Истинная для Оборотня. Право на ошибку
Шрифт:
Беру джи-мобиль, на котором приехала Катрин. Ключи от своего кидаю водителю, чтобы отогнал в автосервис. Пятнадцать минут пути и я уже во дворе элитного жилого комплекса. Паркую машину и поднимаюсь наверх.
Звоню в квартиру Тони. Дверь долго не открывают, пинаю её ногой.
– Выходи! Я знаю, что ты дома! – еле сдерживаюсь, чтобы не выломать всё к чертям собачьим.
Изнутри раздаётся шорох, а чуть позже звук отпирающегося замка. На пороге стоит полусонный Тони.
– Что стряслось, Хосе? Как дела в столице? – зевая спрашивает он.
–
Меня распирает от злости. Какого чёрта он наврал ей, что я развлекаюсь в столице? Знал ведь, что еду по важному делу.
– Чушь? – недоумённо переспрашивает Тони, – Просто констатировал факты. Почему ты всё время вмешиваешься? Катрин моя жена, ты знал об этом и всё равно переспал с ней!
Жена? Как же меня бесит, что он называет её своей женой! Одежда трещит по швам. Зверь рвётся на свободу, я не могу сдерживать его, да и незачем. Голос всё больше и больше становится похож на рычание.
– Какие, к чёрту, факты? Слушай сюда, брратец, – хватаю его за грудки и прижимаю к стене, – Обидишь Катрин, я тебе глотку перегррызу! Ты меня понял?
Раздаётся треск ломающейся древесины. Тони смотрит на меня испуганным взглядом. Действительно, есть чего бояться: в полуобороте мои руки превратились в когтистые лапы, а голова больше напоминает звериную морду.
– Понял я, не кипятись, – он пытается освободиться из моего захвата, – Ты сломал мне комод, брат!
Отшвыриваю Тони в сторону. Делаю рваный вдох и пытаюсь вернуть контроль. Комод уже не спасти. Надо успокоиться, чтобы не разнести всю квартиру.
– Пока ты гулял на свадьбе, я сидел в клетке без еды и воды и чуть не потерял своего зверя! – рассказываю ему, вернувшись в человеческий облик.
– Хосе, я ничего не знал, – оправдывается Тони, – Рад, что ты цел!
Братец хлопает меня по плечу и предлагает сменить одежду. В тех лохмотьях, что сейчас на мне, я вряд ли смогу выйти на улицу, поэтому соглашаюсь.
***
После разговора с Тони прошло уже два дня. Всё это время я старался как можно реже попадаться Катрин на глаза. При первой же возможности уезжал из дома. В груди полыхала невыносимая тоска. Я знал, что Катрин рядом, что с ней всё в порядке. Через какое-то время она успокоится, и мы сможем поговорить.
Отец был очень рад моему возвращению к работе, ведь за время отсутствия в мэрии накопилась куча дел. Маркус с интересом расспрашивал о действии ошейника, который сдерживает зверя. Не пожелал бы я кому-нибудь из своих близких оказаться в нём.
После полудня поступил звонок из городской тюрьмы, где находились повстанцы.
– Мы не можем и дальше задерживать людей, – сообщает инспектор, – Они все как один утверждают, что их пригласили на выступление мэра, а все плакаты были в его поддержку.
Что за бред он несёт? Ничего не понимаю. Я же лично видел эту разъярённую толпу.
– Но против них свидетельствуют все улики, – возражаю ему, – Повстанцы устроили погром, пытались поджечь здание!
–
Карандаш ломается в моей руке. Как такое возможно! Кто мог уничтожить улики? Неужели повстанцам помогает кто-то из полицейских?
Глава 20. Волчица
Катрин
Дни тянулись своим чередом, а я всё никак не могла найти в себе смелости, чтобы первой заговорить с Хосе. Не знала, как признаться ему, что у нас будет ребёнок, с чего начать и как себя вести. Обрадует ли его эта новость? А если нет?
Что я буду делать, если Хосе откажется от малыша? Сомневаюсь, что Тони полюбит его, как родного. Боги, как всё запутано! Я только и делаю, что нервничаю, а ведь это вредно для ребёнка!
Нужно немедленно успокоиться. Что обычно делают в таких случаях? Может быть, послушать музыку? Включаю радио, перещёлкиваю радиостанции. Всё не то, быстрая музыка не успокаивает, а раздражает ещё больше.
Замираю, когда слышу бархатный мужской голос из динамиков. Меня пробирает до мурашек, но не от музыки, а от воспоминаний, которые с ней связаны.
Именно эту песню я слышала в машине Хосе, когда он обучал меня водить. Его рука лежит поверх моей. Он уверенно переключает передачи, а потом отстраняется, словно соблюдает невидимую границу. Ещё тогда нас тянуло друг к другу.
Столько всего случилось после, но я отчётливо помню тот день. Не могу забыть Хосе, сколько не пыталась. Выстукиваю мелодию пальчиками по столешнице. Песня давно закончилась, начались новости, а я всё сижу, погруженная в воспоминания. Глаза начинает щипать, горячая слеза скатывается по моей щеке.
«Решением суда был приговорён к пожизненному заключению» – слышу из динамиков. Тянусь, чтобы выключить радио, но в последний момент до меня доносится фраза: «в числе освобождённых были заместитель мэра Читта-ди-Маннари Хосе Кортезо и министр внутренних дел Ричард Прайм».
В числе освобождённых? Что там произошло? Почему Хосе мне ничего не рассказал? Боги, я же сама отказалась выслушать его! Выходит, он задержался в столице не по своей воле, а сидел в тюрьме. Но Тони был так убедителен, что я поверила ему. Поверила, что Хосе променял меня на столичных девок. Какая же я глупая!
Слышу звук мотора, доносящийся со двора. Мне нужно поговорить с Хосе и немедленно. Сколько можно избегать друг друга? Быстро спускаюсь по лестнице вниз. Стук каблучков разносится по пустой гостиной. Выбегаю на улицу.
Мужская фигура в капюшоне стоит вполоборота. Я не вижу его лица, но Хосе обычно приезжает в это время. Набираюсь смелости и выпаливаю:
– Хосе, нам нужно поговорить!
Но как только мужчина скидывает капюшон и поворачивается, понимаю, что я обозналась.
– Интересно, о чём моя жена собирается поговорить с Хосе? – лицо Тони искажается в кривой ухмылке.