Истории про мою Папиху
Шрифт:
Еще раньше, когда я не ходила в детский сад и оставить меня дома было не с кем, я с мамой везде перебывала: у разных врачей, в парикмахерской, в городском совете Сиены, в суде, в полицейском управлении. Мама говорит, что со мной ходить выгодно — ее везде пропускали с ребенком без очереди, а ребенок — я — был спокойный, не то что Коля. Но я еще не про все места рассказала: в библиотеке, в университете у профессора. Профессор разговаривал с мамой, а я рисовала карандашом. Это когда мама училась в Сиене, и даже когда защищала диплом. Только я была еще маленькая и не поняла, от кого она его защищала. И на рынок я тоже часто ходила с мамой, хотя это не считается, на рынок все ходят с детьми. Один раз я слезла с коляски и потерялась, прям как моя Папиха! Мама очень сильно испугалась. Хорошо, что меня нашел какой-то хороший дядя и привел к маме. Даже когда мама с папой хотят одни пойти в ресторан — они этого сделать не могут, потому что у них есть я! И они берут меня с собой, хотя вообще-то, чаще мы все остаемся сидеть дома. Конечно, мама могла бы отдать меня в «гнездо» — так у нас называется детский сад для маленьких, мама сказала, что по-русски он называется ясли — это куда
Папихины друзья
У моей Папихи много друзей: во-первых, конечно, все папихи, которых мне надарили взрослые. Некоторые из них даже братья и сестры моей Папихи. Например, американская черепаха с резиновыми волосами, или еще одна черепаха с розовым панцирем, которую мне подарили Джакомо и Томмазо. Потом еще мишутка Халвицкий, ну, про него вы уже знаете, еще Кротик, его мама давным-давно купила в Москве для Тео, а потом Тео отдал его мне. Так что он очень старый — старее меня, но все равно еще смеется, если сильно надавить ему на живот двумя пальцами. Наверное, я скоро отдам его Коле. Еще у меня целая стая собак, но самый лучший друг моей Папихи — это Заяц. Его сшила для меня из лоскутков Маша, она моя тетя, но я называю ее просто «Маша». Так что Заяц тоже родился в Москве, как и мама. Он получился яркий, потому что лоскутки были яркие: оранжевые, зеленые. Маша отвезла его в гостиницу, где остановилась мамина знакомая, и оставила в отделе размещения. Заяц сидел в полиэтиленовой сумке и терпеливо ждал когда его заберут. Ему было темно и немного страшно, но он должен был отправиться в длинное путешествие, поэтому он старался не задремать, чтобы не пропустить момент, когда за ним придут. За ним никто не пришел, никто о нем не спросил, потому что знакомая про него забыла и улетела в Италию без Зайца. “Ну вот, - огорчился Заяц, - никому я не нужен, все про меня забыли”. И из жизнерадостного Зайца в веселый цветочек он превратился в задумчивого в грустную крапинку. Я тоже расстроилась, я его очень ждала, и моя Папиха тоже, ведь Заяц — ее братик. Я чуть не заплакала, вернее чуть-чуть поплакала. Маша тоже огорчилась – она шила Зайца ночью, чтобы успеть и боялась, что теперь он вообще потеряется или попадет к плохому человеку. Тогда Маша сама поехала в гостиницу, чтобы его забрать. Его ушки уже не стояли весело торчком, а грустно свисали, а веселые цветочки на красном фоне съежились и превратились в черные крапинки. Маша привезла его себе домой. Приближался Новый год. Конечно, Маша шила Зайца для меня, и ей очень не хотелось отдавать его в чужие руки, но пришлось его продать, чтобы на эти деньги купить подарок Саше. Это мой двоюродный брат. Она отвезла Зайца в магазин подарков и его посадили на полку вместе с другими игрушками. Но он съехал вниз и завалился на бок, так что его никто не заметил и не купил. Прошел Новый год, Рождество, прошла зима, а Заяц все лежал на боку. В мае в Москву поехала моя итальянская бабушка Ванна. Я ей сказала, чтобы она больше мне игрушки не покупала, потому что их у меня и так слишком много. Но она хотела купить мне Папиху, и зашла как раз в этот магазин. А там меняли витрину и выложили все игрушки на прилавок. Она увидела Грустного Зайца и взяла его в руки. Он был такой мягкий и уютный, хотя немного грустный. И она его купила. Вот так он наконец до меня добрался. Я-то знала, что он – тот самый Заяц, а он не знал, что должен был уехать в декабре именно ко мне, поэтому еще немного грустил. Но я поцеловала его в мордочку, немножко запачкала слюнями, кашей, грушей и печеньем, тогда его ушки снова встали торчком и Грустный Заяц снова стал жизнерадостным красным Зайцем.
