Источник
Шрифт:
Тем не менее в первые пятнадцать лет их семейной жизни жена Ура каждый год отправлялась бродить за пределами пещеры, безуспешно пытаясь приручить дикие растения, но каждый год они погибали то от засухи, то от обильных дождей, то из-за суровой зимы. Случалось, дикий кабан клыками с корнем выкорчевывал все посадки. Для Ура было совершенно ясно: дикая трава не хочет расти там, где указывает эта упрямая женщина. Другие семьи, что делили с ними пещеру, искали дикие злаки всюду, где тем выпадал шанс взойти, и это позволяло людям нормально питаться. Но два года назад жена Ура нашла на дальнем склоне вади несколько упрямых ростков ячменя и пересадила их на подходящую почву под покатым склоном скалы, так что даже в засушливое время со скалы стекало достаточно влаги, которая и позволила росткам выжить.
Когда дочери минуло одиннадцать лет, жена Ура убедилась, что может выращивать зерно всюду, где захочет, и теперь была готова решать другую проблему, над которой все время размышляла, но откладывала из-за споров с мужем. И неожиданно, без предупреждения, она сообщила ему:
– Мы должны покинуть пещеру и жить у источника. Там мы сможем ухаживать за зерном.
Кривоногий охотник снисходительно посмотрел на нее, словно она была ребенком, покусившимся на мед.
– Люди должны жить вместе, – объяснил он ей. – И вечерами собираться у огня. А после удачной охоты рассказывать истории.
– Почему ты всегда уверен в своей правоте? – спросила она.
Ур уже был готов высмеять жену, но тут увидел выражение ее лица. Она была изящной женщиной с длинными черными волосами, и стоило Уру бросить взгляд на ее маленький решительный подбородок, как он вспоминал те радости, которые она доставляла ему, когда в лунном свете они лежали на скале, а потом смотрели на звезды. Она была хорошей женой, нежной и заботливой матерью, много и тяжело работала. Но она всегда была сильной личностью – отец Ура лишь с большим трудом перебил ее родичей, – и поэтому Ур не засмеялся, когда она повторила вопрос:
– Почему ты считаешь, что по-твоему будет лучше?
– А где же мы будем жить… если в самом деле уйдем из пещеры? – возмущенно спросил он.
– В доме, – ответила она. – Со своими стенами и крышей.
– Первая же буря сдует его, – предупредил он.
– Дом моего отца буря не сдула.
– У вас не было таких бурь, как здесь, – отрезал он, положив конец спору.
Однако несколько дней спустя, утром, когда Ур повел своих охотников по следу серого оленя, он с удивлением заметил жену и сына, работающих на плоском клочке земли у родника.
– Что вы делаете с этими камнями? – спросил он.
– Строим дом, – ответила жена, выкладывая круг из камней примерно четырнадцати футов в поперечнике.
Пожав плечами в ответ на ее упрямство, Ур вместе с охотниками ушел в заросли, но в сумерках, возвращаясь в пещеру, обнаружил у родника солидную кучу камней, которые стали началом какого-то основательного сооружения. Четыре дня спустя, снова возвращаясь с охоты, он увидел, как сын возводит у каменной стены частокол из стволов деревьев, доставленных из вади.
– А теперь что ты делаешь? – спросил Ур.
Слова сына дали понять, что и он решительно не поддерживает отца.
– Если из деревьев можно сделать стены, то мы должны использовать их.
Ур заметил, что жена принесла из вади тростниковые стебли и сплела из них плотную крышу, под которой семья могла укрыться от солнца. И Уру не понравилось то, что он увидел.
