Исторический очерк о буддизме и исламе в Афганистане

Берзин Александр

Многие буддийские ссылки на персидскую литературу этого периода также свидетельствуют об исламо-буддийских культурных связях. К примеру, в персидской поэзии при описании мест часто используется сравнение: они были «так прекрасны, как Навбахар (Нава Вихара)». Кроме того, в Нава Вихаре и Бамиане, будды, в особенности грядущий будда Майтрейя, изображались с лунным диском позади головы. Благодаря этому появилось поэтическое описание чистой красоты, в котором лицо человека сравнивается с «луноликим лицом Будды». Например, в персидских поэмах XI века, таких как «Варка и Голшах» автора Айюки, слово бот используется в его положительном смысле для «Будды», а не в его втором уничижительном смысле «идол».

Оно означает не ассоциирующийся с сексуальностью идеал красоты, как мужской, так и женской. Такого рода ссылки свидетельствуют о том, что либо буддийские монастыри и изображения существовали в районах иранской культуры по крайней мере на протяжении раннего монгольского периода в XIII веке, либо, как минимум, это прочное буддийское наследие сохранялось столетиями среди буддистов, принявших здесь ислам.

Династии Каракитаев и Гуридов

В 1141 каракитаи – говорящий на монгольском языке народ, правивший Восточным Туркистаном и северной частью Западного Туркистана, – одержали победу в Самарканде над Сельджуками. Правитель каракитаев Елюй Даши присоединил к своей империи Согдиану и Бактрию. Газневиды все еще контролировали область восточнее Кабульской долины. Каракитаи следовали смеси буддизма, даосизма, конфуцианства и шаманизма. Тем не менее, Елюй Даши был весьма терпим и защищал в своих владениях все религии, включая ислам.

В 1148 Ала уд-Дин из кочевых тюрок-гузов с гор центральной части территории Афганистана отвоевал у каракитаев Бактрию и основал династию Гуридов. В 1161 году он отправился в поход, чтобы захватить у Газневидов Газну и Кабул. В 1173 году он назначил своего брата Мухаммада Гури наместником Газны и побудил его вторгнуться на территорию Индостана.

Подобно предшествовавшему ему Махмуду Газани, Мухаммад Гури сначала завоевал в 1178 году исмаильское царство Мултах в северном Синде, которое восстановило к тому времени свою независимость от Газневидов. Затем он продолжил завоевание всего пенджабского района Пакистана и северной Индии, а потом территорию Гангской равнины вплоть до современных Бихара и Западной Бенгалии. Во время своего похода в 1200 году он разграбил и разрушил много больших буддийских монастырей, включая монастыри-университеты Викрамашила и Одантапури. Местный правитель династии Сена устроил в них военный гарнизон, пытаясь воспрепятствовать вторжению.

Лидеры Гуридов могли поощрять боевой дух в своих войсках при помощи религиозного внушения, аналогично тому как любое государство пользуется политической и патриотической пропагандой. Между тем, их главной целью, как и большинства захватчиков, был захват территорий, богатства и власти. Поэтому Гуриды разрушили только те монастыри, которые находились непосредственно на пути их вторжения. Монастырь Наланда и Бодхгайя, к примеру, располагались в стороне от главной дороги. Поэтому, когда тибетский переводчик Чанг Лоцава посетил их в 1235 году, он нашел их поврежденными и разграбленными, но все еще действующими и имеющими небольшое число монахов. Монастырь Джагаддала в северной Бенгалии не пострадал во время войны и продолжал процветать.

Кроме того, Гуриды не стремились покорить Кашмир и обратить кашмирских буддистов в ислам. В то время Кашмир был беден, и у монастырей почти не было или совсем не было богатств, которые можно было бы разграбить. Более того, поскольку Гуриды не платили своим генералам и наместникам и не снабжали их припасами и провиантом, предполагалось, что те обеспечат себя и войско всем необходимым за счет местных ресурсов. Если наместники силой обращали каждого находившегося в их власти в ислам, то они не могли обложить большую часть населения дополнительными налогами. Следовательно, как и в Афганистане, Гуриды продолжили традиционный

обычай дарования статуса дхимми немусульманам в Индии и взимания подушного налога джизя.

