Истоки нейро-лингвистического программирования
Шрифт:
• Лесли, ты дочка, самая младшая в семье, тебе примерно 10 лет. Ты уступаешь любому, кто косо на тебя посмотрит. Ты ненавидишь конфликты и можешь утихомирить дьявола. Ты все время находишься в подавленном состоянии.
• И Патрик, ты старший сын, тебе где-то 12–13 лет. Ты проводишь дни и ночи, анализируя самые тривиальные вещи, думаешь, что ты самый умный из всех ребят твоего возраста, и любишь использовать весомые, сверх-рациональные номинализации вроде слов «скука» и «неприятие», а также объяснять «причины», «почему» люди делают те или иные вещи.
Обычно каждый из нас начинал из назначенного положения и роли, следуя простой инструкции: «Вам нужно решить, куда поехать на семейный пикник… Оставайтесь в ваших ролях так долго, как
Мы вчетвером начинали:
Мэри Тому: «Ты ничего не можешь сделать правильно, даже организовать пикник».
Лесли обращается к Мэри: «Перестань обвинять папу».
Патрик всем: «Это просто смешно. Давайте успокоимся и вместе подумаем».
Том всем: «Я расстроен. Я не знаю, что делать. Бедный я, бедный. Но Патрик прав, давайте об этом подумаем. Что мы пытаемся сделать? Ну, я сдаюсь. Давайте останемся дома».
Все смотрели и слушали. Джон или Ричард или оба могли остановить развитие сюжета или семейного «балета» и спросить каждого, что он осознавал в тот момент и как себя чувствовал. А затем задавали вопрос: «Трудно было оставаться в этой роли или легко?» В большой группе мы обычно проводили опрос после выполнения задания, обсуждали то, что увидели, и т. д.
И так продолжалось месяцами. В это время мы собирались по 5–6 человек каждую неделю, садились в старый фургон и ехали на Грэм-Хилл Роуд и обратно, оживленно пытаясь разгадать паттерны, как они сочетались, как мы могли их использовать, какое воздействие они оказывали на нашу жизнь.
Часть 2: Вклад Бейтсона
Есть слова, услышав которые один раз, вы не забываете никогда. Точно так же бывают люди, увидев которых всего один раз, вы помните всегда, подобно неким потерянным членам вашей разросшейся интеллектуальной и духовной семьи, которых вы давно искали: Нео, [15] Оби-Ван Кеноби, [16] Чак Норрис… [17]
Эмси был куратором нашего общежития в Кресдж-колледже. Тогда мы называли кураторов прокторами, уже не помню, почему. Это название порождало много шуток с медицинским уклоном.
15
Нео – главный герой фильмов «Матрица», «Матрица: Перезагрузка» и «Матрица: Революция» [прим. переводчика].
16
Оби-Ван Кеноби – персонаж киноэпопеи «Звездные войны» [прим. переводчика].
17
Чак Норрис (род. 1940) – американский киноактер, мастер боевых искусств, прославившийся исполнением ролей героических персонажей [прим. переводчика].
Весной 1974 года мы с Эмси стояли на балконе, рассматривая главный двор колледжа.
– Кто этот высокий мужчина, идущий посреди двора? – спросил я.
Если бы я смотрел на него сегодня, я бы сказал, что он был похож на Гэндальфа [18] из «Властелина колец», но с более короткими волосами.
– Это Грегори Бейтсон, – ответил Эмси.
– Кто? – переспросил я.
– Грегори Бейтсон. Ты когда-нибудь слышал о теории двойного послания в шизофрении?
18
Гэндальф – архетипический мудрый волшебник, традиционная фигура скандинавской и британской мифологии, один из центральных персонажей легендариума Джона Р. Р. Толкина [прим. переводчика].
– Нет. Да! Об этом говорится в книге Р.Д. Лэйнга «Я и другие». А они что знакомы?
– Они друзья, – подтвердил Эмси. – А ты слышал о Маргарет Мид?
