Истории темных городов
Шрифт:
Но рабочие, так или иначе, землю Сибил покинули. С годами дом пришел в упадок. Дети Сибил росли в разрухе.
Какова была истинная причина того, что спустя почти пятнадцать лет к уже пожилой женщине на порог пришли линчеватели, история опять же – умалчивала.
По официальным данным, старший сын и две дочери Сибил находились в то время в городе. И лишь потому, вероятно, выжили.
А позже, спустя время приехав навестить упрямо не желавшую переезда мать, не обнаружили ту в комнатах. И вскоре выяснилось страшное.
Старуху заживо замуровали в колодце. За
Женщина умирала долго. На осклизлых камнях колодца, по словам местных, до сих пор можно было различить кровавые царапины. Сибил боролась за свою жизнь до последнего. Но – напрасно.
На данный момент потомки жестоко убиенной восстановили дом и сделали его еще одной туристической точкой. Очень уж удаленной от города и основного маршрута, но, тем не менее, пользующейся стабильным спросом. Жители пригородной деревушки тоже иногда зачем-то туда заселялись.
Но не это волновало сейчас Дени. Её тревожило то, что она видела в реальности.
И третий помощник заместителя редактора Джонс действительно готова была присягнуть, что предки нынешних салемцев – не ошиблись. У нее были доказательства опасности той, что сейчас содержала этот дом. К сожалению, их невозможно было никому рассказать, потому что – не поверят.
А еще перед глазами Дени, на бликующем стареньком мониторе, был кратенький некролог. За вчерашнюю дату. Именно он, такой обманчиво-безобидный, заставил девушку принять судьбоносное для себя решение и позабыть про принципы невмешательства.
Она должна была что-то сделать, а не сбегать. Должна была еще тогда.
Этот старик теперь – на её совести. А он ведь предупреждал её, предупреждал, что в доме живет ведьма! А она – сбежала. И оставила его там. И теперь он – мертв.
Это действительно не её дело. Было – не её.
До тех пор, пока Сибил не взялась мстить потомкам тех, кто обрек ее на смерть, прямо на глазах журналистки.
Сейчас Дениз Джонс готова была верить. И обязана была все исправить.
Потому что с этим надо что-то решать, как бы страшно ни было. Решать прямо сейчас. И собрать РЕАЛЬНЫЕ улики для полиции.
И только так Дени докажет самой себе, что она – не трусиха.
Все, произошедшие несколько дней назад события, зацикливаясь на отдельных образах, крутились в пульсирующей от сотен мыслей голове. И это очень сильно мешало любым занятиям.
С дверью взятой напрокат машины Дениз Джонс разобралась далеко не с первого раза. И сесть за руль у девушки вышло тоже только после того, как она хорошенько испачкала джинсы в засохшей грязи и ржавчине, что очень сильно нервировало блондинку. Пожалуй, даже
Джонс вообще тянула с прибытием в пункт назначения, как могла, набираясь решимости во всех придорожных кафешках, что попадались на пути. И то и дело проговаривая про себя официальные аргументы для владелицы отеля, которые, якобы, потребовали её скорого отъезда. И – чуть менее скорого возвращения. Но все эти идиотские придумки о срочном деле, из-за которого она сбежала, а теперь – вернулась доработать, казались ей нелепыми, даже ещё не будучи произнесенными.
С каждым часом Дениз все больше склонялась к варианту тайного проникновения на территорию отеля.
Хотя и это – тоже звучало глупо.
Но, тем не менее, ей надо было собрать доказательства для законников. Так, чтобы поверили именно городские, потому что местные, кажется, эту женщину покрывают.
Официально Дениз собиралась выдвигать для полицейских версию об опасных сектантах. Что было лишь кусочком правды.
Но…
В правду никто не поверит. Молодая журналистка понимала это слишком хорошо. Она сама не очень-то хотела верить.
И теперь девушка сидела за рулем видавшей лучшие дни арендованной машины, сжимая его вспотевшими руками, и отчаянно вжимала в пол педаль газа. Фары пронзали сумрак.
А в голове Дени крепла стройная теория. Совершенно невероятная, бездоказательная. Но казавшаяся единственно верной. Потому что только она могла объяснить все детали.
Ведь дело было не только в гравюре, изображавшей Сибил. Дело было ещё и в фотографии от 1936-го года. Где, опять же, была изображена та самая женщина.
И – в убийствах.
Это была она, Сибил. В этом нет никаких сомнений. Сама ли во плоти, её ли не упокоенный мстительный дух, взявшийся высасывать жизнь из местных – не имеет значения.
И нет, рациональная часть Дени по-прежнему ставила на идолопоклонство. И совершенно не желала верить во всякую мистику.
Только вот иных вариантов – не было.
Одна и та же женщина, невероятным образом с салемских времен дожившая до наших дней.
Одна и та же женщина, которая – «Как же! Я! Устала! Все это делать! Одна!» –
очень громко о своем одиночестве заявляет.
Одна и та же женщина, которая непостижимым образом молодеет сразу же после очередной смерти постояльца в её доме. Над трупом которого она вытворяет для этого очень странные вещи.
Одна и та же женщина, которая могла перемещаться в огромном доме с путанными коридорами и закутками из одного места в другое с подобной поразительной скоростью только в том случае, если навострилась проходить сквозь стены.
И у Джонс, если честно, сильно чесались руки выяснить, нет ли в этих самых стенах потайных ходов. Потому что если есть – кровожадная владелица жива. А с живыми Дени могла предположить, как совладать.