Истеричка
Шрифт:
– Ну, слава богу! – Бражник выдохнул. – Другой бы на его месте давно умер от такого счастья.
Бражник был очень хорошо знаком с мужем Чернушкиной. И пару лет назад, как обычно, проездом он зашел поболтать к старому другу. Нет, болтать они начали где-то в кафе, а потом решили продолжить дома. А время было позднее, как водится. Чернушкина ложилась спать, открыла дверь, в халате, в бигудях, уставшая, увидела Бражника и не выдержала, что, в общем, понять несложно.
Потом, конечно, как у нас всегда бывает, ее тирада гневная облетела весь город. «Ты
Бражник убрался, друг вышел за ним. Проводил немножко, по дороге всплакнул, говорил, что женился по глупости, что терпит это все из-за детей, но когда они вырастут… «Не обижайся на нее, – он попросил, – ты же помнишь, она всегда была дурой». «Да, я помню, – Бражник ответил, – только раньше дураки были маленькие, и мы не обращали на них внимания. А теперь они стали большие, и мы уже ничего не можем с ними поделать».
Вот этот вот многозначительный ответ, не без моей, уж извините, помощи, был в городе растиражирован. Но не в личном, да что вы?! Не в личном, а в социальном контексте.
– А ты совсем не изменился, – Чернушкина принюхивалась то ли к Бражнику, то ли к тарелкам. – Тебя как заморозили! Ты все такой же… нимфоман. Пишешь докторскую по садизму?
– А что еще мне остается делать? – он улыбнулся. – Солнце мое, не повезло мне, не сложилось – у кормушки не пристроился…
– Заткнись! – Чернушкина задергалась. – Я не пойму? Откуда так воняет?
Воняло блюдо, фирменное. Говядина в оригинальном соусе. Чернушкина наклонилась к большой тарелке с мясом, занюхнула и очень удивилась. Мясцо на вид было вполне приличное, рубленное мелкими кусочками, с кунжутом или еще с какими-то семечками, но соус был оригинальным, как просили. Из чего он был сделан, узнать никто не рискнул, но мясо воняло тухлыми потрохами. Чернушкина посмотрела на эту говядину с великим разочарованьем.
– Никто не хочет? – она спросила.
8
Я достала сигарету электронную, в тайне надеялась, что у кого-то за столом есть настоящие. Настоящих не было, в последнее время мы все начали усиленно заботиться о своем здоровье. Инстинкт самосохранения, которого раньше у нас как будто и не было, проснулся. Аллочка у нас бегает по утрам, Чернушкина больше не пожирает жареные пирожки, Бражник… с ним тоже все в порядке, он надежно спрятался в университетских аудиториях от сглаза и от порчи.
– Нет, я не верю, что Лиза могла так легко соблазниться этим… – он снова начал дзынькать пальцами, искал ругательное слово для Синицкого.
– Уродом! – у нас всегда есть заготовки.
– Это не Синицкий соблазнил Лизу, – Бражник соображал на ходу, – это Лиза сама соблазнила Синицкого! Я вообще подозреваю, что проблемы с мужем у нее начались еще до Синицкого. Она сама мне говорила, что вышла замуж, чтобы побыстрее вырваться от матери…
– Да все так делают, – Аллочка зевнула, – все выходят замуж, потому что надо.
– Может быть, может
«Не помню точно, кто мне говорил» – это наш обычный заход, мы все так начинаем, перед тем как вывалить что-то конфиденциальное. Только секретов у нас остается все меньше и меньше.
– Я слышал, – Бражник сообщил, – что Лиза сама просила у наших девок ключ от комнаты…
– Я тоже слышала, – говорю. – Я давала ей ключ.
Однажды в столовой Лиза подошла к нашим Три Т, так мы звали трио толстушек. Она спросила: «Девушки, я могу с кем-то из вас договориться? Мне нужна комната, на пару часов…» Девушки, конечно, спросили: «Зачем?» «Иногда, – Лиза им объясняла, – мне нужно уединиться. Я могу заплатить».
Я сидела за соседним столиком и слышала прекрасно, как центровая из Трех Т спросила: «Сколько?» Вопрос был задан слишком серьезно, из-под бровей, мне стало смешно, и Лиза тоже засмеялась. «Не знаю, – она ответила, – а сколько нужно?» Девочки думали, мне почему-то стало неудобно за Лизу и за эту центровую жадину, я подошла и отдала свой ключ.
– Я и не знала, что она встречается с Синицким, если бы знала…
– Вот дура! – Чернушкина расстроилась. – Дура! Прости меня, Господи! Она еще и ключ просила!
– Ключ от шестьсот двадцать шестой… – Аллочка поцокала язычком. – Она была там не с Синицким…
– А с кем? – Чернушкина схватилась за сердце. – С кем еще?
– Со мной.
Аллочка отвернулась на купола, на листья, на ворон, но было поздно, поздно прятаться, Бражника эта новость моментально возбудила. Он заглянул Аллочке в глаза, поглубже ему хотелось заглянуть.
– А я ведь знал! Я так и знал! Я всегда подозревал, что ты у нас тот еще темный омут.
– Что ты знал! – она почему-то обиделась. – Это вышло случайно… И всего один раз!
– Случайно! Один раз!
– Да, случайно. Мы поругались с Гариком, и мне захотелось сделать какую-нибудь гадость. А у нас по зарубежке как раз была «Монахиня» Дидро, там была пара эпизодов…
– Прекрасный роман! – Бражник пропел. – Я помню, он на многих произвел впечатление…
– Стоп! Товарищи! – Чернушкина похлопала ладонью по столу. – Стоп! Лиза не была лесбиянкой, это не обсуждается. Имейте совесть!
– Я тоже не была лесбиянкой! – закапризничала Аллочка. – Мне вообще не нравятся женщины! Я ненавижу баб! У нас в отделе одни бабы! Двести баб на одном этаже!
– Подожди, подожди, успокойся, – Бражник, конечно, жаждал деталей, – расскажи, ты ничего не заметила? Ты что-то узнала про Лизу?
– Я ничего не знаю про Лизу! – Аллочка сразу заважничала. – Я же вам говорю – случайно! После лекций мы вместе зашли в магазин. Лиза сказала, что ей срочно нужно платье, она собиралась с мужем на какой-то банкет. Она этих платьев перемерила десяток, но ничего не купила. Я говорю: «А чего ж мы их тут два часа мерили?» А Лиза сказала, что одежду ей выбирает муж, а без него она не может выбрать, она боится, что ему не понравится…