– Конечно! – О ней-то
– Бейтсон ее бывший муж.
– Серьезно? – спросил я.
– Абсолютно серьезно.
– А какое мне до всего этого дело?
Эмси взглянул мне прямо в глаза:
– С твоим интересом к психологии и к поведенческой науке тебе нужно знать как можно больше о нем и обо всем, что он знает, насколько это возможно.
– Почему?
– Это должно быть очевидно для тебя.
И снова я почувствовал озноб; больше об этом мы никогда не говорили.
В течение долгих лет очень много было написано о Грегори Бейтсоне, о нем самом, о его идеях и об их влиянии на экологию, эволюцию, антропологию, кибернетику и поведенческие науки. В этом разделе я хочу описать свои наблюдения о влиянии Бейтсона на ДжонаиРичарда и на меня самого.
Бейтсон оказал не только мощное интеллектуальное воздействие на Джона и Ричарда; по моему мнению, его профессиональное влияние было не менее, а возможно, и более значительным. Я полагаю, интеллектуальное и концептуальное воздействие очевидно: суждение о поведении как о системе взаимодействий, использование кибернетического моделирования для описания семей и организаций, антропологический подход к наблюдению и осмыслению в противоположность более традиционной для психологии экспериментально-лабораторной парадигме. Даже фразы и инструменты, такие как логические типы, «отличие, которое имеет значение» и, в особенности, превращение понятия/термина фрейминга и рефрейминга (термин, введенный Бейтсоном) в постоянно используемый инструмент НЛП.
Бейтсон ввел Джона и Ричарда в круг себе равных и поднял на совершенно новый уровень доверия, которого у них до тех пор не было в клиническом сообществе. Да, они становились чрезвычайно успешными и популярными, но благодаря поддержке Бейтсона совершили просто невероятный скачок. Огромное влияние имело также и то, что Бейтсон лично познакомил Джона и Ричарда с доктором Милтоном Г. Эриксоном, а это создало новую базу материала и фундамент для объединения различных инструментов в раннее НЛП. И, наконец, Бейтсон помог им в организации первых семинаров, пригласив много своих коллег и друзей. Он представил собравшимся Джона и Ричарда в самом выгодном свете. Они отлично выступили в тот вечер и развеяли любой скептицизм в их адрес. В результате появились новые возможности. Это было начало начала.
После «богоявления» на балконе Кресдж-колледжа я взялся за чтение «Шагов в направлении экологии разума»9 Бейтсона, книги, которую читал и перечитывал много-много раз. Затем принялся за изучение курса лекций «Шаги в направлении экологии разума», по-дружески помогая одному из его ассистентов, а также постоянно околачивался в офисе Бейтсона в колледже, бессовестно «выуживая» все, что только мог.
Во время весеннего семестра 1976 года я стал официально посещать занятия Грегори «Шаги в направлении экологии разума». После прохождения курса я попросил Грегори стать моим поручителем на соискание гранта по коммуникации и взаимодействию в нашем университете. И хотя грант я не выиграл, возможность работать под руководством Грегори и получать его советы у меня осталась.
Летом 1976 я организовал вместе с другими заинтересованными студентами неофициальные семинары-встречи с Бейтсоном в его доме в Бен-Ломонде. Дважды в месяц мы собирались в доме Грегори и его жены Лоис и обсуждали антропологию, эволюцию, двойное послание и многое другое, что было приемлемым для дискуссии. Я помню, как однажды во время нашего семинара Бейтсону позвонил Р.Д. Лэйнг, а чуть позже и Маргарет Мид.
В следующем учебном году Бейтсон предложил мне быть его ассистентом во время занятий по «Шагам». Вероятно, это была самая высокая точка моей академической карьеры. Это не только дало мне возможность получать еще больше наставлений и новых озарений, но и – насколько это возможно между человеком моего возраста и человеком такого опыта и положения, как Грегори, – у нас сложились дружеские отношения. Я спокойно мог задавать ему самые разнообразные вопросы: