Истина звезд
Шрифт:
Соно дернулся, услышав это, но голос Куана остановил его.
– Пришла сюда, обиженная, злая, одинокая. Я хотел успокоить ее, но она решила поиграться. Но ничего… ничего… – Тело Куана, повисшее на цепях, изогнулось в неестественной позе, будто готово было сломаться в любую секунду, но и это не смущало его. – Я накажу ее за это. Маленькая паршивка должна увидеть, что такое настоящая пытка. Да, Соно? Ты, кстати, как? Болит? – он кивнул на живот ниджая.
– Ты веришь в Ара?
– Я наемник клана «Или». У меня один святой, и имя ему Ренрис Бад.
– Так веришь? Или нет? – Соно говорил тихо и спокойно, хоть внутри и бушевала ярость.
– Нет. Все святые – подонки, ниджай. Тебе ли не знать? – Куан подумал немного
– Ты исповедуешься передо мной? – Соно приблизился к нему.
Пока он лишь молча наблюдал и… наслаждался его последней речью.
– Ты же не поболтать сюда пришел? – Куан с трудом поднял голову и заглянул Соно в глаза. – Нож в твоей руке скоро полоснет мне по горлу. Верно?
Соно прищурился и ничего не ответил. Его не удивило, что шпион «Или» с легкостью догадался, что он прятал за длинным рукавом.
– Верно?! – взвыл Куан. – Так закрой свой поганый рот, ниджай, и послушай меня. Послушай историю героя и подумай еще раз, достоин ли ты поставить в ней точку.
– Продолжай. Герой, – выплюнул последнее слово Соно.
– Однажды в наш храм пришел сиаф императора. Он принес новые мольбы людей из дальних провинций и остался там, чтобы помочь священникам отпеть души мертвых. Он наблюдал за мной все те дни, что был с нами. Иногда подзывал к себе, чтобы поговорить, и подкармливал. Сиаф был добр ко мне и на прощание сказал, что мне нужно стать сильнее. Сказал, что скоро меня найдут люди и тогда я обрету дом. Перестану бояться и начну сам вершить судьбы людей. Его предсказание сбылось. Меня забрали в «Или». И, знаешь… Позже я вернулся в храм и зарезал каждого, кто обижал меня в детстве.
– Выродок, – процедил сквозь зубы Соно.
– Спасибо за комплимент, ниджай. Обычно от тебя похвалы не дождешься. Балуешь меня?
Свет от факела почти погас, пламя потускнело, и тени наползли на лицо Куана, делая его еще безобразнее. Мерцание огня очерчивало раны и пропадало в темноте вздувшихся ожогов.
– Ты заслуживаешь медленной и мучительной смерти, Куан.
– Тогда почему готовишься замахнуться? – Он наклонил голову и всмотрелся в лицо Соно.
– Потому что я хороший человек. И подарю тебе быструю смерть.
– Хороший? – засмеялся Куан. – Ты не лучше меня. Не лучше любого наемника «Или». Хватит ставить себя выше других! – Он кинулся было на Соно, но тут же обессиленно повис на цепях. – Ты не лучше нас. Никто не лучше.
Тело Соно было напряжено: натянулось, словно струна, готовая вот-вот лопнуть. Стоило прийти в себя и глубоко вдохнуть. Но он не мог. Хотя бы потому, что запах в этой темнице стоял невыносимо мерзкий.
– Думаешь, молчание скроет все твои тайны? Нет, ниджай. Я вижу тебя насквозь. И твоя душа уже сгнила. Скоро эту гниль увидит и Юриэль.
Наконец Соно замахнулся и дрожащей рукой приставил лезвие к горлу Куана, но тот не испугался: лишь запрокинул голову, подставляя шею под нож.
– Ты думаешь, что истинное зло – это я. Ренрис. Клан. Но ты ошибаешься.
