Историческое обозрение ойратов или калмыков

Бичурин Никита [ИАКИНФ]

Галдан-Церын умер в 1745 году, оставив после себя трех сыновей: Лама-Дарчжу, Цеван-Дорчжи-Нямгяла и Цеван-Чжаши. Как Лама-Дарчжа родился от побочной жены, то Цеван-Дорчжи-Нямгял по праву законного рождения вступил на Ханский престол. Он был человек сумасбродный, жестокий, беспечный в правлении и в Истории известен только по одним семейным раздорам. Как Цеван-Дорчжи-Нямгял вступил на престол малолетним, то одноутробная сестра его Улань-Баяр своими добрыми советами часто удерживала его от шалостей и беспутства. Но как скоро он пришел в возраст, то перестал следовать ее наставлениям и начал действовать сам собою. Из одного опасения, чтобы Нахча, сын Сурчжи, не ушел в Тангут, он заточил его в Или; допустил даже льстецов без всякого основания уверить себя, что Улань-Баяр замышляет объявить себя Владетельною Ханьшею, вследствие чего посадил сестру в заточение и многих Цзайсанов предал смерти. После сего Саинь-Болок, муж Улань-Баярин, и Лама-Дарчжа убили Цеван-Дорчжи-Нямгяла в 1750 году и последний (Лама-Дарчжа) вступил на престол.

Амурсана и Баньчжур, почитая его престолохищником, тайно условились

вызвать к себе Цеван-Дашия [107] , младшего сына Галдан-Церынова и объявить его как законного преемника Ханом, но Лама-Дарчжа открыл умысел их и Цеван-Дашия предал смерти. Даваци, внук старшего Церын-Дондуба, имел ближайшее право на престол, почему Лама-Дарчжа и сего не мог равнодушно видеть. Амурсана и Баньчжур с притворным страхом внушили Давацию, что Лама-Дарчжа уже убил Даву, меньшего сына младшего Церын-Дондуба и что его — Давация, подобная же участь ожидает, если он не предпримет мер к спасению себя. И так легковерный Даваци согласился с Амурсаною и Баньчжуром бежать к Киргиз-Казакам, где они, прожив около года, опять возвратились на прежние свои кочевья. Амурсана, снедаемый властолюбием, убил старшего своего брата Шакдора и овладел его уделом. После сего он простер свои замыслы далее и начал под видом доброжелательства убеждать Давация к похищению Ханского престола в намерении после самому завладеть оным. Даваци наконец склонился на его убеждения; они по предварительному согласию с Илийскими Ламами, вторгнувшись в Или, убили Ламу-Дарчжу, после чего Даваци объявил себя Ханом.

107

Цеван-Даши получил особливый удел, и посему был основателем нового поколения.

Только что Даваци вступил на Ханство, как Номохонь-Цзиргал, племянник Даши-Давы, объявил свои права на половину Чжуньгарии и пришел в Или с 10000 войска. Даваци, проиграв сражение, в крайности удалился к берегам Эмила, к Амурсане, который умел хитростию захватить самого Номохонь-Цзиргала и казнил его. Но Даваци не мог долго терпеть при себе столь опасного человека, каков был Амурсана, и как скоро приобрел себе доверенность Чжуньгарского народа, то по убеждению своих Цзайсанов удалил его от себя. У Амурсаны, как пишут Китайские Историки, слюны текли изо рта, столько хотелось ему Ханского престола, и потому, когда он потерял надежду к достижению оного посредством хитростей, то предпринял открыть себе путь к оному силою. Он вступил в союз с Баньчжуром-Нахчею и Дурботским Номохонем и, при помощи Киргиз-Казаков разорив кочевья по Эмилу, (принадлежавшие Чоросскому Хану), завел хлебопашество по берегам Иртыша. Даваци трижды посылал войска для усмирения его, но безуспешно: наконец, сам пошел на него с 30000 конницы. Амурсана, не находя себя в силах противиться Хану, уклонился от сражения и в сей крайности вместе с Дурботским Тайцзи Номохонем и Хошотским Тайцзи Баньчжуром, в числе 20000 кибиток, добровольно поддался Китаю. Сие случилось в 1754 году. После чего Амурсана решился просить у Китайского Двора войск под хитрым предлогом прекращения беспокойств в Или. Повелитель Китая видел ясно, что виды Амурсаны клонились к тому, чтобы при помощи Китая низвергнуть Давация, самому занять Чжуньгарский престол, но решился поддержать сторону его, имея в виду совершенно другие предположения.

Некогда Лама-Дарчжа возвел в достоинство Тайцзи Князя Таштаву, приближенного Цеван-Дорчжи-Нямгялова, а потом разжаловал его и хотел удел его разделить другим Тайцзиям. По сему случаю Салар, один из Цзайсанов сего Поколения, не захотел служить другим и с 1000 своих кибиток поддался Китаю. Повелитель Китая определил его в службу при своем Дворе и препоручил вельможам обстоятельнее разведать от него о причине семейных несогласий между Князьями Чжуньгарскими, без всяких, впрочем, посягательных видов на сию страну. Когда же Даваци похитил престол, и по сему случаю Дурботский Тайцзи Церын, еще Це-рын-Убаши и Церын-Мункэ поддались со своими уделами Китаю, то Князья сии удостоверили Китайский Двор, что Чжуньгария через внутренние неустройства действительно приближается к падению.

В сие время Повелитель Китая живо представил себе, что он несколько десятков лет вел тягостную войну в намерении разрушить союз Ойратов и при всех усилиях еще не мог достигнуть сей цели; почему при стечении настоящих благоприятствующих обстоятельств решился воспользоваться оными и внести войну в земли Элютов. Амурсана и другие Элютские Князья, поддавшиеся Китаю, входили в план предпринимаемой войны: почему призваны были к Пекинскому Двору в Жэ-Хэ [108] и признаны в Княжеских достоинствах.

108

В начале 1755 года двинулись в поход две Китайские армии, одна по Северной, другая по Западной дороге [110] . Северная армия шла под предводительством полководца Баньди, при коем Амурсана находился в качестве его помощника. Начальство над второю препоручено полководцу Юн-Чан, и Салар определен был помощником при нем. Китайские войска по вступлении в пределы Чжуньгарии всюду встречаемы были с вином и молоком: потому что им предшествовали Амурсана и Салар, ручавшиеся за мирные расположения Китайцев к Элютскому народу. Даваци с 10000 войска ожидал их на Южной стороне горы Кэдын [111] .

имея за собою горы, а пред собою несколько озер. Китайцы решились напасть на него, несмотря на естественную крепость его позиции. Китайский офицер Аюси, коего имя прославлено в военных песнях, с 22 конными ночью подкрался к лагерю Элютскому и с криком устремился во внутренность оного. Испуганные Элюты без сражения рассеялись в разные стороны. Даваци, видя бегство своих воинов, с сыном своим Лацзаном и другими родственниками ушел через Ледяную гору [112] в В. Туркистан и в 20 верстах от города Уша расположился станом. Ходис, которого он возвел в Княжеское достоинство и поставил правителем сего города, встретил его и предложил угощение. Когда же Даваци опьянел, то неблагодарный Ходис связал его и представил в Китайский лагерь. Вместе с Давацием взяты Хухунорский Владетель Лацзан-Данцзэнь и Князь Баран, который недавно поддался Китаю и опять отложился. Сии несчастные Государи один за другим в клетках препровождены в Пекин и как мятежники торжественно были представлены Повелителю Китая.

110

Северною дорогою названа средняя, идущая от Калгана на Кобдо; Западная дорога лежит от Китайской крепости Цзя-юй-гуан на Баркюль.

111

Гора Кэдын лежит в 270 верстах от города Или прямо на Запад.

112

Надобно разуметь под независимостию и расторжение прежнего Четверного Союза.

