Истории города Ф.
Шрифт:
Но город Ф.
– не тропики. И путь домой был слишком далёк.
Горожане не оставили его в беде. Школьники построили маленькие домики из дощечек и ткани. Пекари приносили кусочки фруктов. В библиотеке начали читать лекции о тропических птицах. А кто-то предложил создать настоящий тропический уголок в городском парке, чтобы попугаям было уютно.
Маленький зоопарк в центре города вскоре стал не просто пристанищем — а настоящим домом для новых жителей. Попугаи адаптировались, начали различать местных жителей, подражать языку и приветствовать прохожих.
А дети часто
О записной книжке, которая имела свою мечту…
В городе Ф., где вечера пахли корицей, а витрины книжных магазинов светились, как сказочные порталы, жила себе записная книжка. Маленькая, в мягкой кожаной обложке каштанового цвета, с тонкими страницами, на которых легко скользили чернила.
Её владелица — девушка в рыжем свитере — часто заходила в разные кафе. Всегда выбирала уютный уголок у окна, заказывала капучино и раскрывала записную книжку. Писала она мелко, красиво, иногда вдохновенно кусая ручку, иногда с легкой грустью во взгляде. В ее заметках открывались стихи, мысли, отрывки снов, диалоги, которых никогда не было, и письма, не имевшие адресата.
Записная книжка со временем стала распухшей — страницы немного шли волнами, от частого пролистывания и тепла пальцев. Она узнавала себя и начала мечтать.
Она мечтал стать Книжкой. Настоящей. Напечатанной в большой типографии. С обложкой, которую люди выбирают на полках, с закладками, с шорохом новых страниц. Мечтала, чтобы кто-то читал её по вечерам в постели, чтобы на неё оставляли отзывы и цитировали в Сети.
И с каждым словом, которое девушка вписывала, эта мечта становилась ближе. Она сама иногда шептала:
– Это уже, наверное, роман. Или хотя бы повесть?
Записная книжка дрожала от счастья.
Однажды хозяйка принесла её в типографию, уже в виде набранного электронного текста. Там пахло бумагой и краской, гудели машины, как большие великаны. Девушка положила её на стол:
— Здесь моя история. Я хочу отдать ее миру, пустить в свободное плаванье.
И вот, несколько недель (да, мы большие оптимисты) спустя, на полках книжного магазина в городе Ф. появилась новая книга — «Колодец, полный слов». А рядом на витрине стояла старенькая, знакомая записная книжка — открытая на первой странице, где чернильными буквами было написано: "Все начинается с одного слова."
О трамвае, которого никогда не было в городе Ф.
В городе Ф. никогда не было трамвая. Просто не сложилось. Хотя… Он мог бы быть. И все об этом время от времени вспоминали не словами, а мысленно. Когда автобус задерживался на светофоре, когда ноги уставали подниматься на крутые склоны, когда хотелось тишины и легкого позванивания от вагоновожатого.
Вот если бы в городе Ф. был трамвай…
Представьте себе: утром, как только проснулись улицы, на блестящих, немного
Пути вьются по центру города, ныряют под липы, а затем плавно идут вниз — к реке У. Там — мост, с которого открывается вид на Заречье. Вагончик переезжает медленно, чтобы пассажиры успели оглянуться и затаить дыхание.
С Заречья трамвай поднимается на Кадлубицу – старый район с цветными балконами и запахом свежей выпечки. На обратном пути — через зеленые сады и живописные переулки — к Завокзалью, где всегда немного шумно, немного смущенно, но по-своему уютно.
И каждый имеет любимую остановку, любимый вид из окна, любимый момент – когда трамвай тихо останавливается, дверь распахивается со скрипом, а тебе нужно всего несколько шагов к своему месту в этом городе.
В городе Ф. никогда не было трамвая. Но он живет в мечтах. Звенит в памяти, пересекает реку в фантазиях и возит мысли через весь город.
Потому что иногда даже то, чего не произошло, может быть самым дорогим.
Песочные часы с сокровенным содержанием
В городе Ф., за синей дверью на улице Соборной, живёт себе Часовщик. Старый, но ловкий, в выцветшем жилете с лупой, свисающей на цепочке, и руками, которые помнили каждый механизм, с которым когда-либо работали.
Его мастерская всегда пахнет латунью, чаем с тимьяном и… ощущением столетий. Время там было особенное — оно не просто тикало, а кружилось пылью в воздухе, зависало в тишине и даже, казалось, осторожно дышало.
Но самым ценным сокровищем Часовщика были единственные песочные часы. Они стояли на деревянном пьедестале под стеклянным колпаком в самом центре комнаты.
Эти часы были не совсем обычными.
В его стеклянных колбах вместо привычного песка крутились планеты — совсем миниатюрные, но живые. Меркурий первым катился вдоль внутреннего круга, Венера сверкала золотистым оттенком. Земля вращалась рядом со своей верной Луной, а чуть дальше – гигантские Юпитер и Сатурн со своими кольцами. Астероиды едва заметно мелькали, иногда появлялись кометы — хвостастые, непредсказуемые, пролетали и исчезали так же быстро, как мечты.
Эти часы считали не часы и минуты — они считали вечность.
Иногда Часовщик склонялся над ним, смотрел сквозь стекло и вздыхал:
— Все идет по своему плану... Но иногда нужно дать миру несколько минут.
Говорят, он мог задержать закат или ускорить дождь. Мог остановить мгновение, когда кто-то признавался в любви, или продлить смех играющего в парке ребенка.
А еще говорят, что когда одна из планет начинала тускнеть, это означало, что где-то в городе кто-то слишком спешил жить, забывая о настоящем. Тогда Часовщик ласково переворачивал часы - и космос начинал свой танец снова, напоминая всем: время - не враг. Он друг. Просто слушай его пульс.