Истории севарамбов
Шрифт:
Одно отстоит на три мили, расположено ниже города и находится на том же острове, на котором он выстроен, тут можно увидеть прекрасные луга и аллеи очень густых деревьев.
Это место, сейчас такое прекрасное, до прихода Севариаса было грязным и зловонным болотом, на котором росли только камыши, но при помощи проведенных каналов и большого количества привезенной земли почва стала очень плодородной и место привлекательным.
Другое место находится выше по реке с западной стороны в шести или семи милях от города. Прежде это была большая песчаная равнина, где не было никакой растительности, но при помощи рек, приведенных сюда каналами, и благодаря изобретенному ими способу растворять песок, удобрять его и превращать в хорошую землю, севарамбы сделали из этой равнины одно из самых красивых и плодородных мест мира. Удивительнее всего то, что пески, растворяемые таким образом и удобренные способами, не представляющими для севарамбов никакого труда, вместо того, чтобы после собранного урожая изнуряться, становятся все более плодородными. У нас в Европе есть бесконечное количество ни на что непригодной почвы, которую можно было бы сделать весьма плодородной и полезной, если бы знать изобретение севарамбов.
Описав город Севаринд, каким он нам показался по нашем прибытии, я думаю, что настало время приступить к истории, законам и нравам севарамбов, начав с жизни Севариаса, о которой я часто читал в первые годы пребывания в Севарамбе, и отметить в ней все самое значительное, чтобы затем перейти к жизни его преемников.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИСТОРИЯ СЕВАРИАСА
Мне пришлось бы слишком долго рассказывать, если бы я стал приводить здесь все, что написано о жизни этого великого человека, мудрое управление и чудесные дела которого дали материал для нескольких томов. Я выберу лишь сведения, наиболее замечательные и наиболее существенные для истории этого счастливого народа, который считает, что обязан всем своим счастьем и благосостоянием заботам и житейской мудрости этого несравненного законодателя. По национальности он был перс очень древнего происхождения, род его шел от парси [96] , которых сейчас еще осталось в Персии несколько семей, отличающихся своим именем от татар, захвативших это старинное королевство. Эти парси, коренные уроженцы страны, сохранили много обычаев своих предков, из которых главнейшим является поклонение солнцу и огню [97] . Они не перешли в магометанство, как софи [98] и другие; таким образом, Севариас, ведя свое присхождение от парси, еще с детства воспитывался в религии своих отцов. У себя на родине он звался Севарис Амбарсес. Он был старшим сыном вельможи по имени Алестан Хоссер Амбарсес, который был великим жрецом солнца. Место, где он родился и жил, недалеко от той части Персии, которая тянется вдоль Персидского залива. В течение всех войн, несмотря на преследования татар, его семья жила во всем блеске до времен Алестана, когда ей пришлось утратить большую часть своего былого величия вследствие козней могущественных врагов, порожденных завистью.
96
Род его шел от парси — парси — последователь религии, основанной, по преданию, Заратустрой, или Зороастром (религия древнего Ирана).
97
Поклонение солнцу и огню — в религии, основанной Заратустрой, огонь и солнце играют большую роль. Рай, ангелы созданы из света, а ад является созданием тьмы.
98
Софи — Софи, или суфи, — мусульманская секта, основанная в Персии в IX веке.
Севарамбы исчисляют время дирнемисами, каждый из которых содержит семь полных оборотов солнца. Согласно этим исчислениям, если перевести их на наши, Севарис родился в 1395 г. от рождества Христова и впервые очутился в австралийских землях через тридцать два года, т. е. в 1427 году; с этого года начинается главная эпоха жизни этих народов.
В течение первых шести лет своей жизни Севарис воспитывался среди женщин во дворце отца, в соответствии с нравами и обычаями своей нации. Но Алестан, человек умный и очень сведущий в астрономии и других распространенных среди парси науках, подметив все признаки необыкновенных дарований в ребенке, — он замечал и старался подражать всему, что делали другие, и это ему удавалось даже лучше, чем можно было того ожидать в столь раннем возрасте, — решил старательно развивать ум ребенка и дать ему образование, соответственное уже проявляемым им большим способностям. Принять это решение ему было тем более легко, что он мог его выполнить путем привлечения одного из своих рабов, которого звали Джованни, человека добродетельного, очень преданного и очень умного.