Монгольский период

В 1215 году Чингиз-хан, основатель Монгольской империи, отвоевал Афганистан у Гуридов. В соответствии с теми же принципами, которым он следовал в других странах, Чингиз-хан уничтожил противящихся его правлению и разорил их земли. Неясно, каким образом элементы буддизма, все еще остававшиеся в Афганистане, выжили на этот раз. Чингиз-хан был терпим ко всем религиям до тех пор, пока их лидеры молились за его долгую жизнь и военный успех. В 1219 году, к примеру, он вызвал из Китая в Афганистан известного даосского мастера, чтобы тот совершил для него обряды долгой жизни и приготовил ему эликсир бессмертия.

После смерти Чингиз-хана в 1227 году и раздела империи между наследниками его сын Чагатай унаследовал правление Согдианой и Афганистаном и основал Чагатайский улус. В 1258 году Хулагу, внук Чингиз-хана, завоевал Иран и Аббасидский халифат со столицей в Багдаде. Он основал Ильханат и вскоре пригласил к своему двору, располагавшемуся в северо-восточном Иране, буддийских монахов из Тибета, Кашмира и Ладакха. Ильханат был могущественнее Чагатайского улуса, и в первое время Хулагу имел влияние на своих двоюродных братьев. Поскольку путь буддийских монахов в Иран лежал через Афганистан, они, несомненно, получали официальную государственную поддержку на этом пути.

Согласно некоторым ученым, тибетские монахи, пришедшие в Иран, скорее всего, были последователями школы дрикунг-кагью, и причины, по которым Хулагу пригласил их, могли быть политическими. В 1260 году его двоюродный брат Хубилай-хан, монгольский правитель северного Китая, объявил себя великим ханом всех Монголов. Хубилай покровительствовал традиции сакья тибетского буддизма и даровал лидеру этой школы номинальную власть над Тибетом. До этого политическим влиянием в Тибете обладали лидеры школы дрикунг-кагью. Главным соперником Хубилая был его двоюродный брат Хайду, правивший Западным Туркестаном и поддерживавший линию передачи учений дрикунг-кагью. Возможно, Хулагу хотел поддержать Хайду в борьбе за власть.

Некоторые предполагают, что причина обращения Хубилая и Хулагу к Тибету кроется в том, что они хотели заручиться сверхъестественной поддержкой Махакалы – буддийского защитника, практику которого выполняли в обеих традициях, сакья и кагью. Махакала был защитником тангутов, которым принадлежала территория между Тибетом и Монголией. Как-никак их дед Чингиз-хан был убит в битве тангутами, которые, должно быть, получали сверхъестественную помощь. Вряд ли монгольские лидеры, включая Хулагу, выбрали тибетский буддизм благодаря его глубоким философским учениям.

После смерти Хулагу в 1266 году, Чагатайский улус стал более независим от Ильханата и вступил в союз с Хайду в его борьбе против Хубилай-хана. Тем временем линия преемников Хулагу чередовала поддержку тибетского буддизма и ислама, видимо также по политическим причинам. Сын Хулагу, Абака, продолжил политику поддержки тибетского буддизма, начатую его отцом. Тем не менее, брат Абаки Такудар, наследовавший ему в 1282, принял ислам, когда вторгся на территорию Египта и завоевал его, чтобы получить поддержку местного населения. Сын Абаки Аргун разгромил своего дядю и стал ильханом в 1284 году. Он сделал буддизм государственной религией Ирана и основал на его территории несколько монастырей. Когда Аргун умер в 1291 году, ильханом стал его брат Гайхату. Тибетские монахи дали Гайхату тибетское имя Ринчен Дордже, однако тот был опустившимся пьяницей и вряд ли делал честь буддийской вере. Он ввел в Иране китайские бумажные деньги, что привело к экономической катастрофе.