Истина всегда одна
Шрифт:
И больше ничего сказать не успели.
Иван коротко врезал одному под дых, второму сломал колено свирепым лоу-киком, а третьего, так и сидевшего со спущенными штанами, опрокинул прямым ударом в грудь, сам едва не заорав от дикой боли в колене.
Дальше выхватил кинжал, но добить фрицев не успел, потому что их быстро и ловко добил прикладом Петруха.
— Бля… — Иван пошатнулся и переступил, чтобы не упасть. А потом, с трудом удерживая равновесие, подбежал к машине.
Жандарм оказался прав, лежавший в багажнике связанный по рукам и ногам парень в летном комбинезоне действительно несколько
— Живой? — Иван дождался кивка, заскочил на водительское сиденье, завел мотор, а затем, с помощью Петрухи, погрузил дохлых немцев прямо на пленного летчика.
— Охренели? Блядь… — пленный заворчал и заматерился хрипловатым, грубым голосом, сильно диссонирующем с его внешностью.
Но Ваня, не обращая на него внимания, погнал машину в лес и остановился только тогда, когда уперся в глухой бурелом.
И там, уже совсем без сил, вывалился из внедорожника.
— Развяжите, мать вашу! — заорал летчик.
— Не ори… — устало бросил Иван.
— Баба! — Петруха вдруг расплылся в улыбке.
— Сам ты баба! — задиристо ответил летчик, но на последнем слове почему-то осекся.
— Да ну нахер? — Ваня ошарашенно почесал затылок, а потом, выбросив дохлых фрицев, вместе с якутом вытащил пленного.
Тот сразу же принялся остервенело оттирать рукавом с лица натекшую с трупов кровь.
— Кто такой?
— Младший лейтенант Синицын! — ворчливо признался летчик. — Был сбит, взяли в плен… — и вдруг, стеснительно улыбнувшись, поблагодарил: — Спасибо, что освободили, я уже думала…
И поняв, что проговорился, моментально покраснел.
— Может Синицына? — хмыкнул Ваня.
— А вы кто такие? — взвилась летчица. — Немедленно представьтесь!
— Так Синицына или Синицын? — не обращая внимания на требование, нагло переспросил Ваня.
— Баба, сам не видис? — ехидненько ухмыльнулся якут. — Класивый, но сиська нет!
Иван думал, что летчица взорвется в негодовании, но она вдруг примирительно призналась:
— Синицына я, девушка. Младший лейтенант Синицына Варвара Михайловна. Летчик истребитель. Но вы это… хватит хамить.
— Больсе не буду! — искренне пообещал Петруха.
— Спасибо! — улыбнулась Синицына. — А вы кто?
— Штрафники, — признался Ваня. — Рота погибла, мы уцелели. Красноармейцы Петров и Куприн. Я слышал, немцы говорили, что вы знаете немецкий язык?
В голове у него зашевелилась забавная мысль.
— Знаю, неплохо, — не стала отказываться летчица. — Считай, выросла в Германии, отец служил при торговом полпредстве. А зачем вам?
— Сам пока не знаю… — Иван задумался, но так ничего не придумал и принялся потрошить дохлых фрицев и машину, попутно экзаменуя Синицыну в знании немецкого.
К появлению в отряде девушки, он отнесся довольно равнодушно. Немецкий она знала очень прилично, при должном везении могла сойти за немца со своим грубым голосом и образцово показательной нордической внешностью, но идею рядиться во фрицев Иван пока отложил.
Водилу «Кюбеля» назвать особо запасливым было нельзя, но определенный
Синицына, активно участвовала в обыске, быстро нашла свою кобуру с «ТТ» на ремне и тут же повесила ее себе на пояс. А попутно, абсолютно не стесняясь, с аппетитом жевала кусок трофейной колбасы, чем неожиданно расположила к себе Ваню. Тот момент, что она оказалась летчиком-истребителем, немного удивил, но не особо, потому что Иван давно уже убедился, что советские женщины воюют наравне с мужчинами, в том числе в авиации.
И вообще, Варвара оказалась неожиданно компанейской и простой девчонкой, без тени заносчивости из-за своего звания.
А еще, несмотря на ее несколько мужскую внешность и отсутствие женских атрибутов, Синицына вызывала откровенную симпатию у Ивана. Но не как женщина, а как товарищ, наверное. Точно Ваня и сам не знал.
— Сопровождали на штурмовку… — рассказывала Синицына. — Попала под зенитки, пробило маслопровод, движок заклинило, тянула сколько можно, выбросилась с парашютом… — она потрогала синяк под глазом и сморщилась. — И зацепилась стропами за дерево. А тут эти… — младший лейтенант неприязненно покосилась на труп жандарма. — Побили, связали… но отстояли от других фрицев и сами повезли сдавать. Хорошо хоть подумали, что я мужчина. Увы… — летчица застенчиво улыбнулась. — Я больше на пацана похожа всегда была чем на девчонку. А еще греблей занималась, оттого плечи. И постриглась по-мужски. Знаете, как за волосами ухаживать трудно в полевых условиях. Что теперь делать будем? Мне бы в часть…
Иван задумался. Но задумчивость быстро развеял Петруха, приказав сваливать от машины в глубину леса.
Что и было исполнено, прихватив трофеи, маленький отряд убрался в чащу и шел, пока не забрел в глубину торфяных болот, к маленькому участку суши.
Якут сразу занялся готовкой, разведя маленький бездымный костерок в ямке, а Ваня принялся обрабатывать ссадину на голове.
— Давай, помогу… — Синицына сразу включилась в процесс. — Так, там вроде фляга с коньяком была, надо продезинфицировать…
Иван настолько устал, что безропотно принял помощь. А сам, пока Варвара обрабатывала рану, ломал голову над тем, что дальше делать и рассматривал трофейную карту.
Напрямик соваться к своим, он однозначно не собирался. А вот идея, сместиться в сторону и перейти фронт вне активных боевых действий, нравилась все больше. По итогам своих вышиваний, он давно убедился, чем безумней задумка, тем больше шансов на исполнение она имела.
Поэтому, когда Синицына закончила, скомандовал.
— Возвращаемся к машине, фрицев разденем и поедем дальше под видом жандармов:
— А я? — якут ошарашенно уставился на Ивана. — Я тосе сандалм? Совсем дулак, Ванюшка?
— Ты поедешь, как пленный, — отрезал Ваня. — Скажем, если спросят, что везем русского диверсанта.
Синицына как-то странно посмотрела на Ивана, но кивнула. Якут недовольно брюзжал, но в итоге Ване удалось его убедить.
Плотно перекусив, Ваня с товарищами вернулся к машине, раздел дохлых фрицев до исподнего, после чего вернулся к месту ночевки.
К счастью, жандармы оказались более-менее чистоплотными, обошлось без вшей, а пятна крови на форме наскоро замыли в болоте.