Истинный интеллект. Часть 1

Гордеев Владимир

Словно читая мои мысли, вмешался собеседник.

– Убого лишь от того, что основной источник данных сейчас не доступен. Тебе нужно сосредоточиться на основной задаче, не трать силы попусту, другой возможности уже может и не быть.

– Значит выход. Процесс выхода – это некая функция, в которую я должен вложить энергию, так чтоб она сработала. А энергия вложится только при полном осознании и истиной вере в происходящее. Значит, её надо ассоциировать с выходом в прямом понимании этого слова для меня – выходом из квартиры.

Я мысленно двинулся в сторону

выхода. Окна в квартире были просто белые и излучали такой же свет. Текстуры в квартире напрочь отсутствовали, и она представляла собой белую 3D болванку. Входная дверь, она же и должна была быть выходной дверью, была передо мной. Я взялся за ручку, уверенно повернул её и толкнул дверь от себя, у меня в квартире было ярко от освещения, но свет снаружи был ярче в тысячу раз. Он пролился в щель и начал заполнять пространство.

– Яркое зрелище всеобъемлющего освещения, – подумал я.

– Сработало, – сказал собеседник, – сознание активировалось в основной части мозга. Поздравляю!

– Но я не успел спросить…

Яркий свет начал гаснуть, я увидел красные прожилки век, и почувствовал контроль. Я открыл глаза и в продолжении своего вопроса сказал, но уже вслух:

– …Кто ты?

В мыслях я получил ответ:

– Теперь я часть тебя, я буду словно новый интерфейс, которого тебе так не хватало в управлении мощнейшим умышленно ограниченным инструментом – мозгом.

– Да, это мои мысли, – продолжил я говорить, – но, как такое возможно?

Я сел, в глазах потемнело. Силы у меня были, но мышцы отказывались слушаться, я убрал с лица трубки и продолжил разговор, не обращая внимание на обстановку вокруг.

– То есть, ты хочешь сказать, что произошёл апдейт мозга? Но я не давал своё согласие! Это неизученная область. Неизвестно, чем я рискую.

– Твоего согласия и не требовалось, не все подходят для этого и не все выживают после этого. До тебя был один человек, который пережил и справился. Ох и натворил он тут «дел».

– Никола Тесла?

– Именно. А вот по поводу рисков, всё будет уже зависеть от тебя. Кстати, повернись, только медленно, ты уже начал вызывать подозрения.

3. Неловкий момент

За 30 минут до этого.

В палату вошли несколько человек с бумагами.

– Нет, я ничего не подпишу, – сказала женщина в слезах.

– Тут даже не требуется вашей подписи, он сам уже давно всё подписал. В договоре чётко всё описано, можете сами взглянуть. И прошу вас не мешать, иначе я вынужден буду вызвать охрану, а они церемониться не станут, – спокойным голосом произнёс человек с сухим вытянутым лицом, в очках в тонкой оправе на носу. Он был самый высокий из группы в белых халатах.

– Я всё равно не согласна.

– Это трудное решение, и он принял его сам, что достойно уважения. Ваш сын был очень умным человеком.

– Не говорите про него в прошедшем времени, он ещё жив.

– Жив, но в вегетативном состоянии. И именно этого он и не хотел. Вы

должны уважать выбор сына, каким бы трудным он не был, и как бы не было тяжело. Вот все бумаги. Мы и так сделали всё возможное за этот месяц, и даже перевели его в специальную палату в отделении нейрофизиологии при Институте, применяли интенсивные проверенные методы. Дальше за дело возьмутся учёные, и, может быть, именно исследовательские методы вернут вашего сына в сознание и помогут в будущем другим пациентам в схожей ситуации. Я уверен, ваш сын хотел именно этого. А теперь я даю вам десять минут, по истечении которых, вы должны покинуть палату и отделение.

В этот момент со стороны кровати, повёрнутой к окну, из которого светило тёплое майское солнце, послышался голос, и вся толпа в палате повернулась на него:

– Кто ты? … Да, это мои мысли, но как такое возможно? … То есть, ты хочешь сказать, что произошёл апдейт мозга? Но я не давал своё согласие! Это неизученная область. Неизвестно, чем я рискую. … Никола Тесла?

От изумления, челюсти многих присутствующих, отвисли. Наступило гробовое молчание. Слышно было щебетание птиц за окном. Фраза «высокого» нарушила молчание.

– Видимо, теперь требуется помощь психиатров. Ну раз так всё вышло, мы пошли…

Часть людей в белых халатах вышла.

Молчание родственников продолжалось.

Я медленно повернулся в их сторону. Я честно был рад их видеть, поэтому сказал коротко:

– Привет, родня!

Ох, что тут началось! Кажется, слёз стало даже больше, чем было. Мне поведали о напряжённой до предела обстановке, и о том, как она разрешилась моим пробуждением. Также мне провели краткий экскурс по бытовым делам. В разговорах время подошло к вечеру. И тут – вот уж кого не ждали – меня навестил начальник, видимо получил весточку от медицинского персонала о моем пробуждении.

Даже не поздоровавшись, он накинулся на меня с расспросами. По внешнему виду было понятно, что дела на работе шли не очень хорошо: тёмные мешки под впалыми глазами Андрея Андреевича говорили сами за себя. На секунду мне даже показалось, что это алкогольные мешки. Но из чистой речи и отсутствия запаха я сделал вывод, что это, всё же работа и хронический недосып так доконали его.

Я уже забыл про своего внутреннего собеседника и даже вздрогнул, когда услышал его пронзительный голос.

– Твой начальник спал не больше двух часов за последние сутки, его организм сильно истощён таким режимом!

– Тихо! – сказал я, сделав это снова вслух.

Компания родственников и присоединившийся к ним начальник замолчали, глядя на меня и ожидая, судя по всему, продолжения.

Но для них продолжения не последовало. Они молчали, в отличие от моего внутреннего собеседника, который как раз наоборот, говорил, разрывая мой слух. Складывалось ощущение, что он нашёптывал мне на ухо, при этом делал это вовсе не шёпотом, а очень даже вслух.

Он нашептал, что нет никакой необходимости отвечать ему вслух, что он точно распознает из потока мыслей реплики и команды, отведённые ему.