Исс и Старая Земля
Шрифт:
– Ты очень хорошо пахнешь, но я все-таки зла, – прошептала Уэйнесс, вывернулась из-под руки и выскользнула в свободу кладовой, а потом и кухни. За ней тут же вышел и Баро, на губах которого играла тихая загадочная улыбка.
Уэйнесс отправилась в служебный флигель, оскорбленная и расстроенная одновременно. Мгновенная близость с телом Баро задела в ней какие-то томные струны, но одновременно возбудила и страх, трудно поддающийся объяснению. Скоро во флигеле появился и сам Баро. Почувствовав внезапную слабость,
– Я нравлюсь тебе? – нежно прошептал юноша.
Уэйнесс бросила на него совершенно равнодушный взгляд и, прежде чем ответить, несколько секунд холодно рассматривала Баро.
– Я не давала вам никаких оснований, господин Баро, и уверена в этом.
– Ох, – выдохнул юноша так, словно она ударила его прямо в солнечное сплетение. – Ну, и ледышка!
Уэйнесс продолжала спокойно листать журнал.
– Расслабься немножко, моя девочка, – ласково засмеялся Баро. – Расслабься, и тогда ты увидишь, что я не самый плохой парень на свете.
Уэйнесс снова бросила на него безучастный взгляд, отложила журнал и поднялась, чтобы пересесть к госпоже Ленк. Но тут запищал браслет на ее запястье.
– Идите, – напомнила Ленк. – Наступает время игры в мяч. Ого, какой дождь пошел! Надо послать Ленка затопить все камины!
Графиня сидела в библиотеке с собаками. Дождь лупил по каменным плитам террасы и по лугу, а небо то и дело вспыхивало синими фейерверками молний.
Игра заключалась в том, что графиня, изображая некие подобия танцевальных па, кидала псам мячик, и все восемь игрушечных собачонок прыгали вокруг, визжа и кусая друг друга. Уэйнесс должна была вытаскивать мяч из пасти наиболее удачливого счастливца и возвращать его весь обслюнявленный графине.
Через десять минут графиня устала, но заставила играть в мяч вместо себя Уэйнесс.
Наконец, ей надоело и это, она отвлеклась и стала дремать. Уэйнесс, стоя за ее креслом, подменила ключ, переклеила ярлычок и спрятала связку в листьях какого-то пышного растения, росшего в горшке на подоконнике. После этого тут же ушла на кухню, проверить, готов ли ужин графини – весьма малопривлекательная смесь сырых яиц, сливок, вишневой наливки и пакетика терапевтических пилюль.
Проснулась графиня Оттилия недовольная и тут же ощерилась на горничную.
– Где вы были, Марья? Меня нельзя оставлять в одиночестве надолго! Мне пришлось вас ждать!
– Я готовила снадобье, ваша милость.
– Хм. Неужели? Тогда принесите. – Графиня успокоилась, но ненадолго. – Я просто не понимаю, как это вы порхаете туда-сюда без предупреждения, как пушинка на ветру! – Графиня выпила снадобье. – Ах, опять пора спать! О, как я ненавижу ложиться, а завтра снова вставать! Как тяжело человеку, когда он стар, а особенно мудр!
– Но что
– Молчите! Везде одни жадные руки и грязные пальцы! Со всех сторон одни хищники, чьи глаза горят жаждой наживы, как глаза тварей, окружающих костер одинокого путника! Я веду жестокую и беспощадную битву, где первые мои враги – жадность и скаредность!
– Ваша милость вооружена великим оружием сильного характера.
– Это так. – Вцепившись в ручки кресла, графиня силилась подняться. Уэйнесс подбежала, чтобы помочь, но графиня сердито махнула на нее рукой и снова поудобнее устроилась в кресле. – В этом нет необходимости. Я еще не инвалид, что бы там кто ни говорил!
– Я никогда так и не думала, ваша милость.
– Впрочем, я действительно могу умереть в любую минуту и тогда – кто знает? – графиня бросила на девушку острый взгляд. – Вы слышали о привидениях в северной башне?
– Лучше не знать о таких вещах, ваша милость, – покачала головой девушка.
– Вижу. И больше ничего не скажу. Пора спать. Помогите мне подняться да осторожнее со спиной! Я страдаю от каждого резкого движения!
Во время отхода ко сну графиня вдруг обнаружила, что ключей у нее нет.
– Ах, чума! Подонки! Негодяи! Марья, где моли ключи?
– Но ведь они всегда у вас, ваша милость, или мне только так кажется?
– Я потеряла их! Наверняка, они где-нибудь на лугу, где ночью любой вор может взять их запросто! Позовите Ленка и немедленно!
Ленк пришел и выслушал историю о пропавших ключах.
– Наверняка я выронила их на лугу! – надрывалась графиня. – Идите и найдите сейчас же!
– В темноте? Под проливным дождем? Но, ваша милость, это совершено неразумно!
В ответ графиня завизжала еще сильней и со всего размаху стукнула тростью по полу.
– Это я решаю здесь, что разумно, а что нет! Не надо себя обманывать! И я заставлю всех вас признать это! – Ленк поднял руки, но неожиданно опустил и повернул голову, прислушиваясь. – Что вы там слышите, Ленк? – вдруг сразу остыв, спросила графиня.
– Не знаю, ваша милость, наверное, кричит привидение.
– Ах, привидение! А вы что слышали, Марья?
– Я слышала что-то, но, мне кажется, это собаки…
– О, да, конечно! Теперь и я слышу! Это Портер, у него приступ катара.
Ленк поклонился.
– Именно так, ваша милость.
– А мои ключи?
– Мы найдем их утром, когда рассветет. – Ленк снова согнулся в поклоне и ушел.
Графиня еще долго ворчала, но, в конце концов, улеглась, хотя долго мучила Уэйнесс перекладыванием подушек, прежде чем окончательно угомониться и заснуть.
Девушка ушла к себе в комнату, сняла передник и чепчик, а туфли на каблучках заменила мягкими шлепанцами. Потом положила в карман заточенный карандаш, бумагу и карманный фонарик.