Истории города Онса
Шрифт:
– Это что еще такое? – изумилась я. Иваныч отнял руку от сердца и приставил ее козырьком к глазам.
– Облако, кажется.
– Мы так высоко взобрались?!
– Может, и взобрались, – согласился он. – А может, тут просто облака черт знает где летают. Пошли уж сквозь него… И куда тут все люди подевались! На улице ночевать, что ли…
В облаке было светло, но очень туманно, и я бы точно сошла с тропы, если бы Иваныч предусмотрительно и привычно не ухватил меня за лямку комбинезона. Вынырнув, наконец, из облака, мы дружно охнули и попятились.
Левая сторона деревни исчезла:
– Вот так шуточки вечно у тутошней природы, – проворчал Иваныч, приходя в себя, и поглядел на меня. – Ну чего, обратно пойдем? Дома-то уже кончились…
– А вон там вроде еще один стоит, – показала я на низкую серую избушку без забора, пристроившуюся под очередной скалой. Окна ее блестели ярко-голубым светом отраженного неба, дверь, вроде бы, была не заперта. Ничего особенного в избушке не было, но почему-то, когда мы подошли ближе, я ощутила странную слабость в коленях и хотела было сказать Иванычу, что я передумала и лучше пойти обратно, но он уже подошел к двери и постучал.
Внутри избушки послышались шаги. Дверь приоткрылась, и на пороге появилась женщина в бордовом платье с накинутой сверху черной кофтой; остроносая, с бесцветными волосами и блекло-голубыми глазами. Она посмотрела не прямо, а как-то сквозь нас, и по ее лицу медленно разошлась улыбка, при виде которой я совершенно точно поняла: сейчас случится что-то жуткое. Но я почему-то не могла ни бежать, ни говорить, будто забыла, как это делается.
– Заходите, – тем временем сказала женщина протяжным, словно отдаленным голосом.
И мы оказались в избе, хотя вроде бы ногами не шевелили. Внутри было одновременно странно и страшно. Я никак не могла разглядеть обстановку, потому что видела одновременно несколько темных комнат, наложенных друг на друга. Иногда та или иная комната делалась более четкой, выезжала вперед, и я замечала очертания огромного черного шкафа, кусок окна или холодные отблески на спинке никелированной кровати…
Вдруг я поняла, что сижу на табуретке, покрытой каким-то жестким ковриком, и говорить все еще не могу. А где Иваныч?!
Только я подумала о нем, как из полутьмы выступила очередная комната, где на той самой никелированной кровати лежал мой начальник. К моему изумлению, он как ни в чем не бывало почитывал книжку и разговаривал с женщиной-хозяйкой, которая, наклоняясь к нему, что-то отвечала своим протяжным голосом, с интонацией, от которой у меня сосало под ложечкой…
Куда мы попали?! Что это за существо?! Неужели такое, как в страшных историях про Закрытый лес, которые рассказывали по вечерам девчонки? Я не вернусь домой?! А как же Нараск?!
Тут я вся собралась, зажмурилась, и вдруг поняла, что говорить, хоть и с трудом, но все-таки могу. Привстав с табуретки, я отчаянно позвала:
– Ива-а-аныч! Что ы… Что-а вы делаете?! Пойдем отсюд…
Я еще не закончила фразу, а передо мной вдруг появился Иваныч собственной персоной.
– Хочешь уйти? – спросил он.
– Конечно! – воскликнула я, не понимая, что с ним, и вцепилась ему в рукав. – Пойдемте! Где дверь?
– Дверь ты не найдешь, – вдруг раздался протяжный
– Вы отсюда не уйдете, пока я не захочу, хорошая, – пропела она. – Вот он, видишь, доволен. И ты сиди тихо.
– Кто ты такая?! – закричала я.
– Я – Колдунья Марина…
– Да зачем мы тебе?!
– А чтобы мне было весело, – ответила Марина и, засмеявшись, дотронулась до моего плеча. Я поняла, что теперь сижу не на табуретке, а на кровати возле окна, за которым очень смутно, как сквозь густую паутину, видно море. Я опять не могла толком говорить, и меня морозил ужас: липкий, как эта паутина.
Но совсем сдаться не давали настойчивые мысли о муже и друзьях. Если я долго не появлюсь, они будут страшно волноваться! Может быть, удастся все-таки позвать Иваныча?
Я с трудом огляделась и еле-еле различила его в круговерти наслаивающихся комнат. Он по-прежнему лежал на кровати и читал книгу с таким видом, будто ему больше ничего для счастья было не надо. Рядом с ним стояла колдунья Марина, которая пристально поглядела на меня, когда я попыталась позвать начальника.
Подать голос мне удалось, я крикнула довольно громко, но Иваныч моих криков не услышал, будто их и не было. Тогда я пошатываясь, но решительно слезла со своей кровати. Но как только сделала шаг в сторону Иваныча, комната с ним уплыла и растворилась, и на месте нее появилась стена, а у стены – стоящая, скрестив руки, Марина. Я бросилась назад. Иваныч опять появился – теперь всего метрах в двух от меня. Вот только он снова не обращал на меня внимания и даже не поворачивал головы на мои крики… В конце концов я охрипла и, обхватив голову руками, повалилась на кровать.
Прошло, наверное, очень много времени. Мне казалось, что я живу в этой избушке давным-давно и так же давно сошла с ума. Иваныч то пропадал, то появлялся совсем рядом, но, что бы я ни делала, мне никогда не удавалось до него докричаться. Пару раз, когда он вдруг отвечал мне и вставал с кровати, это оказывалась колдунья Марина, которая с ужасным хихиканьем хватала меня за руки холодными липкими пальцами. То же происходило, когда я думала, что нашла выход из избушки: дверь исчезала, и на ее месте возникала колдунья. Зачем она держит нас у себя, Марина так и не сказала, как я ее ни упрашивала, и я, наконец, поняла, что ей просто нравится издеваться над людьми. А может быть, она сумасшедшая…
Прошло еще сколько-то времени, и я перестала пытаться звать Иваныча, который по-прежнему что-то читал или весело беседовал с колдуньей. Но мысли о Нараске все еще не отпускали. Как он будет без меня? Как мне позвать его на помощь?! А вдруг, если бы он оказался здесь, то вел бы себя так же, как Иваныч?! Нет, такого бы я не вынесла…
Занятая этими безнадежными мыслями, я и сама не заметила, как достала из кармана комбинезона блокнот со схемами, написала в нем несколько раз «Нараск, помоги мне», и очнулась только тогда, когда надо мной раздался тягучий голос колдуньи: