Истинная любовь
Шрифт:
— Что? — едва дыша, спросила Виктория.
— Я единственная, кто написал о Калебе.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что все эти женщины из рода Кингсли, о которых ты рассказала, получив за это кучу денег…
— Этими деньгами я поделилась с тобой, — не удержавшись, ввернула писательница, выразительно поднимая глаза к потолку. Прошлым летом благодаря книгам Виктории Адди заменила крышу старого дома.
— Да, это верно… Но как бы то ни было, тебе представлялась захватывающе интересной их жизнь, прыжки из постели в постель да
— Ты говоришь о Калебе, — догадалась Виктория.
— Да, именно о нем.
— Ты не разыгрываешь меня? Ты действительно написала о нем?
— О каждом дне, проведенном с ним. — Адди усмехнулась, довольная собой. — А ты небось думала, будто моя жизнь так уныла и скучна, что о ней и рассказать нечего.
Виктория попыталась было возразить, но потом, откинувшись на спинку кресла, от души рассмеялась.
Адди посмотрела куда-то в дальний конец комнаты, пожилое лицо ее сморщилось.
— Он сейчас здесь? — спросила Виктория.
— Да. — Адди заговорщически подмигнула. — Ты ему нравишься. И всегда нравилась. Может быть, из-за Аликс. Они были добрыми друзьями, пока ты не увезла ее. Мою единственную внучку. Мы с Аликс…
Виктория все это уже слышала. Ей часто приходилось выслушивать упреки Аделаиды, уверенной, что писательница забросила свою дочь. Собственно, во время работы над первой книгой так и было. Но потом Аликс стала смыслом жизни Виктории. Писательство и Аликс. Мужчины появлялись и исчезали, а любимая девочка занимала главное место в ее сердце.
— Да-да, я знаю, — нетерпеливо пробормотала романистка, не желая вновь затевать бессмысленный спор. — Я понятия не имела, что ты ведешь дневник. И где же он?
— Я исписала не одну тетрадь, — с гордостью призналась Адди. — Целую стопку. У тебя уйдут годы, чтобы прочитать их. Мы с Калебом пережили немало приключений. И чего я только не вытворяла ради Калеба все эти годы!
— Когда же я начну читать? — Виктория старалась не выдать охватившего ее волнения, но Адди его уловила.
— Думаю… это возможно… — Она вновь бросила взгляд в дальний конец комнаты. — Калеб показывает два пальца. Это недели, месяцы или годы? — откровенно забавляясь, спросила Аделаида.
Виктория почувствовала, как волосы у нее на затылке встали дыбом. Если бы час назад кто-то спросил у нее, верит ли она в призраков, Виктория только рассмеялась бы в ответ. Но верила она или не верила, одно не вызывало сомнений: Адди предлагала ей чудесную историю.
— Дни, — торопливо отозвалась писательница. — Калеб хочет сказать, что ты дашь мне дневники через два дня. Мне придется взять их…
— Калеб говорит «нет».
Виктория недоверчиво прищурилась.
— И ты позволишь привидению принять за тебя решение?
— О да, — кивнула Адди. — Вдобавок Калеб на редкость проницателен. Это он предостерег меня, что Эдвин, мужчина, за которого я собиралась выйти замуж, хочет лишь заполучить деньги моей семьи, а сам крутит любовь с той кошмарной девицей, Лоренс. Поначалу
Виктория изумленно округлила глаза.
— Выходит, все эти годы ты жила здесь… с призраком?
Адди осушила бокал, кивнула и медленно поднялась. Всегда деятельная и энергичная, она обычно выглядела моложе своих лет, но сейчас казалась древней старухой.
— Калеб говорит, мне пора в постель. Завтра мы обсудим, что делать с моими дневниками. Я хранила их отдельно, потому что не хотела мешать с остальными записками, в которых трусливо умолчала о Калебе. Они спрятаны в таком месте, где никто не сможет их найти. — Шагнув к двери, Адди пошатнулась и ухватилась за стену, чтобы не упасть.
Виктория, вскочив, поспешила ей помочь, но Аделаида добродушно отмахнулась.
— Нет, нет, сегодня я обойдусь без твоей помощи. Мне нужен только Калеб. Мы с тобой увидимся завтра, тогда и решим, как быть с дневниками. — Глаза Адди сверкнули, как два черных алмаза. — Мои записи намного более… захватывающие, чем те, что ты читала прежде.
Она принялась подниматься по лестнице, цепляясь за перила, все еще улыбаясь кому-то невидимому. Лицо ее светилось такой преданной любовью и нежностью, что на мгновение Виктории показалось, будто перед ней не пожилая женщина, а та юная девушка, которую звали когда-то Адди.
Вернувшись в гостиную, где она оставила свой портативный компьютер, Виктория начала записывать все, что услышала, дополняя рассказ вымышленными подробностями. С каждым словом ее все больше охватывало волнение. Она чувствовала: эта книга станет ее лучшим творением! В последние годы ее романы стали продаваться хуже, интерес к ним начал увядать. Сказать по правде, продажи упали катастрофически. Но новая книга должна была все исправить, принести солидный доход.
Наступил рассвет, а Виктория все писала. Она только однажды ненадолго прервалась, чтобы сделать себе сандвич, но успела съесть лишь половину, как ее вновь осенило вдохновение, и пришлось спешить обратно к компьютеру.
В полдень она поняла, что не может больше продолжать. Закрыв лэптоп, она поднялась в спальню, где ночевала все эти годы, приезжая в Кингсли-Хаус. Дверь в комнату Адди была закрыта. «Бедняжка, — с улыбкой подумала Виктория. — Пусть подольше поспит».
Виктория рухнула на кровать, прижимая к себе компьютер, словно плюшевого мишку, и тотчас заснула. Ее разбудили голоса. За окном уже сгустились сумерки, ее мучили голод и слабость.
Отбросив волосы с глаз, она в обнимку с лэптопом нетвердой походкой вышла в холл. Там стояли трое незнакомцев: две женщины и молодой человек; одетые в строгие костюмы, они держались официально.