Историческая социодинамика: циклический взгляд на историю

Сегодня человечество переживает переломный исторический момент. В силу разных объективных и субъективных причин его бытие приблизилось к точке решающих перемен, к точке бифуркации. Это экзистенциальный момент мировой истории: или люди сделают мир более устойчивым, или станут свидетелями его катастрофического распада. Главным фактором кризиса человечества являются глобальные проблемы современности, прежде всего мировой экологический кризис. В начале XXI века уже нельзя игнорировать тот факт, что современные тенденции приближаются к критическому порогу, к планетарным пределам. Двигаясь к этим пределам, человечество приближается к точке бифуркации, в которой многие тенденции трансформируются или исчезнут, а вместо них появятся другие. Теория хаоса демонстрирует, что эволюция сложных систем предполагает обязательное чередование стабильности и нестабильности, порядка и хаоса. В настоящее время мировой социум сталкивается с эскалацией социальной и экологической нестабильности. Хотя будущие риски очень велики, человек пока находится в зоне возможностей и решений. Когда он достигнет точки бифуркации, в нестабильном социальном мире резко усилятся хаотические аттракторы. Эти аттракторы

подведут человечество к решающей точке, где оно либо выберет тот или иной эволюционный путь грядущего развития, либо потерпит общепланетарный цивилизационный крах [3, c. 5]. В периоды относительной стабильности акторы не играют решающей роли в поведении устойчивой социальной системы, поскольку их действия контролируют социальные институты. Роль индивидуального актора довольно скромна и, как правило, не выходит за рамки его социального статуса, регулируемого социальными структурами. Социум вполне способен нейтрализовать отклонения и девиации отдельных людей. Но ситуация существенно изменяется, когда общество становится нестабильным, хаотическим. Это вызывает серьезные перемены в поведении людей: они становятся сверхчувствительными и реагируют даже на слабые социальные флуктуации. В этот решающий момент исключительно большую роль играют новые идеи. В момент бифуркации общество меняется в ту или иную сторону, и именно новые идеи структурируют хаотический социум, причем здесь нельзя исключать фатальный вариант, полный коллапс социетальной системы. Процесс социальной самоорганизации не предопределен заранее, но и далеко не случаен: его можно направлять сознательными усилиями. Поэтому в момент бифуркации личность, особенно харизматическая, способна сыграть историческую роль, если сумеет проявить качества, сообразные вызову времени и менталитету социума [3, c. 147].

В наше время растущая глобализация экономики, финансов, информационных технологий, массовой культуры и туризма активизирует контакты между странами, находящимися на разных стадиях развития. Все системы становятся неустойчивыми и крайне чувствительными к переменам. Мир стремительно приближается к критической точке. Это состояние осложняется политическими конфликтами, войнами, терроризмом, экономическим кризисом, глобальными экологическими и климатическими проблемами.

Мировой социальный порядок, таким образом, испытывает давление со стороны резко меняющихся обстоятельств. В этих условиях устоявшиеся ценности, цели и устремления людей постепенно разрушаются и все больше подвергаются сомнению. Мировое сообщество вступает в период нарастающей хаотизации. Конкретные варианты этого турбулентного процесса далеко не очевидны, но одно вполне ясно: от неустойчивого состояния зависит, по какому из двух возможных путей пойдет будущее развитие. На данный момент наиболее вероятны два пути: общепланетарный коллапс или создание новой цивилизации.

Катастрофический путь означает, что рано или поздно конфликты и насилие, порождаемые общепланетарными проблемами современности, перерастут в глобальный хаос и всё закончится трагическим крахом человеческой цивилизации. На этом апокалиптическом фоне качественно новый путь выглядит маловероятно. Тем не менее гипотетически его можно представить как неимоверно трудный переход к новой цивилизации. Новый тип мышления с более гибкой системой ценностей и более высоким уровнем сознания мобилизует волю людей. Новое сознание, новые ценности и новые цели способствуют необычайному подъему социального творчества, жизненно необходимого для структурной перестройки мирового социума.

