Истинные боги
Шрифт:
– А я хочу с тобой, – упрямо ответил ребенок.
– Но я начинаю заниматься очень рано, ты в это время обычно спишь.
– Все равно.
Дэвид подумал. Ему страшно не хотелось огорчать дочь.
– Давай сделаем так. Я буду начинать свои занятия попозже, а ты, когда захочешь, будешь приходить сюда сама. Хорошо?
Элин кивнула, а потом сладко зевнула.
– Не хочешь еще немножко поспать?
Дочь упрямо помотала головой.
– Посиди тогда здесь, в уголке.
Он закутал ее в свой махровый халат и усадил на деревянную скамью, рядом с собакой. Теперь
Они уже были на середине дорожки, когда Эвелин заметила их из широко открытого окна.
– Эй, вы далеко?
– Полетим в центр. Сначала зайдем к Учителю, я давно обещал Элин, – ответил муж. – А потом побродим немного по парку и вернемся обратно.
– Хорошо. Только не долго, а то я буду волноваться.
– Мам, ты не скучай. Мы скоро! – Элин помахала рукой и взяв отца за руку, потянула за собой. Дэвид, подмигнув жене, покорно пошел за дочерью.
– Не волнуйся, ма, я за ним пригляжу, – крикнула Элин уже с дороги.
Эвелин улыбнулась, глядя им вслед и покачала головой. Пожалуй, дочь уже сейчас своей решительностью превосходит их обоих, вместе взятых. Что будет, когда она еще немного подрастет?
Рейсовый флайер летел невысоко. Элин, сидевшая у окна, прижалась к отцу, крепко обхватив его за руку и с жадным интересом смотрела вниз. Сидящий напротив мужчина приветливо улыбнулся и сказал:
– Не бойся, девочка. Это очень надежная машина.
– А я и не боюсь, – удивленно посмотрела на него Элин. – Почему вы так решили? Я уже давно летаю на симуляторе, совсем одна. – И закончила с сердитым вздохом: – Только мне пока не хотят разрешить взять настоящую машину. Я им уже раз десять раз. Говорят, еще рано!
– Прости пожалуйста, я не знал. Просто ты так крепко держишь отца за руку, что я подумал…
– Просто я его очень сильно люблю, вот и все.
Мужчина поднял брови и виновато развел руками. Дэвид засмеялся и покрепче прижал к себе дочку.
– Она у меня никогда и ничего не боится. Прирожденный пилот, – серьезно сказал он мужчине и негромко добавил: – Пожалуй, похрабрее иных ребят, только уж очень отчаянная. Так что те, кто пока не разрешают ей летать на настоящей машине, по-моему, абсолютно правы…
Когда они вышли из тенистого парка на большую, зеленую лужайку, Дэвид взял дочь за руку.
– Мы уже почти пришли, – сказал он. – Сумеешь сама угадать дом?
Элин огляделась вокруг. Домов было много: здесь стояли и коттеджи новой постройки и более старые, традиционные дома.
– Наверное, вон тот, с закругленной крышей и большим садом? Да?
– Ага. Ты угадала.
Они прошли по извилистой зеленой дорожке и остановились у настоящей деревянной калитки. Рядом, на кованном металлическом штыре, висел старинный бронзовый колокольчик, покрытый изящным узором. Дэвид взялся за веревку и качнул его. Раздался тихий мелодичный звон.
Элин с интересом посмотрела на него.
– Это чтобы Учитель знал, что к
– Нет, дочка, – улыбнулся Дэвид. – Он и так знает. Это… это для того, чтобы самому немного подготовиться.
– Наклонись поближе, Эви. Я не могу говорить громко, а мне надо успеть сказать тебе многое.
– Может, отложим до завтра? Ты сегодня выглядишь таким уставшим, – Эвелин ласково погладила влажные волосы мужа и села на мягкий пол, рядом с ложем, прильнув к нему. – Я приду утром, сразу, как только кончатся процедуры.
– Нет. Сейчас ты поймешь, почему я спешу.
Дэвид немного помолчал, собираясь с духом.
– Любимая. Я знаю, что ты сильная, намного сильнее меня и мне ужасно не хочется делать так, как советуют врачи и продолжать держать тебя в неведении. Это не просто очередная процедура. Ты имеешь право знать. Пришло мое время.
– Дейв… ты…, – Эви задохнулась и замерла.
– Да. Сегодня – мой последний день. Завтра меня уже не будет.
Эви стиснула рукой горло и смотрела на него остановившимися глазами, не в силах произнести не слова.
– Не плачь, любимая. Эти годы для меня – жизнь после смерти. Я остался жить и жил только благодаря тебе, твоей любви. Это такое счастье, что заплатить за него жизнью – совсем небольшая цена. А наша дочка, это отдельная песня. Я так счастлив, что этого не выразить словами. Единственное, что доставляет мне боль, это то, что вы будете страдать после моего ухода. Обещай, что ты сделаешь все, чтобы вновь обрести счастье.
Эвелин, не в силах говорить, только яростно мотнула головой.
– Элин, моя любимая дочурка. Боюсь, тебе будет с ней нелегко. Но ты справишься, любовь моя. Крепко-крепко поцелуй ее от меня. Я догадывался перед отъездом, что уже не вернусь и поэтому попрощался с ней. Врачи очень строги, они не разрешат мне больше выйти отсюда. Да я и сам не хочу дергать ее понапрасну.
Эвелин машинально склонила голову.
– У меня осталось только одно, очень важное дело… Последнее. Постарайся не сердиться. Обещаешь?
Эвелин удивленно посмотрела на мужа.
– Я не понимаю, Дэйв. Конечно, обещаю.
– Я хочу нарушить наше давнее соглашение и поговорить с тобой о Поле. В последний раз.
– Дейв…
– Эви, ты обещала и должна выслушать меня до конца.
Он помолчал, собираясь с силами. Эвелин смотрела на мужа, закусив губу. Она как-будто сама ощущала боль, рвущую его большое и такое любимое тело. На этот раз чуда не произойдет.
– Возможно, я не вправе говорить об этом даже с тобой. Десантники не выходят в отставку. Я офицер и до сих пор связан присягой.
Голос его постепенно становился все тише и Эвелин пришлось прижаться к нему, чтобы услышать. Он почти шептал.
– Но я не могу спокойно уйти с таким грузом. Обещай, что дальше тебя это никуда не уйдет.
– Обещаю.
– Помнишь, тогда, после сообщения о казни, мы говорили с тобой о справедливости? Так вот. Его настоящее имя не Пол, он никогда и никого не предавал. И он никогда не был осужден за измену и приговорен к позорной казни. Он жив.