Испытательный срок
Шрифт:
Вечно спящий красавец Котов лениво поднялся с койки и распахнул дверь. На ступеньках стоял Виталя Шевченко.
— Чего надо? — Леха с трудом подавил зевок.
— Там на КП тебя какая-то дамочка спрашивает.
— Какая еще дамочка?
— Тебе же ясно говорят: ка-ка-я-то… — ухмыльнулся взводный, — местная, похоже. Молодая и симпатичная. Мне бы такое счастье привалило, я б процессором не щелкал.
— А у меня и жена целлюлитом не испорчена, — похвастался инспектор, уселся на койку
— Уши причесать не забудь! — бросил Виталий, прикрывая дверь.
Завязав шнурки, Леха накинул куртку, прихватил кобуру и неторопливо побрел на КП, по дороге ожидая какого-нибудь подвоха. Шевченко — есть Шевченко. Любит пошутить над ближним. Один раз на унитаз пленку оберточную натянул, невидимую. В результате струя пошла не вниз, а в стороны — на только что заботливо постиранные брюки. Хорошо еще, по-большому не присел.
Однако возле шлагбаума действительно стояла молодая и вполне красивая девушка, не похожая на унитаз. Инспектор узнал ее. Продавщица из недавно закрывшихся «Спорттоваров».
— Слушаю…
— С вами поговорить хотят. Там… — Диля кивнула на «пятерку» с тонированными стеклами, стоявшую метрах в двадцати от поста, — пойдемте!
— Погоди! Кто поговорить хочет? — Котов ни на секунду не расслаблялся, когда дело касалось личной безопасности. — О чем?
— Ваш друг. По поводу посылки.
— Какой посылки?
— Пойдемте… — поманила она вместо ответа, — он просил, чтобы вы пришли один.
Вот это уже было похоже на засаду. С другой стороны, если бы хотели напасть, не присылали бы гонцов в юбке. Хотя кто их, врагов, знает.
Котов двинулся следом, на ходу расстегивая кобуру. Что там еще за посылка? Пятьдесят кило тротила?
— Э, подожди! Ты не шахидка часом?
— Нет, Лех, она не шахидка, — раздался откуда-то сбоку насмешливый, очень знакомый голос.
Котов обернулся. Из-за валуна вышел Рома Фокин. Голова повязана, кровь на рукаве. След кровавый стелется по сырой траве.
— О! Ромка! — обалдел Котов, подходя ближе и пряча пистолет в кобуру. — Ты чего вернулся? И что за конспирация?
— Скучаю я по тебе.
— Блин, а кто это тебя так раскрасил?
— Оборотни.
Рома подошел к машине и приоткрыл дверь.
— Садись!
— На хрена? Пошли к нам!
— Лучше здесь. Для тебя, Леш, лучше!
— Не понял, — инспектор по очереди посмотрел на Дилю и коллегу.
— Ты ж знаешь, где я нынче работаю. Отдел собственной безопасности. Собственной. Садись-садись… Диля, погуляй немножко. Не стреляй только ни в кого.
Котов забрался на переднее сиденье. Рома сел назад, а не рядом.
— Скажи-ка, Хатхи, ведь не даром?
— Что — не даром?
— Не даром ты переправил посылку
— Какую посылку?
По интонации инспектора даже пионер из детского лагеря понял бы, что тот прекрасно знает, о чем идет речь. А уж человек, пять лет отработавший в уголовном розыске…
— Леш… Вот как ты думаешь, мне больше делать нечего, как сюда из Юрьевска тащиться? Позвонить можно было — двадцать первый век на улице. А я приехал. Значит, вариант серьезный. Очень серьезный… Врубаешься?
— Да не передавал он ничего, — упрямо повторил Котов, — чего случилось, Ром?
— У тебя вроде контузии, не было… А с памятью — беда. Ладно!
Рома демонстративно распахнул дверцу и сделал вид, что выходит.
— Может, фельдпочту пойдем глянем? Полномочия есть. Шкафыча пригласим, для объективности… Он возражать не станет. А?!
— Быстро же ты скурвился, Рома… — процедил инспектор спецсвязи сквозь зубы, — мы ж на соседних койках спали, из одного котелка… А тут — полномочия вспомнил… Чего таким козлом-то стал?
— Можешь считать, что я им и был… — спокойно ответил опер, поправляя повязку, — я ведь, Леш, тебя подписывать ничего не прошу. Мне нужна только информация. Между нами. В противном случае твой маленький бизнес превратится в большой геморрой… Ну так что? Остаемся в машине или идем к вам?
Котов посмотрел на Рому, словно злостный алиментщик на судебного пристава, но из машины не вышел. Что означало — своя рубашка ближе к пузу.
— Так что насчет Глеба?
— Ну… Переправлял он кое-что…
— «Винторез»?
Леха молча кивнул.
— Зачем, не сказал?
— Я не спрашивал. Но догадываюсь. Такая штучка на черном рынке тонн на двадцать потянет, если не больше. Комнату можно купить.
— А кроме «винтореза»?
— Ничего…
— Леша!.. Если хочешь обмануть, замени уши. Эти слишком красные.
— Гранаты еще были. Три штуки, кажется, — Хатхи потер пунцовые ушные раковины, отчего они побагровели еще сильнее.
— Тоже на продажу?
— Не знаю, наверно. Не рыбу же глушить?
— И главный вопрос. Чем он с тобой расплатился?
Уши из пунцовых превратились в темно-синие. Прям не уши, а полиграф.
— Деньгами…
— Ой, да прекрати… Он шарики теннисные на последнюю сотню купил, а Шкафыч нам только проездные выписал. А за так ты и пальцем не пошевелишь, деловой человек.
Хатхи очень не хотелось отвечать. И он, как бизнесмен, взвешивал, что перетянет. Упакованные в фельдпочте фейерверки или… За фейерверки максимум — увольнение, а за… Ну на хрен. А то, чем расплатился Глеб, спрятано в надежном месте, не найдут… Черт, зря он про «винторез» колонулся. Как детсадовец…