Испытай всякое
Шрифт:
– В том-то и дело. Вот ты и не знаешь. Околачивается вокруг нашего офиса Фрэнк Селлерс?
– Только этим и занимается! – воскликнула она. – Он дважды заходил сюда за последние полчаса.
– И Берта хочет знать, где я, гм… а?
– «Хочет» не то слово!
– Ладно. Вот что ты услышала от меня. Звонил из города. Сказал, что очень хотел бы переговорить с Фрэнком Селлерсом, что пытаюсь найти его, поэтому и позвонил в офис, чтобы узнать, там ли он. Ты ответила, что его нет и что Берта Кул желает поговорить со мной, а я ответил, что просто не могу тратить
– А что еще передать?
– А то, что я повесил трубку.
Так я поступил, прервав разговор.
Затем сел и начал ждать.
Ждать и догонять – всегда действуют на нервы, а самое обидное – это то, когда вы ожидаете понапрасну.
Как однажды сказал мне один из моих друзей: «Если ждешь важного телефонного звонка, то не сиди у телефона, а иди в ванную».
Ничего не дождавшись, после полудня я снова позвонил в наш офис.
– Какие новости, Элси?
– Берта писает кипятком.
– И пар идет?
– Лучше не спрашивай!
– Мне кто-нибудь звонил или искал?
– Очень многие.
– А кто искал?
– Какая-то женщина. Сказала, что предпочитает не называть себя, но подождет твоего прихода.
– Высокая блондинка с…
– Нет, жгучая брюнетка.
– Молодая, старая?
– На вид от двадцати восьми до тридцати лет.
– Как она выглядела?
– Как конфетка.
– Так и не сказала, что ей нужно?
– Нет.
– Долго ждала меня?
– Целый час. Вопреки моим заверениям, она почему-то была уверена, что ты придешь. Некоторое время находилась в приемной, затем зашла ко мне и поинтересовалась, звонил ли ты.
– И ты ей наврала?
– Могла бы без зазрения совести. Только ты же не звонил, так что врать было незачем.
– А что еще можешь сообщить о ней?
– Цвет чулок, духи, которыми она пользуется, где покупала свои сумочку и туфли. Знаю, что была замужем и развелась, что у нее есть дружок, за которого не прочь выйти замуж, но он помалкивает об этом. И возможно, так и не сделает ей предложения. Она вполне откровенно призналась мне, что заарканить его довольно трудно…
– Короче, – прервал я, – обычный бабий треп.
– Попал в точку!
– А что ты рассказала о себе?
– Ничего.
– Где вы болтали: у тебя в конуре или в приемной?
– В моей комнатушке. За неимением места ей пришлось присесть на край стола, чтобы пооткровенничать… Ножки у нее что надо!
– О'кей. Думаю, она вернется.
Повесив трубку, я вновь занялся ожиданием.
И опять ровным счетом ничего!
В три часа дня я позвонил Берте Кул.
– Где, черт подери, ты ошиваешься? – рявкнула она.
– По уши в деле.
– В каком деле?
– Это не телефонный разговор.
– Селлерс пытается добраться до тебя. Ему есть о чем с тобой поговорить.
– И я бы хотел встретиться с ним, но мне нужно перед этим залатать пару дыр в своей версии.
– Мне тоже нужно поговорить с тобой.
– О чем же?
– Дональд, я хочу быть
– Когда он сказал тебе это?
– Вчера после обеда и повторил сегодня в девять часов утра.
– И ты раскололась?
– Нет.
– Был ли он во второй половине дня?
– Нет, не был.
– Звонил?
– Тоже нет.
– Значит, ты все же раскололась.
– Ничего подобного.
– Берта, не ври!
– Черт с тобой, раскололась! Должна же я спасти свою шкуру!
– Вот как? А я-то ломаю голову, почему Селлерс не нашел меня, чтобы прижать к ногтю. Ему это уже не нужно, раз взял тебя на пушку.
– Но все это неофициально. Он обеспечит нам крышу.
– Какая чушь!
– У меня не было выхода! Пахнет жареным. Ты читал о том, что творилось вчера в суде?
– Нет, а что?
– Окружной прокурор пытался взять отсрочку из-за смерти Ронли Фишера. Защита встала на дыбы. Кончилось тем, что суд предоставил прокуратуре сорок восемь часов для назначения нового представителя обвинения и на его ознакомление с делом. Похоже, что все думают, что Фишер что-то раскопал, нашел какого-то потрясающего свидетеля, которого собирался представить суду. Окружной прокурор не может допустить проиграть процесс против Клиффса, а полиция – чтобы убийство Фишера осталось нераскрытым. Заглядывают через лупу под каждый камешек, трясут всех подряд.
– Ну, – заметил я, – это только подтверждает твои слова о том, что нам не по зубам тягаться с полицией.
– Как и о том, что тебе не мешало бы немного сбить спесь и хотя бы убедить Фрэнка Селлерса, что ничего не скрываешь, – ну и помочь ему, что ли, своей смекалкой.
– Моя смекалка до сих пор была ему до лампочки.
– А вот теперь понадобилась.
– Перебьется!
– Сам-то ты где?
– Не скажу!
– Черт тебя подери – что это еще за фокусы. Как это «не скажу»? Я же твой партнер. Ты не можешь…
– Ты передашь Селлерсу.
– Ну и что?
– Я еще не готов к встрече с ним.
– Зато он готов… Спит и видит!
– Этого-то я и боюсь, – ответил я и повесил трубку.
День тянулся ужасающе медленно.
Ничего не происходило. Словно затишье перед бурей.
Я включил радио. Передавали, что суд по делу Стонтона Клиффса и Мэрилен Картис по обвинению в убийстве жены Клиффса возобновится завтра, и что окружной прокурор назначил для участия в процессе своего нового помощника, и что полиция отрабатывает версию, будто Ронли Фишер опрашивал пока еще не известного свидетеля по этому делу, когда его настигла смерть.