В сию войну счастье неимоверно благоприятствовало оружию Китайцев. Они в продолжение трехмесячного похода, не потеряв ни одного человека и не сделав ни одного выстрела, покорили своей Державе целое государство. В летописях Китая еще не было подобных сему происшествий.

Политикою Китайского кабинета требовалось дать Чжуньгарскому Государству другое образование, более совместное с спокойствием прочих Владений Монголии. Чжуньгария, как уже было сказано, состояла из четырех больших Поколений, соединенных союзом в одно политическое тело, и хотя каждое из оных Поколений имело собственного Государя, но в самой вещи один только Чоросский Хан управлял сим обширным союзом.

Повелитель Китая еще до открытия войны предположил по покорении сей страны, хотя по-прежнему поставить в оной четырех Ханов, но друг от друга независимых, дабы сим образом с одной стороны разделить силы их, а с другой уничтожить повод к возмущениям и через то водворить спокойствие в Северной Монголии; почему перед походом еще лично сообщил полководцу Баньди свою волю о разделении Чжуньгарии на четыре Ханства, друг от друга независимые. Таковым разделением сего царства предполагалось предупредить Амурсану, который, как сказано было выше, хотел быть единовластным владетелем Чжуньгарии и которого замыслы не могли укрыться от проницательности Пекинского кабинета. Между тем поручено было Корциньскому Князю Балчжуру, зятю Китайского Государя, наблюдать тайным образом за поступками Амурсаны под видом знакомства. Сближение было нетрудно и не могло быть подозрительно, потому что Князь с Амурсаною сходствовал наречием и качествами, но случилось не по намерению Пекинского кабинета. Князь предался Амурсане и обещался действовать в его пользу.

По покорении Чжуньгарии Баньди остался в Или, чтобы при содействии Амурсаны и Салара ввести новый порядок для управления сей страною. Но Амурсана в предположении сделаться Ханом начал производить распоряжения самовластно, не относясь к помянутому полководцу. Вместо печати войскового помощника, данной ему от Китайского Двора, он стал употреблять прежнюю свою Ханскую печать и от своего имени отправил грамоты к Киргиз-Казакам и к Урянхайцам. Сверх сего внушил своим сообщникам повсюду разглашать, что невозможно водворить спокойствие в Чжуньгарии, если Амурсана не будет поставлен Государем над всею сей страною. Баньди немедленно донес о том своему Государю и получил тайное предписание казнить Амурсану в лагере. Но как в сие время Китайское войско уже отправилось в обратный путь, а отряд, находившийся при Главнокомандующем, кроме 500 Маньчжуров и Китайцев, состоял из Элютов, недавно поддавшихся, коих верность еще не была испытана, то по сей причине Баньди не осмелился исполнить помянутого предписания.

Незадолго пред сим прислано было из Пекина повеление, чтобы Амурсана в Октябре приехал в Жэ-хэ к Царскому пиру. Вследствие сего Баньди побуждал сего Князя отправиться в путь, предполагая удобным взять его для казни в пределах Китая. Амурсана между тем ждал известия от Корциньского Князя Балчжура, который еще в Июне уехал обратно в Пекин и принял на себя обязанность ходатайствовать при Дворе, чтобы поставили Амурсану единовластным Ханом над всеми четырьмя Чжуньгарскими Поколениями, и который обещался в половине Августа доставить известие об успехе ходатайства. Но сей Князь или не смел о сем доложить Двору, или не имел приличного случая к тому, только Амурсана не получил известия в условленное время и должен был в назначенное время отправиться в путь. Халхаский Князь (I класса) Ринцинь-Дорцзи назначен был сопровождать его. Амурсана в продолжение пути под разными предлогами очень медлил, но известия из Пекина не было. Из сего заключил он, что препоручение его не имело успеха, и решился сам собою искать престола Ханского. В 19 день, прибывши в урочище Улунгу, лежащее на один день пути от прежних его стойбищ, он представил сопровождавшему Князю, что имеет крайнюю нужду заехать туда, вручил ему свою печать войскового помощника и велел ехать вперед, дав слово догнать его дня через два.