В такой критической ситуации проблема исторической социодинамики становится весьма актуальной, но решить её в рамках современной теоретической социологии невероятно трудно. Основные трудности связаны с тем, что у нас очень мало научных знаний об исторической социодинамике, а без этих знаний невозможно эффективное управление обществом. Философия истории добилась значительных познавательных результатов, но сегодня философских представлений недостаточно для управления сложнейшими социальными системами, особенно в период бифуркации. Процесс глобализации усугубляет текущую ситуацию, и хаотические социальные феномены появляются все чаще и чаще. Хаос распространяется на новые сферы общества, и со временем нарастающие неустойчивости могут обернуться глобальной катастрофой.

Исторические процессы ведут к обновлению человеческой жизни, но очень часто модернизация порождает деструктивные следствия, и общество, меняющееся в ходе реформирования, неожиданно сталкивается с кризисом и даже катастрофой. Все это настоятельно требует новых доказательных знаний в теории исторической социодинамики, поскольку только на основе качественно новых научных результатов можно проводить адекватную реформаторскую политику. Только новым институтам управления, базирующимся на современных научных знаниях, удастся, возможно, справиться с проблемами, возникшими в старом, потребительском обществе, которое широко и механически использует антиэкологические технологии, связанные с безумной погоней за богатством и удовольствиями. Человечество, судя по всему, ещё имеет шанс трансформировать приближающуюся точку бифуркации в новые структуры мира и стабильности. Однако спасительная историческая альтернатива возможна лишь благодаря новым научным знаниям. В гуманитарном смысле очень интересен критический анализ концепций циклического развития локальных цивилизаций. Проблема движения исследовательской мысли от философии истории к макросоциологическим теориям исторической социодинамики имеет несомненное теоретическое и прикладное значение. Необычайно актуальным становится вопрос о научной теории исторического процесса, позволяющей понять функционирование, рост и развитие общества.

В философии истории Н. Я. Данилевского (1822–1885), как и многих других русских мыслителей, волновал вопрос о самобытном национальном развитии России. Это был исключительно актуальный вопрос в истории русской общественной мысли, который уже присутствовал в классическом славянофильстве, но славянофилы теоретически не обосновали его, ограничившись в основном идеологическими декларациями. Эту важную теоретическую проблему попытался решить Данилевский в своем труде «Россия и Европа» [2]. В нем он формулирует оригинальную концепцию мировой истории, развивающейся как совокупность частных историй отдельных культурно-исторических

типов. Он решительно отвергает универсальную линейную схему всемирной истории и предлагает альтернативный подход, фокусирующий внимание на проблеме различия между российской и европейской цивилизациями.

В своем геополитическом анализе Данилевский констатирует, что Европа крайне враждебно относится к России. Эта враждебность носит иррациональный и абсурдный характер, который очень трудно объяснить только геополитическими причинами. Хотя иррациональные чувства европейцев по отношению к России – бесспорный факт, он, однако, нуждается в разумном объяснении. Данилевский пытается тщательно разобраться в этом вопросе, и первое, что приходит ему на ум, – это геополитический фактор, связанный с войнами России против соседних европейских государств. Однако такое простое объяснение неубедительно, так как геополитические отношения изменяются, а иррациональная ненависть Европы к России носит устойчивый и долговременный характер. Геополитические соображения многое объясняют в этой иррациональной ненависти, но не всё. Не геополитика побуждает европейцев ненавидеть русских, хотя она, конечно, вносит свою лепту в это дело. Несомненно, есть другие причины, которые носят более глубокий характер, чем геополитика. По его мнению, главная причина перманентной антипатии Европы к России состоит в их цивилизационном различии, которое носит фундаментальный характер. Цивилизационный подход к всемирной истории, предложенный Данилевским, позволяет ему выявить новые грани российско-европейских отношений. Суть этого подхода заключается в том, что он отвергает линейную хронологию, в которой выделяют древнюю, средневековую и новую историю. В качестве альтернативы линейной модели он формулирует концепцию культурно-исторических типов. Мировая история из скучной линейной схемы превращается в совокупность реальных частных историй, более точно и конкретно описывающих перипетии всемирно-исторического процесса.

Это, в свою очередь, стимулирует интеллектуальные поиски ответа на центральный вопрос историософии Данилевского: чем российская культурная традиция отличается от европейской? Он полагает, что главная причина враждебного отношения европейского общественного мнения к Русскому государству заключается в том, что исторически Россия существует как независимая самобытная цивилизация, которой удалось отразить прямой колониальный натиск экспансионистской Европы. Самим фактом своего исторического существования самобытная российская цивилизация бросает вызов принципу антропоцентризма, который стал отличительной чертой не только европейского общественного сознания, но и ментальности российских западников. Антропоцентризм базируется на идее превосходства западноевропейской цивилизации над другими цивилизациями. Эта идея трансформировалась в вековой штамп ненависти европейского общественного мнения к России. Однако европоцентризм, несмотря на его торжество в европейской культуре и субкультуре русских западников, совершенно не соответствует объективным реалиям частных историй незападных стран и народов. Принцип европоцентризма абстрактен и мешает понять неевропеские культурные традиции, так как именно европейская культура выступает в качестве всеобщего эталона и служит критерием оценки других культур. В контексте европоцентризма другие самобытные культуры третируются как отсталые, которые нуждаются в вестернизации.

С точки зрения Данилевского, мировая история не является линейным прогрессом некоей общей цивилизации, движущейся к совершенному состоянию. Тем не менее антропоцентризм был традиционной точкой зрения того времени, и оспорить её было крайне трудно. Несмотря на идеологические трудности, он решительно отвергает европоцентристские установки и предлагает оригинальную гипотезу о развитии отдельных культурно-исторических типов, каждый из которых имеет свои специфические черты. Критикуя унитарно-стадиальное понимание мировой истории, он считает, что цивилизация не является этапом истории человечества, по сути своей отождествляемой с историей Западной Европы. Вопреки европоцентристским представлениям, которые явно доминировали в обществознании XIX века, ему удается сформулировать и развить не линейное, а циклическое представление о развитии человечества. По его мнению, фактически каждая цивилизация демонстрирует свое неповторимое, уникальное состояние, которое складывается из множества разнообразных атрибутов самобытного исторического существования. Лишь в истории отдельной цивилизации можно установить исторические этапы, но в этом случае возможна периодизация локальной, но не мировой истории. Поэтому классическая схема европейской истории, различающая древнюю, среднюю и новую историю, не имеет универсального значения. Эти периоды истории имеют смысл только в контексте истории отдельных цивилизаций [2, с. 85].

Данилевский принадлежит к ученым естественнонаучного склада мышления и исследует культурно-исторические типы в рамках натуралистического подхода. В его работе отчетливо проявляются биологизаторские установки, и потому неудивительно, что развитие культурно-исторических типов носит органический характер. Все культурно-исторические типы, воплощающие духовную сущность их народов, своеобразны и уникальны. Содержание их исторической жизни реализуется с разной интенсивностью, и в их темпоральной динамике нет единой схемы истории. Во всяком случае, в жизни цивилизаций отсутствует стандартная универсальная схема, отвечающая европейской цивилизации. Поскольку каждый культурный тип уникален, самостоятелен и независим, то для исторического бытия разных цивилизаций нет универсальной шкалы ценностей. Отсюда следует, что невозможно установить, какой культурный тип является по уровню развития более высоким. Концепция культурно-исторических типов исключает принцип универсализма, и поэтому невозможно представить движение истории человечества линейно-поступательным. По сути дела, понятие прогресса наполняется другим, плюрально-циклическим содержанием. «Прогресс… состоит не в том, чтобы идти все в одном направлении (в таком случае он скоро бы прекратился), а в том, чтобы исходить всё поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, во всех направлениях» [2, с. 109]. История, таким образом, имеет цель, но её достижение, по Данилевскому, связано с моментом, когда поле истории будет пройдено «во всех направлениях» благодаря культурной деятельности каждой самобытной цивилизации. Тем не менее со временем гибель любого культурно-исторического типа фатально неотвратима, поскольку он исчерпывает свои внутренние возможности и исчезает с арены истории. Это объективный исторический процесс, характерный для всех культурно-исторических типов [2, с. 74].