Истинная со скидкой для дракона
Шрифт:
Взъерошенная, с расстегнутым лифом, который ее руки прижимают к груди и пытаются на ходу застегнуть.
Эрин.
Неужели желание соблазнить ректора-дракона отпало и девушка присмотрела себе рыбку помельче.
— Куда? — Табальт круто разворачивается в сторону убегающей Эрин. Сколько недовольства и открытой агрессии. — К демонам, — шипит он, шагнув на свет, — ты испортила мне вечер.
— Прошу прощения, — наобум извиняюсь, отряхиваю наспех одежду и подхватываю реквизит. — больше
Дежурная фраза обрывается. Меня словно пробивает насквозь током от взгляда в мою сторону. Жадного и неприятного.
— А знаешь что, ты вполне можешь ее заменить.
— Что простите? — я выпрямившись смотрю на него.
Какой-то странный блеск в стальных глазах Лаоса. Что он хочет? Надеюсь, не то, на что я подумала?
— Иди сюда, — бросает он грубо, сокращая расстояние между нами.
— Нет, — твердо произношу я, мотнув головой.
Я слишком хорошо помню его рассуждения о девушках-служанках и он сам по себе мне отвратителен. Если Лаос решил, что я по щелчку его пальцев повисну у него на шее — мимо.
— Ты меня плохо слышала? Приказов не понимаешь? — скалится он, проведя рукой по нижним пуговицам рубашки, расстегнув их до конца.
Серьезно? У меня брови поползли на лоб от неожиданности и его наглости. Но я солгу, если буду отрицать, что нервишки зашалили. Все-таки Табальт больше и сильнее.
Черт.
Мысленно выругавшись, я сжимаю ручку ведра.
— Стойте где стоите, вейн. Вы мне не интересны.
Он поморщился.
— Меня не волнует, что тебе интересно. Я хочу поднять себе настроение и ты мне поможешь.
Последние слова он произносит с нажимом. Резкое движение в мою сторону и его ладонь болезненно сжимается у меня на локте. Тут же я с размаху бью его ведром по лицу.
То со звоном вылетает у меня из рук.
— Ах ты дрянь, — отшатнувшись, Лаос прижимает ладонь к своей физиономии, на которой даже в темноте видно проступающее покраснение.
— Извините, но если девушка говорит нет, значит нет, — выкрикиваю я и бегло определяю расстояние от ведра до выхода. Далековато, но почти по дороге. Мне его еще сдать надо, а то из зарплаты вычтут.
Мчусь за реквизитом. Табальт с ревом догоняет меня и я с разворота замахиваюсь шваброй, но запястье обжигает болью. Рука немеет и мое бытовое оружие падает на пол.
— Пусти, псих!
— Что? — он зло усмехается и толкает меня на стол грудью. Грубо опускает ладонь на спину. Надавливает. Прижимает.
— Вы вообще не смеете…, — царапаю стол, чувствую едкий привкус злости, соли и металла от прикушенной на эмоциях губы.
Табальт наклоняется. Моего уха и шеи касается горячее дыхание, пропитанное запахом спиртного.
— Ты забыла свое место, служка…— тяжело дыша
— Пустите, немедленно!
— Только после того как ты ответишь за то, что ты сделала.
— Что я сделала? — истеричный смех подкатывает к горлу. Этот избалованный негодяй считает, что ему все позволено. И ведь сейчас мы одни, а я обездвижена.
— Ты посмела поднять на меня руку, — цедит он, неоднозначно и нагло проводя ладонью по моей пояснице.
— Я защищалась…
Боже, зачем я оправдываюсь? Ему плевать!
Скребу ногтями деревянную поверхность, дергаюсь, снова требую меня отпустить. Нет не прошу, требую и выкрикиваю:
— Ублюдок! Глупый, избалованный…
Не договариваю. Прикрыв на мгновение веки, я будто погружаюсь в другую реальность.
Снова школа, седьмой класс. Сын директора. Он стоит на фоне окна, из которого яркими, ослепляющими потоками бьет полуденное солнце. Ему весело. Издеваться над слабыми он просто обожал.
— Ты неудачница, где твои родственники, сиротка? Тебя не кому было даже в детдом отправить. На улице бросили…вот настолько ты никому не нужна, ущербная.
— У меня есть родители!
— Ты про тех, кто тебя из жалости приютил?
Слезы, что наворачивались на моих глазах, внезапно высохли. Что? Где логика? Я ее не ловлю. Похоже я слишком устала слушать гадости с оскорблениями и начала откровенно придираться к его словам.
— Ты только что заявил о том, как я никому не нужна, но тут же утверждаешь, что меня приютили из жалости. В твоих словах нет логичности, — я выпрямляюсь и перестаю обиженно втягивать голову в плечи, — может ты не такой умный, каким себя считаешь?
Класс будто накрывает вакуум, а мы с парнем смотрим друг на друга. Солнце, которое несколько секунд назад ослепляло мои глаза, куда-то исчезает. Становится мрачно. Серо. Небо затягивает свинец.
В гнетущем молчании класса, где только что происходило мое унижение, я и сын директора будто остаемся один на один. Его лицо искажает удивление. Потом непонимание и затем злость.
В этот момент раздается смешок кого-то из моих одноклассников. Сын директора вскипает и его ярость полностью направлена на меня.
— Ах ты, ущербная…я тебя щас отправлю туда, откуда ты выползла.
— Сомневаюсь, — само собой срывается с губ. Словно это говорю не я.
Пропускаю тот момент, когда в моей руке оказывается учебник и он молниеносно впечатывается в лицо сынка директора. Он визжит и…плачет, а я с ужасом вижу на его щеке отпечаток от книги, словно….
— Книга горит! Она книгу подожгла! — кричит кто-то и этот крик эхом пробивается в мое затуманенное сознание.
— Эй! В школе же курить нельзя!