Испытание
Шрифт:
— Понятно? — спрашивает. — А ну, делай, как я.
И двенадцать молодых арабов делали так, как этот большой, сильный, улыбчивый русский. Построили стенд для обкатки двигателей, мойку, покрасочную. Начали прибывать машины для ремонта.
Бусыгин не только учил парней мастерству, он стремился понять их, установить душевный контакт. Ведь их надо научить делу. Все они пришли из разных мест — кто из порта, кто из деревень, некоторые совсем неграмотные. Но это были вовсе не забитые люди, нет. В каждом жило чувство
Был среди учеников Бусыгина молодой араб Ахмед Фавзи, красавец, богатырь, очень смышленый. Все на лету хватал — название деталей, приемы работы, повадки Бусыгина. Удивительно быстро усваивал русский язык.
Под вечер, когда спадал зной, сидят, бывало, в палатке и тихо переговариваются с Ахмедом, мешая арабские и русские слова.
— Из тебя бы, Ахмед, хороший инженер вышел, отличный инженер, у тебя — талант.
— Та-лант, — повторяет Ахмед. — Ин-же-нер… Ты — инженер? — тычет пальцем в грудь Бусыгина.
— Нет, я только недавно вечерний техникум кончил. Не смог учиться в институте — война помешала. Война. Фашисты. Понял?
Ахмед понял, он знает, что такое война, его родина — в состоянии войны, все время в напряжении, в боевой готовности.
— Вой-на, — грустно говорит Ахмед. — Плохо война.
— Чего уж там хорошего! И все равно — родину надо защищать.
— Ро-ди-ну…
— Да, родину. Самое святое. Мы вам поможем, Ахмед. Поможем. Понял?
— Да, да, русский поможем араб. Понял, Ахмед понял.
— Вот и хорошо, что понял.
Ах, если бы не томительная жара, не пыльные бури! Ветер и пыль, словно наждаком соскребают с машин краску, и они остаются «лысыми». Но это все «издержки производства». А главное — рос дружный коллектив, умеющий делать дело. Ремонтировали машины, обкатывали их, испытывали. Каждый из двенадцати парней научился водить трактор, стремясь подражать Бусыгину.
Так продолжалось три месяца. Потом наступила осень, и сразу опустели пляжи и места отдыха. И тогда Бусыгин особенно остро почувствовал, что Александрия — город-труженик, город докеров, судостроителей, металлургов, нефтяников. Город стал ему ближе и понятнее.
Работа пошла слаженнее и продуктивнее. Прошла некоторая неуверенность, которая тревожила совсем недавно.
«Двенадцать апостолов», как в шутку Бусыгин называл своих друзей, уже многое понимали и умели.
Когда через год расставался с ними, грустил, тяжело вздыхал. И парни горевали.
Сыну Сашке исполнилось семь лет — ему надо было идти в школу. А школа была одна — в Каире, в советской колонии. В ней учились и болгарские, и чешские, и польские дети.
В столице Николай Александрович прожил всего несколько дней, не обошлось без приключений.
Как-то собрался с сыном посмотреть чудеса древнего города и вдруг гости — пришли египтяне, спрашивают: нельзя ли поговорить с «механиком господином
— А кто вы такие, кто вас ко мне направил?
Оказывается, это рыбаки, а направил их к Бусыгину судовой механик, который учился в Александрии в «школе господина Бусыгина».
— Так, ясно. А в чем дело?
Просьба необычная: на рейде встало рыболовное судно, и все попытки команды запустить мотор остались безуспешными. Вся надежда на русского механика.
— Да я никогда не имел дело с судовыми двигателями.
— Русский механик все умеет, мы это знаем.
Ну, как откажешь, когда рыбаки с такой надеждой смотрят на него!
— Что ж, поехали.
ОАР — страна одной реки. Миллион квадратных километров площади — почти две Франции или три Польши, и всего одна река — Нил.
А вот и старый, неторопливый Нил, широкий, с перекинутыми через него мостами. Невдалеке — группа юношей и девушек, они пели свою любимую песню «Страна моя, страна моя». Эта старая песня стала символом любви к родине.
На моторке Бусыгина доставили на борт судна, и он сразу же полез в машинное отделение. Конструкция двигателя простенькая, разобраться в ней не составило труда. И неисправность обнаружил быстро, вместе с судовым механиком устранили ее буквально за несколько минут.
Заработал двигатель. Заулыбались рыбаки. Пожимают руки, благодарят.
Капитан судна Самир берет Бусыгина под руку, отводит в сторону. Просит:
— Назначьте цену.
— За что?
— За ремонт.
— Да какой же это ремонт, просто товарищеская помощь. — Бусыгину говорить трудно — все-таки с языком не в ладах, еле-еле подбирает слова. Но его хорошо понимают.
— Прошу вас, господин механик, возьмите рыбу, хотя бы немного.
— А что я с ней делать буду? Я ем в столовой, мне рыба не нужна.
Провожали с почестями, с улыбками, тепло благодарили. И немного удивлялись: да что это за люди такие — русские, трудом заработанное и то не берут.
Бусыгин сел в моторку. Ярко светило солнце. Даже на воде было жарко. По глади реки неслышно скользили фелюги, поднявшие высокие просмоленные паруса.
Бусыгин сидел в моторке и улыбался: на душе у него было хорошо.
Оставив жену и сына в Каире, Бусыгин выехал на строительство Асуанской плотины.
На площади в 20 квадратных километров развернулось огромное строительство. Розовый, серый и черный гранит берегов Нила. И эти каменные глыбы увенчаны высокими пальмами, раскидистыми кактусами.
Они могли рассказать о многом. Например, о том, что, когда был основан Древний Рим, Асуану уже шло третье тысячелетие. В Асуане была каменоломня фараонов. Рабы добывали гранит, чтобы соорудить из него усыпальницы фараонам. Здесь трудились когда-то фракийские рабы и среди них, может быть, был легендарный Спартак.