Про то, как Папиха опять начала теряться
Про то, как я забыла Папиху на детской площадке, я уже сказала. Но это не считается, ведь здесь все знают, что это моя Папиха, значит, она не может насовсем потеряться. А вот когда мы были на море, она потерялась по-настоящему. Мама мне всегда говорит: «Не бери черепаху на пляж, рано или поздно она потеряется!». Но только мама была не права. Потому что потерялась она совсем не на пляже, а в саду. Я подружилась с соседскими девочками, мы бегали по траве под дождем из поливалки. Это было самое веселое приключение пока мы были на море. Жаль только, что нам надо было уезжать, потому что это не наш дом.
– Я бы хотела всегда жить на море. Мам, а ты?
– Я тоже.
– Ну, давай тогда.
– Что давай? У нас нет столько денег, чтобы купить дом у моря.
– Давай возьмем тетю, она будет работать, а ты не будешь. Ты будешь дома, она будет работать, давать нам деньги, и мы купим дом.
Если какая-нибудь тетя, которая читает эту историю, согласится, пусть нам напишет!
Мы так долго бегали под этой поливалкой, что я стала вся мокрая, насквозь, хотя на мне были только трусы. И от веселья совсем забыла про Папиху. Мы искали и в доме, и в саду, а потом мама случайно нашла ее на каменном заборе. Наверное, она хотела от меня уползти и тоже всегда жить на море!
А потом она еще раз потерялась по-настоящему. Мы с мамой пошли гулять с Колей в коляске, он как раз недавно родился. Нам надо было нарвать дикого лучка для пирога, а это далеко идти. По дороге мы собирали листья, укачивали Колю, закрывали его покрывальцем, чтобы ему солнце в глаза не светило, и вдруг заметили, что Папиха исчезла! Я не заплакала, потому что знала, что она все равно найдется. И мы ее правда нашли! Под деревьями, в траве. Может, ей там нравилось больше, чем у нас дома, но это же моя доченька, я не могла ее там оставить! Только после этого мама сказала: «Все! Надо пришить к твоей Папихе бирку с адресом, а то в следующий
Евгений Онегин
Перед сном мама всегда читает мне книжку. То есть если я очень плохо себя веду, она мне говорит: «Ты что выбираешь: ремень или не читать книжку вечером?» Я, конечно, выбираю ремень. Один раз мама прочитала мне стихи «Евгений Онегин». Для взрослых. Написал, то есть значит, сочинил поэт Пушкин. Он уже умер. Давно. От чего, я забыла. Наверное, от старости. Все, кто умер давно: мои прабабушки, прадедушки, мамина тетя Леля умерли от старости. Вообще-то я точно знаю, может он и не умер, потому что когда мама спрашивает : «А молоко кто будет допивать? Пушкин?» и я отвечаю: «Он уже умер», мама смеется и говорит, что я хитренькая. Этот Пушкин и для детей стихи сочинил, я один даже запомнила: «Ветер, ветер ты могуч, ты гоняешь старый Туч», дальше пока не выучила. Ну вот, мама мне специально про этого Енегина прочитала, потому что когда я вырасту, мне придется всю эту историю написать на итальянском языке. Пока еще никто не смог как следует написать ее по-итальянски. Потому что ведь они не знают здесь русского языка. Только мой Баббо знает, но плохо. Вместо «бегемОтом» говорит «бегемотОм». Начинается про Енегина так: «Мой дядя самых честных правил когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог». Вы, конечно, догадались, что это моя мама записала словами. Я тоже умею писать, но только легкие слова, как «мама», «Анна», «Тео» - вообще легкотня, «бассейн», «сабака». Еще я умею копировать из книжки, например, из книжки про кротика. Но про Енегина слишком длинный стих, даже длиннее, чем про старый туч. Потом мама мне чуть-чуть объяснила, что там с Енегиным случилось: у него заболел дядя и попросил Енегина ему помочь: ну там, воды принести, одеялом накрыть, книжку почитать. А этому Енегину не хотелось, ему хотелось погулять с друзьями, но пришлось согласиться, не потому, что он любил дядю, а просто он подумал, что дядя скоро умрет. Потом мне мама еще раз прочитала стихи и спросила, что я поняла. Я сказала: «Мам, я все поняла, только вот я не поняла, почему дядя заболел? Он что, ходил босяком по холодному полу?».
