Историческая летопись Курского дворянства
Шрифт:
Что касается до использования поместной земли, то самая большая ее часть, около 90% не распахивалась, а, очевидно, была под лесом, лугами, пустошами и проч. Важность лугов и выгонов видна уже из того, что на 38 семейств считалось 582 домашних животных, в среднем по 15 на семейство.
* * *
Глава XX
XX. Полоняники Курского края
Захват в плен русских людей татарами и литовцами – во время сражений и в поместьях. – Полоняничные книги. – Размен пленных. – Страдания полоняников в татарской неволе и продажа их в рабство. – Рассказ вышедших из плена корочанских детей боярских Сапелина и Жилина. – Отношение к выкупу пленных Церкви и Правительства. – Особый полоняничный
1.
Татарские и Литовские нападения на уезды Курского края обыкновенно сопровождались уводом в далекую и тяжкую неволю жен, детей и престарелых родных помещиков, которые в случае внезапных нападений на их поместья или других обстоятельств, не имели даже возможности защищать дорогих и милых сердцу семьян, так как были обязаны стоять на обороне городов-крепостей и вообще ратоборствовать со врагами, имея пред собою одну важнейшую цель: изгнание из Курской страны вторгшихся в нее неприятелей. Если не удавалось Русским отрядам при их военных действиях отбить у Татар забранных ими в плен Русских, то необходимо было выкупать их из плена или ожидать посольской размены, которая устраивалась в каком-либо, назначенном месте, например, Валуйке, Переволочне и др. По условию, заключенному между Московским Правительством и Крымским ханом обыкновенно в том и другом, указанном в условии, пункте сходились с обеих сторон военные отряды и здесь на нейтральной, так сказать, почве 366присланный Государем воевода, по соглашению с представителем Крымского хана, выкупал на привезенные из государственной казны суммы денег пленных, а также обменивал за полоненных Русских людей Татар, попавших в плен к Русским военным отрядам. С Литвою выкуп и обмен пленных нередко производились посредством переписки. Но Польские отряды во время нападений и войн захватывали, главным образом, военных людей, тогда как Татары по преимуществу влекли в плен из поместий, вотчин, сел и деревень беззащитных людей и томили их в плену, откуда возвращались далеко не все и не всегда.
Увод в Татарскую неволю сопровождал каждое нападение Татар, Ногаев и других хищных степняков. Нет надобности останавливаться на каждом случае захвата Татарами и другими неприятелями пленных из уездов Курского края, потому что факты этого рода были очень однообразны и многочисленны. Для нашей цели важно из множества фактов остановиться только на некоторых из них и передать читателям характеристические черты отрицательного, по своему свойству и мучительного для поместных дворян, в особенности для женского населения, условия их жизни, вообще мало дававшей им спокойствия и благополучии.
В «записных книгах» убитых и полоняников мы находим много именных списков дворян, детей боярских, других служилых людей и крестьян Курского края убитых, взятых в полон и разоренных во время Татарских и воровских Черкас набегов на порубежные области. Эти списки свидетельствуют о положении тогдашних вотчинников и помещиков, их семейств и крестьян, которое можно признать очень тяжелым. Устроенные в Белгородской черте, за чертою и по черте города были в силах защищать Государство, но не все пространство уездных территорий, так как городов в XVII столетии, сравнительно, было немного.
Особенно ясно это видно из двух записных книг, одна из которых касается Путивльского уезда и относится к 167 (1659) году, а другая касается Севского уезда и составлена тремя годами позднее, именно в 1662 году 367.
Первая книга носит такое заглавие: «Тетради записные, что в Путивльском уезде воры Черкасы и Татарове Великого Государя всяких чинов служилых и уездных людей мужского полу и женского побили и в полон взяли и сел и деревень выжгли и разорили».
Далее перечисляются соответственные имена и названия деревень, причем даются довольно подробные сведения. Так, например:
«Февраля во 2-й день у Михаила и Федора Барсуковых в Путивльском уезде деревни Мишутиной воры Черкасы и Татарове крестьян их одногочеловека ссекли,
Февраля в 4-й день у Путивльца сына боярского у Федора Черепова на речке на Терну, в деревне Череповке воры Черкасы и Татаровя побили и в полон взяли крестьян ево четырех человек з женами и з детьми, да животины волов и коров 170».
