Испытание желанием
Шрифт:
— Пять.
Он склонился над ней.
— Я ненавижу их все. — Он заключил ее в объятия, руки его сомкнулись на ее талии, он тесно прижался к ней всем телом.
— Сними же их, — предложила она.
Пальцы его врезались в ее плоть сквозь все пять слоев ненавистных, бесполезных юбок. Потом он поднял ее на руки и посадил на тот самый полированный столик, к которому она недавно прижималась. Столик тихо скрипнул, когда она оказалась на нем.
— Нет, — прошептал Нед, — на это надо слишком много времени. Я привык к ревности.
Нед прижался к ней, его тело было твердым и
Кейт не знала, как долго они стояли так, — его рука, ласкающая ее ноги под юбками, его губы, целующие изгиб ее ушка. Но когда его рука скользнула вверх по ее бедру, он ощутил теплую влажность ее желания. Он касался ее нежной плоти. Да. Дотронься до меня здесь. Кейт издала сдавленный стон, Нед хрипло дышал.
Кейт потянулась, чтобы насладиться его вкусом. Она жаждала слиться с его кожей, ее губы отыскали в темноте его рот. Долгий поцелуй превратился в неуклюжую возню — его руки переплелись с ее руками, стремившимися расстегнуть пуговицы его брюк. Он склонился, раздвигая ее ноги, — и в следующее мгновение он наполнил ее, горячий и твердый.
Кейт тесно прижалась к мужу. Это не имело никакого отношения к самообладанию, к обладанию вообще. Напротив, это было признанием, требованием, будто прикосновения его бедер стали вдруг для нее столь же необходимыми, как дыхание.
Он вошел в нее медленно и твердо. Стол заскрипел под ее весом и его напором. Нед целовал ее шею, гордый изгиб подбородка. Его дыхание таяло у нее на губах, будто бы она сама была его воздухом. Его язык сливался с ее языком, словно она стала тем единственным вкусом, который он так жаждал.
Нед удерживал себя от последнего, завершающего акта их любви, — она чувствовала, как напряглись его мышцы, осязала его контроль над собой. Бусинки пота скользили по его лицу. Она ощущала страстный огонь внутри, изысканную спираль наслаждения в глубинах своего чрева. Она прижалась к нему бедрами, и удовольствие охватило ее, все тело, до самых кончиков пальцев, подхватив ее, словно внезапная осенняя буря.
Его движения стали быстрее и тяжелее, наполняя ее сладостным удовольствием, когда она достигла экстаза. Весь мир задрожал и обрушился стеклянными брызгами.
А потом он обхватил ее бедра. Он не вскрикнул, не дал стону сорваться с уст. Единственное свидетельство испытываемого им удовлетворения были его руки, сжавшие ее тело в страстных объятиях.
После того, что он сделал для нее — в гостиной, с настежь открытыми дверями во все коридоры, где их мог бы заметить всякий, Кейт осознала, что его удовлетворение удивительно сильно задерживалось. И когда он отстранился от нее, оправляя свой костюм, она поняла, что он делал это намеренно. Потому что, несмотря на все разговоры Неда о ее самообладании, только он
Ах, — потрясенно подумала она, — да ведь это я ревную его. Она хотела всего его, всего без остатка. Однако эта жадная страсть утихла, когда биение пульса стало постепенно приходить в норму. Едва дыша, они долго пожирали друг на друга глазами. Потом он сделал шаг — неуклюжий, пошатывающийся шаг — и выругался.
— Черт возьми! — тихо воскликнул он. — Кому в голову пришла блестящая идея украшать эти столики — эти прекрасные столики такой замечательной высоты — вазами?
Кейт смущенно посмотрела по сторонам. У нее ушло какое-то время, чтобы осознать, что за осколки, поблескивавшие в тусклом свете камина, были рассыпаны на полу. Тот звук разбившегося стекла, который она слышала в минуту экстаза, вовсе не был продуктом ее разгоряченного воображения.
Она не могла ничего поделать. Несмотря на гнетущие ее дурные предчувствия, Кейт рассмеялась. Она обняла Неда и уткнулась лицом в его рубашку. Он был мокрым от пота — так же, как и она. Стоял теплый осенний вечер, на ней по-прежнему было надето пять ненавистных юбок, и его сердце билось в унисон с ее собственным, несмотря на все их одежды. Он провел рукой по ее влажным волосам.
— В следующий раз, — заметила Кейт, — сними с меня эти юбки, пожалуйста.
Она почувствовала, как его губы растянулись в улыбке, когда он прижался к ее щеке.
Это не было обладанием. По-прежнему сохранялось какое-то проклятое неравенство, когда она позволила ему владеть ею безраздельно, а он удержал себя. Она могла бы плакать. Могла бы обвинять его в нечестной игре.
Но что в том проку? Лучше взять то, что доступно, и сражаться за оставшееся изо всех сил.
Кейт глубоко вздохнула, стараясь изгнать свои страхи.
— Знаешь, учитывая, что везде рассыпаны стекла, я знаю только один выход.
— Какой?
Ей было больно улыбаться, но она все равно это сделала. Он обнял ее за талию.
— Ты же видел, какие у меня тонкие туфельки? — прошептала Кейт ему на ухо. — Вокруг столько опасностей, и ты просто обязан отнести меня в постель.
Глава 19
На следующий день стекла были убраны. Однако, покидая свой дом, Кейт ощутила спиной какое-то странное покалывание, будто бы где-то притаилась опасность. Она поставила ногу, обутую в шелковую туфельку, на ступеньку кареты, опершись ручкой в перчатке на плечо лакея.
На мостовой, буквально в трех ярдах от нее, стоял незнакомый мужчина. Он был одет в синюю униформу офицера городской полиции, обшлага его форменного сюртука были выношены и обтрепаны. Он внимательно посмотрел на нее и, когда она остановилась, подошел к ней поближе.
— Вы миссис Кархарт? — спросил он. Говоря это, он перекладывал свою дубинку из одной руки в другую. Было не похоже, чтобы он собирался пустить ее в ход. Офицер окинул ее взглядом, однако в нем не было мужского вожделения, скорее озабоченность.