– И это твои последние слова, Куан? – Соно надавил тонким лезвием на шею, и по ней побежала тонкая струйка крови. – Жалкий ублюдок. Ты будешь гнить в объятиях Незримого. Ты не увидишь отца с матерью
– Знаешь, Соно… Главным моим трофеем была голова императорского сиафа. Я убил его за то, что он все-таки солгал мне. Ведь избранным я так и не стал. Но я узнал истину. Истину, которую он открыл мне, перед тем как я вспорол ему живот. Скоро она откроется и тебе. И, знаешь… Слава всем олхи, что избранным стал все-таки не я.
Куан навалился на лезвие и, дернув головой, распорол себе горло. Ладонь Соно залила горячая кровь, и он быстро убрал руку, непонимающе глядя на Куана. Тот улыбнулся, оголив окровавленные зубы, и напоследок подмигнул ниджаю сгоревшим глазом. Так быстро и так легко Куан расстался с жизнью. Даже в этом решении, будто соревнуясь, он опередил Соно. Не дал ему победить, не позволил поставить точку в своей истории. Куан явно гордился этим: он смог превзойти Соно в игре, которую придумал. Поставив на кон жизнь, он победил несмотря на то, что умер. Унизил ниджая, показал, где его место, и выставил слабаком. Но не учел одного: Соно было плевать, ведь теперь он наконец смог спокойно вдохнуть. Расслабить испачканные руки и разжать кулаки. Он наконец перестал слышать оглушающий крик Юри и мерзкий голос Куана, который обещал добраться до нее. Ни одно убийство не приносило столько удовлетворения, и ни одна капля крови на его руках не была так желанна. Первый раз Соно убил без сожалений. Значит, все же в этой игре победил он.
– Твой путь окончен, герой.
Соно смотрел на бьющегося в судорогах Куана. Спустя секунды мертвое тело повисло на цепях, а с обожженного лица так и не сошла улыбка.
Соно вернулся в свою комнату тем же путем, каким шел к темницам. По тропинке наверх по горе, за конюшни – и вновь в окно, которое никто так и не закрыл. Он улегся обратно в кровать, надеясь скорее согреться под одеялом. Жаровня потухла, запах благовоний выветрился, а комната пропиталась колючим холодом и ароматом жареной рыбы, которую, кажется, прямо сейчас его друзья ели на ужин. В животе заурчало – у Соно наконец появился аппетит. Ужасно захотелось риса с курицей, острой капусты и соевых бобов. Как же он соскучился по аскарской еде… Но сейчас с удовольствием съел бы все, чем с ним поделились бы люди Севера. Будь то голова быка, потроха кабана или брюква. Омерзительно невкусная брюква. Соно погладил завывающий живот. Видимо, из-за холода и ярости, что не давала прийти в себя, он не заметил, как рана вновь открылась. Сукровица впиталась в повязку, и стоило на нее надавить, как бок закололо еще сильнее.
– Ащ… – зашипел Соно и прикрыл рану покрывалом.
Это не его забота. Лекари скоро вернутся и займутся этим. Вновь подлатают ослабевшее тело, дадут настойку, подожгут успокаивающие травы и накормят. А пока Соно с интересом прислушивался к голосам друзей и завидовал Эвону, чавканье которого было слышно даже через стены.
Глава 7. Эвон
Атер всегда был похож на мать больше, чем Эвон и Ранви. От Хрисы ему достались грубые черты лица, нос с горбинкой, широкие глаза, пушистые брови, вечно румяные щеки и угловатые скулы. Если долго смотреть на него, то рано или поздно можно было увидеть маму. Она будто переродилась в Атере, и Эвон в детстве завидовал ему из-за этого. Но теперь он видел в Атере отца: тот же характер и грозный, прибивающий к месту взгляд. От осознания этого Эвону становилось страшно и обидно. Обидно, что Олафур все же победил: его воспитание оставило заметный след в жизни брата.