Этот Джованни по происхождению был венецианец, а по религии — христианин. Он уже прослужил у Алестана года три-четыре, прежде чем тот доверил ему воспитание своего сына. Несколько ранее этого времени он был захвачен пиратами и куплен какими-то купцами, продавшими его великому жрецу солнца. От природы он был умный и добродетельный человек, и так как с самой ранней молодости изучал литературу, то достиг в ней более чем посредственных знаний, прежде чем произошел тот несчастных случай, когда он потерял свободу. Его первые хозяева были людьми невежественными и грубыми и не обратили внимания на его достоинства, но Алестан, как я уже сказал, был человеком умным, он быстро оценил достоинства своего раба и обращался с ним так ласково и человечно, что заставил его своею большой привязанностью предпочесть службу у такого доброго хозяина, как
Столько прекрасных качеств сделали его кумиром родителей, восхищением и надеждой парси и предметом зависти врагов его семьи. Длительное процветание его семьи породило у его отца много завистников, и у него было бы их еще больше, если бы Алестан, благодаря своему уму и сдержанности, не прекращал сразу же при их зарождении тысячи злых козней, замышляемых его завистниками против него. Но как бы мудр и сдержан он ни был, он не смог предотвратить того, чтобы один из соседних вельмож не нанес ему оскорблений под предлогом каких-то дел, по которым они должны были свести счеты. Так как их ненависть с каждым днем все возрастала по всяким новым поводам, они, наконец, объявили открытую войну друг другу, и враг Алестана устроил ему несколько засад, чтобы убить его, но ни одна из его попыток не удалась.
Эти неудачи не помешали ему продолжать свои козни до тех пор, пока однажды он не приехал сам с большим количеством вооруженных людей, чтобы подкараулить Алестана с сыном в лесу, где они охотились.
К счастью, один вельможа из парси, их друг, прибыл туда же, не будучи приглашенным, и привел с собой много народа, что значительно усилило партию Алестана, который без этого сильно рисковал быть подавленным количеством своих врагов. Через час после того как он вошел в лес, они не замедлили наброситься на него и на его людей, не рассчитывая застать его под такой охраной. Все же, будучи численно сильнее, тем более будучи подготовлены, они внесли беспорядок в ряды людей Алестана и, несомненно, стали бы настойчиво продолжать свои действия, если бы не юный Севарис; в сопровождении своего воспитателя и двух слуг, видя, что отцу грозит неминуемая опасность, он с героической храбростью и необычайной удачей въехал на своей лошади в самую гущу врагов и убил их предводителя своей собственной рукой. Смерть предводителя и храбрость молодого принца привели врагов в изумление и ужас, так что Алестану, быстро собравшему своих людей на помощь сыну, не представило большого труда разбить и обратить в бегство тех, которым удалось спастись от его справедливого гнева.
Но радость от этой победы длилась недолго. Она вскоре превратилась в печаль, когда Алестан осознал те несчастья, которые могли постигнуть его и его семью. Враг его действительно умер, но вражда не заглохла, у него оставались могущественные друзья при дворе софи и в самой стране, которые, вероятно, приложат все старания, чтобы погубить Алестана и его сына. Они все были магометане, и поэтому им легко было притеснять принца, имевшего значение лишь среди людей своей веры, преследуемой другой нацией и подчиненной власти жестокого победителя.
Все эти соображения и в особенности боязнь потерять сына, которого он любил больше жизни, заставили Алестана принять решение удалить сына, чтобы спасти его от мести врагов. Не теряя времени, он позвал Севариса и Джованни в свою комнату и, описав им плачевное положение дел и грозящую им опасность, сказал наставнику, что его сын обязан ему своим образованием и после отца должен его признавать человеком, которому он обязан наибольшим уважением и благодарностью; поэтому, естественно, он ждет от него больше привязанности и преданности, чем от кого-либо другого. Вот уже тринадцать или четырнадцать лет как он живет в семье и столько раз доказывал свое усердие и осторожность, что было бы грехом против разума и справедливости не питать к нему полного доверия. Так как он все время занимался воспитанием его сына, было бы правильно, чтобы он продолжал с ним заниматься в течение его молодости. Наконец, узы, связывавшие их, настолько крепки, что ничто не может их порвать или ослабить.
«Вы, — сказал он, — верный Джованни, растили до сих пор это юное растение, но можно считать, что вы ничего не сделали, если тогда, когда оно начнет приносить плоды и оправдывать наши надежды, вы не спасете его от угрожающей ему опасности. Я передаю его в ваши руки как священный клад, в котором я попрошу у вас отчета, и умоляю хранить его, как зеницу ока. Бегите из этих злополучных мест, где несправедливость угнетает невинность, и увезите моего сына во все страны Азии и Европы, где вы оба сможете жить в безопасности и пользоваться знакомством с порядочными людьми. Я уже распорядился обо всем, что необходимо для вашего путешествия, и ничего не жду с большим нетерпением, как часа вашего отъезда».