Испытательный срок

Романова Наталья Игоревна

— Ба, доброе утро, — шёпотом сказала Ира, прикрывая за собой дверь в их с Олькой спальню.

— Иринушка! — охнула бабушка. — Ты чего же в такую рань? Отдыхала бы!

— Не спится, — вздохнула Ира. — Мне твой совет нужен.

Бабушка окинула её цепким взглядом.

— Это какой же, внученька?

— Пойдём на кухню, — предложила Ира, протягивая ей ненароком оброненную шпильку. — Рассказывать долго.

Под клокотанье чайника, в лучах утреннего солнца говорить было проще. Ира, старательно обходя опасные темы, выложила всё,

что смогла: и про паразита, и про тень, и даже, с великой осторожностью, про то, что услышала о себе позавчерашним вечером. Бабушка, спасибо ей за это, слушала внимательно, не перебивая.

— Никто мне ничего не говорит, — вздохнула Ира, обнимая ладонями пузатую чашку с чаем. — И не скажет, потому что иначе я, судя по всему, рискую влететь на третью статью. А я не знаю теперь, что мне делать.

Бабушка звякнула чайной ложечкой, размешивая сахар. В чашку она смотрела едва ли не так же пристально, как Оля вчера — в восковые разводы.

— Лене не говорила? — спросила она наконец, отодвинув нетронутый чай.

Ира помотала головой.

— Мы вообще с мамой поругались. Не из-за этого, там другое всякое. Хотя получается, что и из-за этого частично…

— Что поругались — плохо, — укоризненно сказала бабушка. — Особенно — на дорогу-то глядя. Нельзя дома ссоры оставлять.

— Знаю, ба, — Ира отпила упоительно горячего чаю и на миг прикрыла глаза. — Позвоню ей, попробую помириться. Когда не на смене будет.

— Правильно, — бабушка заботливо подвинула к ней плошку с повидлом. — А рассказывать ей не спеши. Зря только нервничать станет.

— Вот и я так решила…

Из-за открытого окна донеслось шуршание автомобильных шин. Ира зачем-то обернулась; мимо участка неторопливо ползла незнакомая старенькая иномарка. Нервы и впрямь пора лечить, и не только маме.

— Я так думаю, начальник ваш — человек неглупый, — осторожно сказала бабушка. — Если уж согласился, что тебе лучше подальше от Москвы, то так оно, наверно, и есть. Жалко только, что ты-то с ним сама не поговорила.

— Я об этом думала, — призналась Ира. — Но ребята ему, наверное, уже сообщили, что я тут.

— Хорошо, если так.

На колени бесцеремонно запрыгнул рыжий кот. Ира рассеянно почесала его за ухом. Тёплая шерстяная тяжесть её успокаивала.

— Ох, негодник, — беззлобно проворчала бабушка. — Кабы польза от тебя была, а то так держу, дармоеда!

— Он хороший, — заступилась за зверя Ира. — Ну ладно, две недели я тут посижу, пока Верховский там разбирается. А с остальным что делать?

— С остальным-то… — бабушка задумчиво тронула узорчатый бок сахарницы. — Тень — дело серьёзное, а ещё и после паразита… Укрепляющие, какие выписали, пей, да я тебе ещё своих сделаю. В тепле всё время будь. Хорошо это вчера с баней получилось, вовремя… Нежизнь — она больно жалит, так, что долго потом не проходит. Ты молодцом прямо держишься, и не подумаешь, что такое с тобой случилось…

— Это я догадываюсь, почему, — Ира замялась

на миг, решая, стоит ли углубляться в эту тему. О том, как именно Зарецкий избавился от тени и что было потом, она умолчала. — Ба, ты знаешь что-нибудь про такую медмагию, когда просто прикосновением лечат?

— Нет, не слыхала. Но я, Иринушка, и не маг.

— А про сделки с нежитью?

— Такое только в сказках бывает, — бабушка тревожно нахмурилась, — и ничем хорошим не кончается. Не дело это — жизнь с нежизнью связывать. А почему спрашиваешь?

— Да так, к слову, — Ира прижала пальцы к болезненно пульсирующим вискам. — Ба, зачем я могла кому-то понадобиться? Какие от меня неприятности? Я даже проклятия накладывать не умею…

— Вот уж не знаю, — бабушка тяжко вздохнула. — Иной раз и малого хватает. Может, не в колдовстве дело? Услыхала чего важное или увидела, а кому-то это знать никак нельзя, вот и волнуются твои коллеги.

— Это мысль, — задумчиво проговорила Ира. — Только я всё равно ничего такого не видела, чтобы так вот, под третью статью… В смысле, секретки-то у нас там навалом, но всё, что под допусками, ребята сами разбирают… — она умолкла на полуслове, прижав ладонь к губам. Как это она раньше не сообразила! — Тесты!

Бабушка обеспокоенно подалась вперёд.

— Какие тесты, Иринушка?

— Мои аттестационные, — Ира до боли в побелевших костяшках сжала ручку чашки. — Я там, наверное, где-нибудь что-нибудь такое наотмечала случайно, а теперь все думают… Ох, ё-моё…

Она едва не вскочила из-за стола, чтобы сей же час мчаться с повинной к Зарецкому. Толку нет: он и так всё прекрасно знает. Да и под следствие за сокрытие опасных сведений совсем не хочется; пока что её спасает слово «осознанное» в формулировке закона. «Случайное стечение обстоятельств»… Сходится всё, ох, сходится! Хорошо, что она из Москвы убралась; поди отыщи человека в такой глуши…

— Я поняла, ба, — Ира залпом допила остатки чая. — Правильно ты всё сказала. Буду тут сидеть тише воды, ниже травы. И к ребятам лезть не стану от греха подальше. Ты только никому ни слова, ладно?

— Ладно, Иринушка, ладно…

— Вы чего тут с утра пораньше?

В дверях нарисовалась отчаянно зевающая Олька. Кот, потревоженный её звонким голосом, спрыгнул на пол и куда-то унёсся, чиркая когтями по линолеуму. Бабушка ойкнула и подхватилась с места.

— Садись, Олюшка. Чайку тебе или кофе будешь?

— Чай, — сестра плюхнулась на освобождённую бабушкой табуретку и ещё раз зевнула. — «Дава-а-ай не в семь утра-а-а»… Не в семь — значит, в шесть, что ли?

— Не сердись, — Ира виновато улыбнулась. — У меня все ритмы сбились.

— Раз уж встали, то пошли пораньше купаться, — постановила Оля, принимая из бабушкиных рук исходящую паром кружку. — В одиннадцать уже жарко будет.

— Вы там поосторожнее, — бабушка со значением посмотрела на Иру из-за Олькиной спины. — В воде долго не сидите.