Как моя мама была маленькая
А еще я люблю, когда мама рассказывает мне истории про то, как она была маленькая. Я ее часто об этом прошу:
– Мам, расскажи про то, как ты была маленькая, мне очень нравится.
– Когда я была маленькая, я не слушала маму и папу, горбилась, теперь у меня спина кривая, сутулая и болит.
– Мам, расскажи теперь как ты грызла карандаши.
– Когда я была маленькая, я грызла карандаши, ручки, баба Катя мне говорила: «Не грызи ручки», а я не слушалась. Вот у меня теперь зубы кривые.
– И болят?
– Болят, но не потому что кривые.
– А почему?
– От сладкого.
А еще мне мама рассказывала, как папа (это мой дедушка Сережа) учил ее читать. По детским книжкам, которые дедушка моей мамы, мой прадедушка Коля переплел все вместе в один большой том. Там была книжка про Лошарика, книжки Пушкина — он сам там пушки нарисовал, стихи про Ирку и колготки с дыркой, русские народные сказки. Я даже видела этот синий том, когда была в Москве у бабушки Кати. В книжке «Гуси-лебеди» была нарисована страшная Баба-Яга. Мама ее очень боялась и вместо того, чтобы учиться читать закалякала всю страницу черным карандашом. Но нос с бородавкой все равно выглядывал из-под карандаша, поэтому мама старалась пролистывать эту страницу, а она как назло открывалась чаще других. Мой двоюродный брат Саша ничего не закалякивал, он просто взял да протерер ластиком до дыр лица вреднюг Нельзя, Несмей и Стыдись из книжки Дональда Биссета. Хотя страшные у них как раз вовсе не лица, а черные плащи и капюшоны. Ну вот, когда дедушка учил маму читать, она делала совсем как я — вместо того, чтобы говорить следующую букву и соединять буквы в слоги, отгадывала слова по картинке. Или услышит две буквы — и начинает гадать. Дедушка на нее очень сердился, может, даже брал ремень. Но потом мама все-таки научилась читать.
А я тоже, кстати, умею читать. Только не очень длинные слова. Один раз я прочитала слово «МУ-КА» а когда мама спросила, что у меня получилось, я сказала: «КОРОВА» (это все потому, что «МУККА» по-итальянски значит «КОРОВА»).
Но это не очень веселые истории. Моя любимая история — про муравейники: как мама и ее подружка делали муравейники под кустами, строили дорожки, домики для муравьев, и с ними разговаривали. Только я не понимаю, как они могли этих муравьев голыми руками зачерпывать из муравейников! Они ведь больно кусаются! Или еще как они с Машей пугали маму и папу мумией. Но это уже мама в своей книжке написала, я не хочу за ней повторять, а то она меня будет дразнить «Повторюшка дядя Хрюшка».
Как Саша и Маша были у меня в гостях
Однажды к нам приехали Маша и Саша. Они живут в Москве, а я живу в Каваллано, это я на всякий случай еще раз сказала, потому что это трудное название. Мой дедушка никак не может его выучить, а все время говорит «Кавалайо», только это неправильно. Саша – мой двоюродный брат, а Маша – сестра моей мамы, моя подружка, мама Саши. Саша научил меня не говорить «зачем», а говорить «почему», что не надо говорить «Да-а—ай», а то прилетит баба Яга. Я, конечно, ему не верила, потому что баб Ежек нету на свете, но все равно немножко боялась, хотя и смеялась, потому что Саша меня смешил: «Есть-есть, увидишь». Но она так и не прилетела. Коля тоже играл с нами, когда не спал: он открывал рот и выпускал сопли — это был такой сигнал что он сдается и не надо стрелять. А еще Саша научил его говорить по-русски, и он теперь говорит «Ге-ге», «уа-уа».