Истинная для Бога Тьмы
Шрифт:
— Ты сделала выбор, малышка?
Девушка отвернулась, пальцы Бога скользнули в пустоту.
— Я выбрала Адди, — ответила она. — Можешь убить, но я ни за что с тобой не буду. Ты мне противен!
Ниалл схватил ее за шею, крепко сжал руку и прошипел:
— Не заставляй меня делать тебе больно.
Девушка хрипела, но даже не предприняла попытки вырваться, принимая неизбежное. Ниалл выругался. Упрямая девчонка! Ничего, он заставит ее сделать правильный выбор. Схватив ее за ладонь, он потащил девушку за собой.
— Пусти! — пропыхтела она, силясь вырваться.
— Не дергайся, если хочешь, чтобы он остался жив.
Девушка
— Адди! — воскликнула она.
Но Ниалл не дал ей кинуться на шею любимому. Он вынудил ее встать на колени и снова сжал руку на ее горле.
— Отпусти ее, Ниалл! — прохрипел Хаос. Его глаза вспыхнули, на шее вздулась венка.
— Сделай выбор, дорогая Катрин. Я не дам вам быть вместе. Либо он уходит, и ты забываешь ее, Адриан. Только без глупостей. Ты ведь знаешь, я могу убить ее, не прикасаясь. Либо, Катарина, он вечность свою проведет в муках. Бога убить невозможно, но вот мучить — легко. Ведь я вас предупреждал, голубки.
Ниалл сильнее сжал ее шею, девушка хватала ртом воздух, ее лицо побагровело, глаза налилась кровью.
— Стой! — воскликнул Хаос. — Я уйду. Только отпусти.
— Почему ты не даешь нам быть вместе? — хрипло всхлипнула девушка, смотря Адриану прямо в глаза.
Он улыбнулся. Не смотря на всю боль, что ему причинили из-за нее, он улыбался. Нежно. И у нее защемило в груди.
— Потому что ты моя, — мурлыкнул Ниалл. — И я добьюсь твоей любви. Скажи, что любишь меня, Катарина, и я отпущу брата, чтобы он ушел.
— Все хорошо, — прошептал Адриан.
Катрин сглотнула, когда к Богу Хаоса подошел палач и занес над его головой дубинку с гвоздями.
— Я люблю тебя! Люблю! — выкрикнула в отчаянии девушка, целуя руки Ниалла.
Мужчина на миг опешил, а потом приказал освободить брата. Тот в изнеможении упал на бетонный пол. Удовлетворенный Ниалл позволил девушке жить с отцом. Ведь он так был уверен, что теперь она никуда не денется.
Когда силы вернулись, а раны залечились, Адриан ушел. Слился с тенью и исчез, укрывшись во тьме. Он слышал, как по ночам девушка взывала к нему, просила вернуться. Он кусал губы и пытался заглушить в голове ее звонкий голос. Спустя пару дней он не выдержал.
Адриан стоял, прислонившись плечом к сырому от дождя дереву и смотрел на занавешенное окно. Там под стеклом в вазе стояли три ириса, которые Катрин перевязала лентой, чтобы стебли окончательно не сломались. Штора отодвинулась и в окне замаячило красивое бледное лицо с россыпью золотых веснушек. Сердце Бога радостно защемило, забилось, словно загнанная в клетку птица, и норовило выскочить из груди. Огненные кудри шелком закрывали ее оголенные плечи. От лунного света ее кожа будто мерцала тысячами светлячков. Бог, смутившись, отвел глаза всего на секунду, чтобы вновь вернуть взгляд потемневших глубоких глаз. Прекрасна, как никогда! Невозможно отвести взор от этой женщины. Он знал, она не увидит. Тени закрывали его от посторонних глаз, позволяли наблюдать и любоваться. Изредка, но эти моменты он бережно хранил в своей памяти. Сейчас, когда она такая сонная и растрепанная, она
Девушка скрылась в глубине комнаты. Свет погас, но Бог продолжал стоять и смотреть туда, где как ему казалось, волшебным сном накрылась его девочка. Вздрогнул, когда неожиданно кто-то обнял его сзади. Он развернулся и пораженно выдохнул ее имя. Катрин улыбалась, глаза светились в полумраке, под ее охристыми ресницами блестели слезинки.
— Я так скучала, — прошептала она. — Обними меня, Адриан. Мне холодно, когда тебя нет рядом.
Он послушно притянул ее к своей груди и уткнулся носом в огненный шелк. Она пахла вересковым медом, самый дивный для него аромат. Сердце Катрин ощутимо билось под ребрами. Наплевав на все, мужчина провел пальцами по ее щекам, обвел контур губ и легонько коснулся их своими. Поцелуй переходил все рамки, задыхаясь, они терялись друг в друге, терялись в этом пьянящем ощущении. Он прижал ее к дереву. Граничащая между нежностью и страстью ласка разбивалась на осколки, обжигала ее шею, ключицы, губы.
— Больше нельзя, — тяжело дыша, выдохнул Адриан, прижимая ее к себе.
Струйки обжигающих слез стекали по ее щеками, а он стирал их, убаюкивая в своих сильных руках.
— Адди, я так больше не могу, — всхлипнула она. — Меня тошнит от Повелителя Солнца, я хочу быть только с тобой. Если он не позволит, я выпью яд. Мне без тебя не жить.
— Что ты такое говоришь? — поразился Бог. — Я не смогу смириться с твоим решением. Живи, даже если не со мной. Ничего нет прекраснее жизни!
Но Катрин мотала головой, стирая слезы. Ее губы дрожали, глаза грустно смотрели, захотелось укрыть ее ото всех, чтобы Ниалл ее больше не нашел. Никогда.
— Давай сбежим, — предложила она.
Бог задумчиво смотрел вдаль, кусая губы. На одной чаше весов народ, на другой — любимая женщина. И как можно сделать этот жестокий выбор? Почему он вообще должен выбирать? Но Ниалл не отступит и не отпустит. Убьет. Адриан себе этого не простит.
— Завтра ночью будь готова. Я приду в полночь.
— И вы сбежали? — пораженно ахнула Дафна, когда Бог замолчал.
Он горько усмехнулся, накрываясь одеялом.
— На сегодня хватит воспоминаний, Фанни. Я очень устал.
Она задумчиво смотрела на силуэт, лежащий напротив, и сердце ее взмывало ввысь. Так вот он какой, прародитель ее магии — сильный, живой, достойный стать счастливым. И она решила во что бы то ни стало помочь найти кольцо и восстановить справедливость. Судя по голосу, в котором до сих пор сквозила разъедающая душу боль, жизнь девушки с горящими волосами оборвалась до заточения мага в камень.
Утром мрачный Адриан сидел на подоконнике и магией выводил на стекле витиеватые узоры, которые превращались в красивые здания, цветы у каменных дорожек, в очертания людей.