Испытания Трепетной струны
Шрифт:
— Кот! Как был им, так и остался, — треплет меня по голове Тен Гун, почесывая уши и макушку. По привычке заурчав, выгнул спину, чем вызвал смех демона и осуждающий его же взгляд Учителя, говоривший Гуну:
— А-Яо младший послушник, ученик секты Черного Полумесяца, а не ручной кот! — строго отчитал Нефритовый дракон демона. Подходя ко мне ближе, склоняясь и заключая между ладоней лицо, касается лба легким поцелуем, опаляя жаром, оставляя метку личного ученика, полумесяц в россыпи звезд. — Отныне и впредь, Лун Яо мой ученик.
Прижав
…
Сон снова отпускает меня в реальный мир, возвращая в ноющее и страдающее от качки и морского пути тело. Голова по-прежнему раскалывается, пронзаясь сотнями мелких иголок, глаза и глотка горят от накатившего жара, а легкие подобны земле южной равнины, сухие, требующие влаги. Попытка встать хотя бы на локтях проваливается, и я со стоном падаю назад, на подушку. Учитель, сидящий подле меня, с заботой поправляет одеяло, говоря:
— Тебе еще рано вставать, А-Яо. Тело твое слабо, — и подносит к губам чашку с отваром. Этот самый сбор помог мне поднять на ноги учителя. Восстанавливающие тело и сущность травы, собранные еще мной на горном пике Драконьих гор в Нефритовом клане, приятно жгли небо и согревали горло, даруя тепло и легкую слабость, от которой я снова захотел спать. Но перед тем, как снова провалиться в темноту сна, спросил:
— Где мы, Учитель?
— Только-только прошли Пасть Бездны. Плывем Снежным морем, скоро будем у границы с Восточной равниной, — Учитель садится ближе, поправляет одеяло. Проверяя наличие жара, касается лба и шеи, а следом рука гладит волосы, кончики пальцев мимолетно задевают мягкое место ушек, и я не смог удержаться от удовольствия, все-таки заурчал. А Учитель, смотря на меня зеленью глаз, подобных свежей траве, улыбается и говорит: — несмотря на свой статус и мастерство, ты по-прежнему мурчишь и замираешь в восторге от касаний к ушам и макушке, — сказано это было не с упреком, а с удивлением, — спустя столько лет, ты все также уязвим.
— Всегда, — шепот и накативший сон меня прервали, не дали озвучить мысль до конца.
Я давно избавился от этой уязвимости, и лишь с ним, от его рук и касаний, сносятся все барьеры и выставленные щиты. Потому что только в его присутствии я могу быть самим собой, только тогда, когда он рядом, поддерживает, хоть словом, хоть взглядом, мне ничего не страшно.
Рядом с учителем, как бы не было плохо, становится легче. Так было всегда, сколько себя помню. Стоило только вспомнить образ Учителя, его теплый взгляд, едва-заметную улыбку, представить сказанные мне слова поддержки и наставления, как все невзгоды отступали назад. За мыслями, не заметил, как под монотонное и мирное дыхание учителя, смотря на его расслабленное состояние, впервые за долгое время, и сам уснул, снова оказываясь в прошлом. Моем счастливом и беззаботном детстве.
…
Тепло.
Ветер треплет и развивает длинные волосы. Солнечный луч падает на лицо, отчего морщится нос и открываются глаза, возвращая из полуденного сна. Птицы лениво поют заливистые трели, пчелы жужжат над цветами, собирая нектар, а рядом, откинувшись о ствол дерева, скрываясь от солнечных лучей, сидит Учитель. На его плече я уснул, скатившись в итоге на колени, используя их вместо подушки. И сейчас, проснувшись, ощущая руки учителя на моей голове, перебирающего длинные локоны, и кончики пальцев, касающихся ушей и плеча, не хотел нарушать ту идиллию, дарованную дневным отдыхом.
—
— Да, Учитель, — говорю я, покидая его колени, поднимаясь на ноги, спеша следом за Учителем. Босые ноги щекочет трава, теплый ветер по-хозяйски треплет длинные волосы, а так же развивая длинные рукава одеяния Учителя, за которые так и тянет ухватиться. Что я и сделал, пока он не видел. Но увидел и заметил. Остановился. А я приготовился к словам наставления, но никак не ожидал:
— Хм, — едва-заметная улыбка и тепло зеленых глаз, приблизились, одеяние в руках Учителя зашуршало, он поддержал длинный рукав одной рукой, второй коснулся моей головы, а следом склонился и запечатлел легкий, едва касающийся кожи поцелуй, опаляя жаром метку клана и личного учения, со словами: — отныне, впредь и всегда, — а дальше я не помню, да и сон подошел к концу, возвращая меня в очередной раз в реальность.
…
— Учитель! — шепотом произношу, понимая, что сон снова отпускает мое сознание из прошлого, возвращая в настоящее.
В этот раз я смог слегка приподняться на локтях, чтобы увидеть сидящего рядом со мной учителя. Он сидел на полу, на нескольких одеялах, укутанный теплым пальто с меховой отделкой. В его руках бумаги и свитки, он погружен в дела, но стоило мне позвать его и попытаться встать, Учитель отложил документы и сел рядом со мной, проверяя мое состояние. Прохладная ладонь учителя коснулась моего лба, принося легкость, а улыбка и наполненный заботой тон, спокойствие и умиротворение:
— Вот, уже лучше, — говорит и отпускает руку, возвращая легкий жар от все еще болеющего организма, — но температура все еще есть. Невысокая, но держится. — Поднимается с постели и возвращается уже с чашкой теплого молока, приправленного травами.
— Этот вкус, — мой шепот и улыбка, на которую ответил Учитель, — я помню каждую травинку, веточку, корешок и цветок, даже поэтапное варение настоя, — сказал, опускаясь на подушку. Смакуя вкус, ощущаю, как тепло растекается по телу, а тугой комок от морской болезни, давящий на внутренности — расходиться, отзывая рвотный позыв, усмиряя желудок.
Сбор, собранный мной, подсмотренный в старых, забытых архивах Нефритового рода драконов, имеет широкое значение в медицине. Им спасались при морских болезнях, сбивали жар, снимали внутренние воспаления. Но другие аспекты использования сбора в тот период меня не волновали. Хотел только одного — вернуть Учителю способность контролировать свое тело, дать ему надежду не быть калекой, прикованным к постели.
О Травологии, как и еще о нескольких медицинских хитростях и нюансах, изученных мной на том самом горном пике, не знает никто, даже Учитель. Можно сказать, что учился медицине я самостоятельно, по записям драконов рода Шень, а практиковался, да простит меня Учитель, на нем же. И с уверенностью могу сказать, что медик из меня не хуже, чем воин. Владеть мечом и медицинскими техниками я могу с одинаковой легкостью. Жаль только, ни одна из них не вернет Учителю его прежнего статуса и мастерства. И на задворках сознания, когда пришла пора снова проваливаться в сон, услышал слова Учителя: