Исторические портреты: Афанасий Никитин, Семён Дежнев, Фердинанд Врангель...

Маркин Вячеслав Алексеевич

Крузенштерн плавал в Индию, Индонезию, бывал у Бермудских островов, на острове Барбадос. Лисянский ходил в Ост-Индию, обогнул мыс Доброй Надежды, потом оказался в Северной Америке, долго жил в Филадельфии и как доброволец английского флота участвовал в военных операциях против французов, с которыми англичане соперничали. В 1797 году, получив в одном из сражений контузию, Лисянский вернулся на родину, где принял в звании капитан-лейтенанта фрегат под своё командование. За военные заслуги (участие в 18 морских кампаниях) Лисянский был награждён орденом Св. Георгия 4-го класса. Он занялся военно-морской наукой, перевёл большой труд англичанина Клерка по тактике морских операций «Движение флотов». Но тут

неожиданно пришло предложение от старого друга Ивана Крузенштерна, от которого отказаться было невозможно...

Десять лет миновало после гибели в бою первого русского мореплавателя, задумавшего кругосветное путешествие, Григория Муловского. Но в памяти его ученика, ставшего за десятилетие бывалым моряком, мечта о плавании вокруг света сохранилась. У него уже был опыт, он повидал многие далёкие страны. Решил Иван Крузенштерн, что настало время действовать. Императору Павлу I были отправлены две записки. Первая — «О развитии колониальной торговли и выгоднейшем снабжении Российско-Американских колоний всем для них необходимым», вторая — «О возвышении российского флота посредством дальнего плавания».

На «Надежде» и «Неве»

Свои два шлюпа Крузенштерн и Лисянский провели в Кронштадт. Шлюпам дали имена — «Надежда» (командир Крузенштерн) и «Нева» (во главе стал Лисянский).

Крузенштерн прекрасно понимал международное значение «кругосветки»: «Экспедиция наша, казалось мне, возбудила внимание Екатерины. Удача в первом своего рода опыте была необходима: ибо в противном случае соотечественники мои были бы, может быть, ещё на долгое время от такого предприятия отвращены...»

У плавания была и дипломатическая цель — доставить в Японию русского посла Николая Петровича Резанова, который должен был разведать возможности установления отношений с Японией, тогда закрытой для европейцев. Кое-что везли на кораблях для Китая. Но главная цель — доставка грузов в Русскую Америку.

Лисянского Крузенштерн характеризовал как «усердного к общей пользе» и имевшего «о морях, по коим нам плыть надлежало, так и о морской астрономии... достаточно познания». Лисянский о своём старшем друге отозвался как о «человеке отличных дарований», под началом которого «с великой охотою согласился совершить столь отдалённое путешествие».

Когда морское ведомство предписало Крузенштерну взять на борт судов «для надёжности» несколько иностранных матросов, тот возразил: «зная преимущественные свойства российских, коих даже и английским предпочитаю, совету сему последовать не согласился».

Возразил он и против того, чтобы экипаж составили матросы из крепостных, как тогда было принято. В команды судов, отправляющихся вокруг света, объявили вольный набор «охотников», и добровольцев оказалось на удивление много.

На «Неве» отправились в плавание лейтенанты Павел Арбузов, Пётр Повалишин, мичманы Фёдор Коведяев, Василий Вер, штурман Данило Калинин. В экипаже «Надежды» был старший лейтенант Макар Ратманов, участник многих морских сражений. Столь же опытный военный моряк лейтенант Пётр Головачёв. А вот мичман Фаддей Беллинсгаузен впервые проходил серьёзное испытание морем. Ему исполнилось всего 24 года, и своё кругосветное путешествие, ознаменовавшееся открытием шестого материка Земли, было у него ещё впереди. Столь же молодым был и ещё один будущий кругосветный путешественник Отто Коцебу. Вместе с ним плыл и его брат Мориц. Большие надежды возлагались на естествоиспытателя Григория Ивановича Лангсдорфа, он впоследствии станет известен как первый русский исследователь Южной Америки.

Перед выходом кораблей из Кронштадта их посетил сам император, походил и, оставшись доволен снаряжением судов, «с удовольствием смотрел несколько

времени на работу, которая тогда на кораблях производилась». Александр I прекрасно понимал, что два корабля под командой Крузенштерна впервые выводят Россию на просторы Мирового океана и русский флаг увидят жители тех далёких стран, где никогда ещё его не было.

После «августейшего посещения» можно было отчаливать. «Августа 4-го по новому стилю, везде мною употребляемому, настал ветер восточный. Немедленно сделал я сигнал сниматься с якоря; но не прошло и двух часов, как ветер опять переменился из восточного в западный, свежий, продолжавшийся до 7-го августа, в день, в который нам предоставлено было оставить Кронштадт».

Так описал этот торжественный момент тот, кому довелось исполнить историческую миссию — быть во главе первой русской кругосветной экспедиции.

Начало было неудачным. Через неделю плавания подошли к острову Гогланд, но как-то утром произошло несчастье — с мачты «Невы» упал в море матрос. Тотчас же на воду спустили шлюпку, но спасти матроса не удалось.

Вынужденно долгое стояние на копенгагенском рейде Крузенштерн использовал для знакомства с обсерваторией, основанной в 1656 году Христианом Лонгомантаном, учеником знаменитого астронома Тихо Браге. Эта обсерватория была на 20 лет моложе Парижской и Гринвичской. Директор обсерватории Буге проверил корабельные хронометры по солнцу и звёздам.

В начале сентября шлюпы пошли дальше, но в проливе Скагеррак попали в сильнейший шторм, их разлучивший. Только в английской гавани Фальмут вновь встретились — «Нева» пришла на два дня раньше.

Здесь простились с Европой, взяв курс на Канарские острова. С каждым градусом широты становилось теплее. А вечером 10 октября необычное явление привлекло всеобщее внимание.

На юго-западе вдруг возник огненный шар, «с таким блеском, что весь корабль освещён был с полминуты». Шар медленно двигался в северо-западном направлении и там исчез, будто бы растворившись в воздухе. «Но обилие огненной материи произвело такую полосу, которая, следуя в ту же сторону, видна была целый час ещё после...» — свидетельствовал Крузенштерн. «Такие воздушные явления, хотя и видают часто, но чтобы светлая полоса могла быть видима так долго, оное, уповательно, случается реже». А видна была эта полоса, как записал в дневнике Лисянский, не менее 10 минут. Сейчас мы назвали бы это явление «неопознанным летающим объектом» (НЛО)... Хотя, возможно, это была шаровая молния, также весьма загадочная.

На следующий день наступило гибельное для парусников полное безветрие. У горизонта мрачнели грозовые облака, сверкали частые зарницы.

Шторм пронёсся стороной, лишь слегка задев «Надежду» и «Неву», омочив их сильным, но непродолжительным дождём. Затем опять настало безветрие, несколько дней качала корабли «великая зыбь».

19 октября появился среди моря остров Тенерифе со знаменитым пиком, вонзившимся в облака. Вскоре он сбросил с себя облачный покров и во всём величии предстала гора, покрытая сверкающим под лучами солнца снегом. Её окружали другие горы, но, как замечал Крузенштерн, «посредственное в соединении с великим кажется малым, и сии побочные горы не возбуждают внимание наблюдателя».

Несколько дней шлюпы простояли на рейде города Санта-Крус, обменялись визитами вежливости с местными испанскими властями. Русские были здесь впервые. «При тёмных понятиях, каковые в отдалённых землях и поныне имеют о России и россиянах, немало там удивились, увидя, что и сии гиперборейцы равняются во всём с живейшими жителями Южной Европы и не уступают им ни в воспитании, ни в образе жизни». На Крузенштерна тяжёлое впечатление произвело господство инквизиции и «неограниченное самовластие губернатора... Здешний гражданин не имеет ни малейшей свободы».