К ночи он увел свою семью обратно в пещеру, где стал оживленно рассказывать историю этой охоты, но закончил повествование куда быстрее, чем обычно, ибо его беспокоили занятия жены и сына. Ур любил эту прохладную и удобную пещеру у источника. Конечно, в ней было полно блох и воняло, но огонь был жарким, а знакомое окружение успокаивало. Последние семьдесят тысяч лет в этой пещере постоянно жили предки Ура, одно поколение сменяло другое, оставляя по себе скудные следы своего краткого и тяжелого бытия. Ур помнил, как мальчишкой он наткнулся в дальнем углу пещеры на давно забытый скелет, вмурованный в толщу скалы. Она образовалась, когда дождевая влага просачивалась сквозь известняк. А в самой узкой части туннеля Ур нашел топор. Он был сделан из искусно оббитого куска кремня, над которым более
Особенно Ур любил те минуты, когда дюжина мужчин выбиралась из пещеры, готовясь к охоте, – двенадцать человек, ведомые единой волей, и часто воля эта была его. Он помнил, как еще мальчишкой удивлял старых охотников своим странным чутьем земли и способностью предсказывать, где укрывается животное. «Иди с нами и покажи, где прячется лев», – часто звали они его с собой, и он, присматриваясь к почти невидимым следам львиных когтей, вел их на запад от Ревущего моря и наконец, указывая на заросли, говорил: «Он там». В противоположном направлении он искал тропы, ведущие к морю Шепотов, и вел по ним своих людей в поисках оленей. Те панически срывались с места, когда Ур и его охотники шли по их следу. Но не так это было просто. Им приходилось по три или четыре дня идти по следу льва, пока наконец зверь не забирался в укрытие, где они, вооруженные стрелами и копьями, вступали с ним в схватку.
Но самая лучшая часть любой охоты наступала, когда они нападали на след кабана и шли по нему в далекие дикие места к югу от вади, где пещерные люди вступали в царство таинственных болот – вьющиеся стебли с колючками цеплялись за плечи, а вязкая грязь хватала за щиколотки. Несколько дней охотникам приходилось осторожно прокладывать путь сквозь топи, пока наконец, ко всеобщему восторгу, они не настигали чудовищного зверя, дикого кабана, весившего не менее шестисот фунтов, с блестящими клыками и свирепой мордой. И пусть даже они загнали его чуть ли не до смерти, охотники всегда опасались его изогнутых острых клыков, которые могли располосовать человека или швырнуть его в воздух. Для таких людей, как Ур, последний момент охоты на кабана мог закончиться смертью, и он гордился, что в середине жизни, от двадцати до двадцати четырех лет, он нередко возглавлял своих людей, указывая им, что делать и куда перемещаться на последнем этапе охоты.
Но сейчас дом у источника близился к завершению, и Ур переживал, что, когда он будет закончен, ему придется покинуть пещеру и одиноко жить в доме, открытом штормам и ветрам. Дом, который строили его жена и сын, не отличался особыми удобствами, да и крыша в нем протекала. Он был беззащитен перед огнем, и порывы ветра легко проникали сквозь стены, но у него были огромные преимущества перед пещерой: он лучше проветривался, что было полезно для здоровья, а в случае необходимости его можно было перенести в другое место или достроить. Дом можно было разместить поближе и к источнику, и к полю. Но самое большое преимущество было в том, чего старик не мог предвидеть: в пещере предки Ура жили скорее как животные. Им приходилось обитать там, где располагалась подходящая пещера, и довольствоваться ее размерами. И в мыслях, и в действиях они были ее пленниками, а когда люди старели, их убивали или оставляли умирать от голода, потому что пространство пещеры требовалось молодым семьям. Но, построив дом, Ур становился в нем хозяином, а дом – его слугой. И хотел он того или нет, ему придется привыкать к новому образу мышления.
Когда дом был закончен, Ур неохотно собрал в пещере свою семью. Многие были готовы поднять Ура на смех из-за этого дурацкого решения, но воздержались, зная его репутацию охотника. Он собрал свои четыре копья, две шкуры, чашу, каменный молот и направился к узкому выходу, но, поняв, что прощается с прошлой жизнью, остановился и еще раз бросил взгляд на закопченные стены, которые со дня рождения оберегали его. В противоположном конце пещеры тянулся сумрачный туннель, уходивший в темноту. Повернувшись лицом к свету, Ур миновал порог и сбежал по тропинке к роднику. Бросив копья у стены, он сел и долго смотрел на светлые ошкуренные стволы деревьев, которые образовывали стены. Они казались ему чужими и странными.