Испытание. По зову сердца
Шрифт:
— Ну, Иван Кузьмич, дорогой мой, все! Теперь командуй — «по коням»!
Железнов и Хватов стояли на этой поляне до тех пор, пока последнее орудие не скрылось в заиндевелой поросли молодняка.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Как только сгустились сумерки, Крошка вывел лесом разведку почти к самому полотну железной дороги. Оставив ее в лесной заросли, вместе с Груздевым прошел к мосту, возвышавшемуся над неширокой речушкой. Там они залезли на ель, чтобы поразглядеть,
— Видал? — с досадой прошептал Крошка, спустившись с дерева.
— Видал, — ответил Груздев, от которого ничто не ускользнуло. — Давай думать. — И они отошли подальше от дороги. — Значит, так, — рассуждал Груздев, — поначалу надо запустить саперов. Пусть, если мост заминирован, обезвредят мины. А потом...
— А потом, — перебил его Митя. — Я с двумя-тремя твоими ребятами подползу к пулемету, вскочу и... Сам понимаешь, я уже не раз так делал. Получается. А ты тех троих таким же манером. Но надо так, чтобы никто не пикнул и не стрельнул.
— Говоришь, получается, — усмехнулся Груздев. — Если получается, то так и будем делать. Только все это надо согласовать с командиром.
Добров утвердил действия разведки и в сумерки подтянул отряд поближе к железной дороге. А сам с опергруппой обосновался у той самой ели, с которой вели наблюдение Груздев и Крошка. С наступлением темноты саперы проползли к мосту и разминировали его. Гитлеровцы настолько замерзли, что теперь за насыпью прыгали не три, а четыре, а у пулемета лежал только один солдат, изредка запуская ракеты.
Как только ракета потухла, разведчики двинулись: группа Груздева на мост, а Крошка — на насыпь...
Через полчаса отряд полковника Доброва уже шел вдоль заснеженной дороги, заворачивая на Попляски.
Справа слышался бой.
— Что это? — спросил Груздев Крошку.
— Там Королево. Видимо, наши партизаны вам помогают.
Вскоре разведчики увидели немецкую колонну, двигавшуюся в сторону Королево. Добров, не дав этой колонне развернуться для обороны, ударил ее с ходу и погнал на Попляски, о чем по радио сообщил комдиву. Генерал Железнов, получив это сообщение, тут же отдал приказ на наступление.
* * *
Поднятый стрельбой генерал фон Мерцель, как ошалелый, вскочил с постели и, еле успев натянуть сапоги, подбежал к окну, рванул маскировку. Но, кроме вспышек выстрелов справа, ничего не было видно.
— Окселенц, оденьтесь, — сзади адъютант держал китель. — Наши отходят. Красные ворвались с севера.
— С севера? — переспросил генерал, всовывая руки в китель. — Не может быть.
Вместо ответа адъютант поторопил шефа, подавая ему шапку и пальто.
Тут распахнулась дверь, адъютант вскинул парабеллум, но, услышав знакомый голос, опустил.
— Машина подана, — с порога торопливо доложил шофер. — Господин генерал, скорее! Русские на
В это время влетел в избу полковник, начальник штаба, и, еле переводя дух, сообщил:
— Русские прорвали оборону у Александрино и Усадища... Разрешите следовать с вами. Мою машину подбили.
Мерцель напустил на себя спокойствие и, как бы не слыша, что сказал начштаба, скомандовал:
— Карту!
Адъютант развернул планшет и осветил его фонариком.
— Передайте полкам отходить за Вазузу, на Высокое и Холм. КП четыре километра юго-западнее Холма, — не торопясь, вышел и сел в «Мерседес».
Как хотелось сейчас полковнику, чтобы машину вместе с фон Мерцелем разнесло в куски.
8 марта советские войска овладели Сычевкой, а 10-го — городом Белый.
И отсюда, двигаясь друг другу навстречу, шли наперерез отходящим с Бельско — Ржевско — Сычевской дуги войскам армии генерала Моделя. А отходило ни мало ни много, как три армейских корпуса и большое количество всяких частей усиления, страшась, что не успеют пройти здесь восьмидесятикилометровую линию раньше чем на нее выйдут войска Западного и Калининского фронтов. Они шли напропалую, натыкаясь на партизан, и волей-неволей ввязывались в бой.
Все это вызвало тревогу и страх не только у генерала Моделя, но и у самого фельдмаршала фон Клюге. А когда 12 марта пала Вязьма и дивизия генерала Стученко западнее захватила Лукьяново, а генерала Железнова — прижала части фон Мерцеля за Торбеевым к Вазузе, фон Клюге стало просто нехорошо. И выручало его лишь немецкое спокойствие.
— Так, пожалуй, через недели две и Смоленск возьмут? — пробурчал он. И приказал войска 9-го армейского корпуса посадить на рубеже Белый, Дорогобуж, Спас-Деменск, а в его тылу, на реках Вопец, Днепр, Осьма, день и ночь строить оборону, привлекая на это дело без жалости и пощады население.
Несмотря на тяжесть наступления — в пургу, мороз и по бездорожью, и упорное сопротивление врага — советские войска с боями прошли 150 километров, а местами больше и 23 марта остановились перед заранее подготовленным рубежом противника.
Так был ликвидирован ржевско-вяземский плацдарм — последний оплот и надежда Гитлера ударить на Москву. Был сорван и план гитлеровского командования нанесения флангового сокрушающего удара по советским войскам на курском направлении.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Отступающие войска противника из-под Ржева и Белого отходили очень плотно, и им не хватало ни дорог, ни лесных просек и троп и даже колонных путей, пробитых саперами напрямик через поля, рощи, замерзшие реки и болота.
Вместе с ними, а больше всего впереди них, отходили охранные части СС, штурмовые отряды, ортскомендатуры, полиция и разные группы предателей, сформированные в отряды карателей.
На своем пути они все сжигали, а людей расстреливали.
Народные мстители, отходя в глубь Смоленщины, устраивали засады на путях движения врага, нападали на его гарнизоны.