Истории про девочку Эмили
Шрифт:
— Вряд ли она проживет настолько долго, чтобы стать кому-то обузой, — уверенно сказала тетя Элизабет. — Она, вероятно, умрет от чахотки, как ее отец.
(«Не умру… не умру!» — воскликнула Эмили… по меньшей мере подумалаона об этом с такой страстью, что, казалось, почти закричала. Она совсем забыла, что хотела поскорее умереть, чтобы суметь догнать папу по дороге на небеса. Теперь она хотела жить — только для того, чтобы Марри оказались неправы. «Я вовсе не собираюсь умирать. Я собираюсь жить… целую вечность…
— Да, с виду она, действительно, хилый ребенок, — согласился дядя Уоллис.
(Эмили дала выход своим оскорбленным чувствам, скорчив за скатертью рожу дяде Уоллису. «Если у меня когда-нибудь будет свинья, я назову ее в честь тебя», — подумала она… и почувствовала, что вполне удовлетворена задуманной местью.)
— Ну, знаете, кому-то все же придется приглядывать за ней, пока она жива, — сказал дядя Оливер.
(«Поделом бы вам было, если бы я умерла, а вы страдали бы от угрызений совести всю оставшуюся жизнь», — подумала Эмили, а затем, во время возникшей в комнате паузы, ярко представила свои похороны, придумала, кто будет нести ее гроб в похоронной процессии, и попыталась выбрать стих церковного гимна, который ей хотелось бы увидеть выбитым на ее могильной плите. Но прежде чем она успела решить этот вопрос, дядя Уоллис снова заговорил.)
— Ну, такмы ни к чему не придем. Мы должны позаботиться о ребенке…
(«Как я хотела бы, чтобы вы не называли меня ребенком», — с горечью подумала Эмили.)
— … и кому-то из нас придется взять ее к себе. Дочь Джульет не должна быть отдана на милость чужих людей. Что касается меня, я чувствую, что Ива не настолько крепка здоровьем, чтобы воспитывать ребенка…
— Такогоребенка, — добавила тетя Ива.
(Эмили показала тете Иве язык.)
— Бедная малышка, — сказала тетя Лора мягко.
(Что-то холодное и застывшее растаяло в этот момент в сердце Эмили. Она была трогательно рада тому, что ее так нежно назвали «бедной малышкой».)
— Не думаю, что тебе, Лора, стоит так уж глубоко жалеть ее, — уверенно заявил дядя Уоллис. — Совершенно очевидно, что она совершенно бесчувственная. С тех пор как мы сюда приехали, я не видел, чтобы она пролила хоть слезинку.
— Вы обратили внимание, что она даже не захотела в последний раз взглянуть на своего отца? — спросила тетя Элизабет.
Кузен Джимми неожиданно вскинул голову и присвистнул, глядя в потолок.
— Она испытывает так много чувств, что ей приходится их скрывать, — сказала тетя Лора.
Дядя Уоллис фыркнул.
— Ты не думаешь, Элизабет, что мымогли бы взять ее? — робко продолжила тетя Лора.
Тетя Элизабет передвинулась на стуле.
— Не думаю, что ей понравилась бы жизнь в Молодом Месяце… с тремя такими
(«Понравилась бы… очень понравилась бы!» — подумала Эмили.)
— Рут, как насчет тебя? — спросил дядя Уоллис. — Ты совсем одна в таком большом доме. Было бы неплохо, если бы у тебя появилось какое-то общество.
— Мне не нравится этот ребенок, — резко отозвалась тетя Рут. — Она коварная змея.
(«Неправда!» — едва не выкрикнула Эмили.)
— Умелым и продуманным воспитанием можно было бы искоренить многие из ее недостатков, — напыщенно произнес дядя Уоллис.
(«Я не хочу,чтобы их искореняли! — Гнев Эмили под столом возрастал с каждой минутой. — Моинедостатки нравятся мне больше, чем ваши… ваши… — Несколько мгновений она мысленно подыскивала слово, а затем с торжеством, вспомнив одну из фраз отца, заключила: — …ваши омерзительныедостоинства!»)
— Я в этом сомневаюсь, — сказала тетя Рут с горечью. — Горбатого могила исправит. Что же до Дугласа Старра, то на мой взгляд, это просто позор, что он умер, оставив ребенка без гроша.
— Не сделал ли он это нарочно? — вежливо уточнил кузен Джимми.
Он заговорил впервые, с тех пор как вошел в комнату.
— Он был жалким неудачником, — отрезала тетя Рут.
— Неправда… неправда! — взвизгнула Эмили, неожиданно высунув голову из-под скатерти между ножками стола.
На мгновение все Марри замерли в молчании, словно вспышка ее гнева обратила их в камень. Затем тетя Рут поднялась, решительно прошествовала к столу и приподняла скатерть, за которую Эмили спряталась в ужасе, осознав, что произошло.
— Сейчас же вставай и вылезай оттуда, Э-ми-ли Старр! — сказала тетя Рут.
«Э-ми-ли Старр» встала и вылезла. Она не была особенно испугана… она была слишком возмущена, чтобы испытывать страх. Ее глаза стали совсем черными, а щеки алыми.
— Да она красавица… настоящая маленькая красавица! — воскликнул кузен Джимми. Но никто его не слышал. Слово взяла тетя Рут.
— Маленькая бесстыдница! Как ты смела подслушивать! — сказала она. — Вот она проявляется, порода Старров… ни один Марри никогда не сделал бы ничего подобного. Высечь бы тебя надо как следует!
— Папа не был неудачником! — выкрикнула Эмили, задыхаясь от негодования. — Вы не имеете никакого права называть его неудачником. Ни одного человека, которого любили так глубоко, как его, нельзя считать неудачником. Я не верю, что хоть кто-нибудьхоть когда-нибудьлюбил вас.Так что это вы— неудачница. И я не собираюсьумирать от чахотки.
— Ты хоть сознаешь, какой отвратительный поступок ты совершила? — с холодным гневом спросила тетя Рут.