Истинная пара: третьим будешь?
Шрифт:
— Давай не здесь, мало ли…
— Тш-ш-ш, никто не придёт, рыженькая моя… Моя…
Он по-хозяйски задрал подол платья, забрался под тряпочку стрингов и провёл указательным пальцем вдоль складочек, уже влажных от моего желания. Как будто искал волшебную кнопку… Он же уже выяснил, где она находится! Неужели забыл? Как называется его парфюм? Вертится в уголке мозга, а вспомнить никак не удаётся… Томление в животе от проделок ловкого пальца… Страх быть увиденными… Ах, как хорошо! Поганец, что творит…
Он назвал меня рыженькой! Хотя всю неделю
«Подстава-а-а-а!» — вопила моя светлая сторона, в панике мечась по голове и распихивая мысли локтями. Тёмная сидела, скрестив руки на груди, и щурилась довольно: «Сразу два близнеца! Это же так рискованно, так возбуждающе!» Обе дуры!
Похоже, Валера понял, что я прозрела, ибо замерла, как громом поражённая, потому что сориентировался быстро. Намного быстрее, чем я. Навалился на меня сверху, зажимая рот ладонью, со своей любимой циничной усмешкой на губах, а палец неумолимо скользнул в дырочку, поглаживая и ощупывая.
— А-у-ы и-а! — судорожно замычала я, пытаясь вырваться. Да где мне справиться с этой тренированной в лучших качалках тушей! Даже «шам-шам» не поможет, его ведь сказать надо! Только губами не пошевелить! Подонок! Насильник мерзкий! Он же меня своей назвал!
— Тише, тише, дорогая невестка, не надо так нервничать!
Убила бы! Голыми руками бы задушила! Если бы могла, конечно… Я зажмурилась, изо всех сил стараясь выбраться из-под Валеры, но он уже и сам отпустил меня, хотя ладонь со рта не убрал:
— Главное, не ори! Ты не на своей территории, поверят мне, а не тебе. А я могу рассказать пару славных версий того, как ты решила меня соблазнить.
— Да кому ты нужен, — я с отвращением вытерла рот тыльной стороной руки, пытаясь поджечь этого извращенца взглядом. Эх, жалко, что у нас в роду не было драконов… А Валера только усмехнулся, поднёс палец к носу и шумно вдохнул запах моего интима. Честное слово, вдохнул и даже глаза прикрыл, как будто нюхал букет прекрасных цветов! Потом сказал, уже без улыбки:
— А целочка-то ещё на месте. Я так и знал, что Ромочка сжульничал с этой окровавленной тряпкой! А ты ему подыграла. Что ты сделала, что от тебя не пахнет ароматом восхитительной невинности?
— Не твоё собачье дело! — огрызнулась я, поправляя платье, и глянула с вызовом: — А что? Этот вопрос принципиален?
— Во-первых, кошачье, — со снисходительной улыбкой поправил меня Валера. — А во-вторых, конечно, милая, очень даже принципиален!
Он присел на край бортика крыши, скрестив ноги, посмотрел на меня почти с жалостью, такой странной в его глазах:
— Думаешь, рыженькая, Роман в восторге от вашего брака? Папа попросту пообещал ему тёпленькое место в нашей фирме и неплохую зарплату с премиальными и соцпакетом. Но по условиям договора твой муж должен был побыстрее активировать ваше семейное проклятье… И да, мы о нём в курсе, не делай удивлённых глазок!
А вот этого говорить не надо
Очень сильно постаравшись не улыбаться, я встала с шезлонга и голосом обиженной маленькой девочки ответила Валере:
— Вот ты думаешь, что у Ромы нет желания, а у него наоборот — желание есть, да такое сильное, что он просто с ним справиться не может! А ты, брат родной, вместо того, чтобы посочувствовать, помочь, устраиваешь какие-то дурацкие и, строго говоря, извращённые проверки! Я всё Роме расскажу! Ты нехороший! Плохой!
В мгновение ока этот урод оказался рядом со мной и схватил меня за плечо железными пальцами:
— Ты ни словечка Ромке не скажешь! Поняла? Иначе… Я превращу твою жизнь в вечный ад на земле!
Даже «шам-шам» на него тратить противно! Ну кто так угрожает? Великий Шабаш, противник у меня мелковатый какой-то… Такого и обыгрывать-то неинтересно. Ну да ладно, за неимением другой…
— Ой! Не надо! Отпусти! Я не скажу!
Я вложила в плаксивый тон столько испуга, сколько у меня вообще имелось во всём организме. И, похоже, грубо недоиграла. Во всяком случае, тёмная сторона досадливо вздохнула и профейспалмила. А светлая просто вздохнула.
— Смотри мне, рыженькая! — он приблизил лицо, искажённое грозной гримасой, и я отчего-то задрожала, увидев острые клыки и кошачьи узкие зрачки в прозрачных и ледяных голубых глазах. Не от страха, нет. От желания, которое мне совершенно не хотелось ощущать. Ещё раз почувствовать, как его рот впивается в мои губы…
Крыть мне пока было нечем. Карты только-только сдали, прикуп горкой лежит на столе. У меня один козырь, восьмёрочка. Надо пойти вниз, найти хозяйку дома, чтобы она, наконец, устроила меня в нашей с Ромео комнате, и хорошенько обдумать, как превратить восьмёрку в туза. Поэтому, не мешкая, я вырвала руку из цепкой хватки Валеры и улыбнулась, надеюсь, достаточно смущённо:
— Я смотрю. А где Рома? Мне надо вещи в дом перенести, они остались у ворот.
Он смерил меня тяжёлым взглядом, словно ни на секунду не поверил в подобную покорность, потом кивнул:
— Пошли. Познакомлю тебя с Аллой, раз уж мой придурошный братец не удосужился этого сделать.
Мы спустились по лесенке в коридор второго этажа, Валера первый, я за ним. Гадюшник, блин… Вроде не драконье семейство, котики же, должны быть милыми, а поди ж ты. Страсти египетские! Видать, мама знала, куда отправляет старшую дочь, напутствие дала соответствующее… Не позволять наступать на ноги. Ничего, если всё пойдёт по плану, который, кстати, уже начинал формироваться в голове, то я сама у них на ногах спляшу!