Другая Севская записная книга также заключает в себе именное перечисление Путивльцев убитых и в полон взятых Татарами и изменниками Черкасами.
2.
Более или менее подробные известия по отношению к полоняникам Курского края дают нам Царские грамоты на Корочу 368. Так как они касаются тогдашнего Корочанского дворянского сословия, то приведем их здесь в подробном изложении.
В 1645 году, во время нападения Татар на Белгородский и Корочанский уезды, было взято ими в плен несколько детей боярских из города Корочи. Из них двое Самойло Сапелин и Григорий Жилин ушли благополучно из Татарского плена в Святогорский монастырь, откуда они были перевезены в Корочу – оба израненные в бою около деревни Стариковой Корочанского уезда. Обыкновенно возвращавшихся полоняников допрашивали, главным образом, в Полоняничном приказе в Москве об обстоятельствах их пребывания в плену. Но на этот раз Сапелина и Жилина допрашивали только в Короче, так как они были очень больны, раны их были разъедены червями.
Первый полоняник – Сапелин рассказал «в расспросех» Корочанскому воеводе следующее. Когда ожидали нападения Татар, то один из военных отрядов, в котором находился Сапелин, стоял недалеко от села Старикова. Нужно было отправить впереди отряда разъезд. По обычаю отправили детей боярских, на этот раз Сапелина и Петра Комарицкого. Утром, 20 августа, когда они оба ехали впереди отряда в долине, чтобы не быть замеченными Татарами и в случае необходимости известить свой отряд, внезапно напали на разъездчиков воинские люди, с которыми наши дети боярские немедленно вступили в бой, но, будучи изранены саблями, не могли сопротивляться и попали в плен. Вскоре Татары напали на отъезжую сторожу и во время нападения захватили в плен Григория Жилина и Федора Рогулина. Однако в это время на Татар налетел Русский отряд, разбил их полчище и преследовал их в продолжение целого дня. Между тем Сапелин оставался в числе пленных. Татары своих убитых везли целый день с собою, а с наступлением ночи сбросили их в овраги. Только на третьи сутки татарский отряд достиг реки Донца, но здесь – 22 августа на него напал отряд Литовских Черкас под предводительством Грицько Торского. Благодаря этому, Сапелин и Жилин были отбиты у Татар, но двое их товарищей Корочанских детей боярских были уведены Татарами в их улусы.
Грицько Торский заботливо отнесся к судьбе несчастных раненых, он дал им лодку, на которой оба Григорий и Самойло доплыли по Донцу до Святогорского монастыря. В монастыре они пролежали две с половинную недели и дали о себе весточку в Корочу. Тогда за ними приехала из Корочи станица детей боярских и возвратила их на родину. Разумеется, такое спасение служилых людей израненных и мучимых можно назвать не иначе, как чудесным, редким спасением.
Григорий Жилин рассказал воеводе следующее. Стоял он с другими тремя своими товарищами детьми боярскими на отъезжей стороже, как вдруг рано на них напали неизвестно какие воинские люди: одни из них явились из лесу, другие из степи, началась схватка, в которой Жилин и Рогулин были взяты в плен. Других двух товарищей освободили Русские, прибежавшие на помощь. Обратившись в бегство, Татары бежали беспрерывно два дня и две ночи. На Донце его с Сапелиным отняли Черкасы и отправили в Святогорский монастырь, куда они плыли на лодке по Донцу три дня. Татары, говорившие по-русски, высказались пред обоими пленниками так:
– «Ныне у вас Царь новый (Алексей Михайлович) и нам ныне на Государевы украйны ходить вольно, и мы будем нынешнего лета воевать Государевы украйны большими людьми».
Дети боярские Сапелин и Жилин передали воеводе о том, что Татарский отряд, в котором они были, по числу людей был невелик, до 100 человек, некоторые из Татар, находившихся в нем, были из Крыма, другие из Азова, кто предводительствовал ими, этого полоняники не могли сказать, потому что сами не знали.