Испытание войной – выдержал ли его Сталин?
Шрифт:
Это говорил человек, о котором Жуков отозвался как о генерале, «который на протяжении всей войны превосходно справлялся с ролью командующего армией» (3, с. 504).
Интересный нюанс. Лакшин вспоминает, что Горбатов гордился тем, что его армия взяла пленных больше, чем в других армиях. В этом он видел показатель того, что и потерь у него было меньше. «Умение воевать не в том, чтобы больше убить, а в том, чтобы с наименьшими жертвами выиграть войну», – вывел командарм чеканную формулу. Да, высший смысл войны заключается не только в том, чтобы разгромить врага. Необходимо ответить на вопрос: какой ценой оплачена победа? «Фронтальное мышление», благодаря массированной пропаганде, господствовало в советском общественном сознании. И словосочетание «любой ценой» воспринималось
Глава 11
Если подвести итоги
Солдат на войне
Солдат – это человек, которому судьбой предопределено своей кровью воплощать в жизнь приказы вышестоящих, зачастую жертвуя своей жизнью. И от того, насколько эти приказы удачны, зависят размеры потерь на поле боя. Так родились понятия «окопной» и «штабной» правды, потому что разумение солдата, как вести дело на войне, далеко не всегда совпадало с мнением о том же предмете штабных работников.
С таким разрывом столкнулся молоденький, скороспелый лейтенант Булат Окуджава, приняв взвод обстрелянных, много старших по возрасту, солдат. В одном из своих рассказов он поведал, как в первой же атаке, картинно встал во весь рост с пистолетом в руке и… был сбит собственными подчиненными. Как затем они продемонстрировали, что такое атака не в книжно-уставном, а в солдатском варианте. Окуджава увидел, что солдаты стараются, как можно меньше бежать во весь рост, а двигаются вперед короткими перебежками, лихорадочно окапываясь на промежуточных рубежах. Он рассказал и о том, как от чувства своего командирского бессилия заплакал после боя в землянке.
Мое личное знакомство с этими двумя правдами произошло в студенческую пору, когда я проходил подготовку на военной кафедре и должен был изучать Уставы Советской Армии. Пораженный вычитанными в них перлами, я долго хранил листочки с выписками из Устава сухопутных войск Советской Армии СССР. Например, с такими рекомендациями: «В случае внезапной встречи с противником, когда невозможно уклониться от боя, разведывательная группа открывает огонь, смело нападает на него (вот она, штабная правда!) и, используя его замешательство, захватывает пленных, после чего продолжает выполнять задачу». И впрямь, сидя в штабе за письменным столом, чего проще «смело напасть на противника» и «взять пленных».
Или: «Дозорное отделение достигло (лесной) посадки, где было обстреляно внезапным огнем из пулемета… Немедленно открыть ответный огонь по пулемету противника, а после его уничтожения продолжать выполнять поставленную задачу». Вот так просто воевать по «штабной правде». А Устав был издан в 70-е гг., т. е. после войны и, казалось бы, с учетом оплаченного кровью опыта, и все равно содержал в себе подобные глупости.
Настоящее дыхание войны можно хорошо ощутить лишь в талантливой художественной литературе и кино, которое переплавляет опыт пережитого в художественные образы, являясь развернутым психологическим отражением и осмыслением реальных событий; тех, что лаконично описываются в мемуарах с редкими вкраплениями описания своего собственного сопереживания того или иного момента боя. Чтобы человеку невоевавшему почувствовать изнанку войны, ее пот, кровь и одновременно ее будни, необходимо прочитать книги Акулова, Астафьева, Бакланова, Бондарева, Кондратьева… А также рассказ «Наш комбат» Д. Гранина (1968) – один из первых на тему, что война может быть «какой-то не такой», как ее принято изображать. Описанная в рассказе ситуация ныне в десятках вариаций повторяется в современных исторических работах.
Психологические нюансы есть и в мемуарах – этих драгоценных островках,
Но командарму в тот раз повезло. Неожиданно позвонил Сталин, и Катуков сумел убедить его отменить приказ о бессмысленной атаке. А сколько подобных приказов отменить не удалось! И тогда напрасно гибли люди. А.М. Василевский рассказал К. Симонову о таком случае. Осенью 1943 г. советские войска освободили Таврию. Но у противника остался плацдарм на восточном берегу Днепра у города Никополь. «Я так же, как и командующие фронтами, не считал, что плацдарм представляет для нас непосредственную опасность, – говорил Василевский, – и считал необходимым решать дальнейший исход дела… нанося удары вглубь, через Днепр, значительно севернее плацдарма.
Мы считали, что тем самым заставим немцев самих уйти с этого плацдарма… Но он (Сталин) в этом случае уперся… Никакие наши убеждения на него не действовали, и он требовал от нас во что бы то ни стало отнять у немцев этот плацдарм. И сколько мы положили людей в безуспешных атаках на этот плацдарм, один бог знает!» (2, с. 461). А Сталин всего лишь перестраховывался. Ему как Верховному не нужна была даже теоретическая возможность поражения, которое могло бы бросить тень на его «полководческий гений». И потому – терпи, солдат!
Подобная практика неминуемо рождала спрос на командиров, готовых выполнять приказ любой ценой в буквальном смысле слова. Такой тип наиболее ярко запечатлен Ю. Бондаревым в романе «Выбор» в образе майора Воротка, который воевал, жалея пушки (ибо за них был спрос) и не жалея людей.
Ф. Достоевский, размышляя о войне, считал, что воевать надо «не столько оружием, сколько умом». Победу он оценивал своеобразно. Какой ценой она достигнута: умом или числом жертв. «Умом – это когда число своих жертв меньше числа жертв противника. Но если число обратное и за каждого убитого врага уплачено несколько жизней победителей, то война выиграна не умом, и славить полководца в таком случае означало бы кощунство перед мертвыми, павшими из-за неумения вести дело» (3). Многие ли услышали этот призыв? Талантливый военачальник нужен солдату, чтобы меньше гибло бойцов, чтобы выигрывать сражения с наименьшими потерями.
Ум армии
Красная Армия вступила в схватку с сильнейшей армией мира – германской. Сила вермахта крылась в высоком профессионализме офицеров, выучке солдат, их высоком боевом моральном духе и впечатляющей маневренности ее соединений. Боевые качества германской и русской военной школы стали сравниваться еще в ХIХ в. Вот, например, к каким выводам пришел Михаил Бакунин, живший одно время в Германии и воевавший там на баррикадах. «Надо быть чрезвычайно невежественным или слепым квасным патриотом, чтобы не признать, что все наши военные средства и наша пресловутая, будто бы бесчисленная армия ничто в сравнении с…армией германской. Русский солдат храбр несомненно, но ведь и немецкие солдаты не трусы…» (4, с. 126). Какие аргументы приводит М. Бакунин в пользу таких «непатриотичных» взглядов? Прежде всего он нисколько не идеализирует германскую армию и ее центральную фигуру – офицера.