История Андрея Бабицкого
Шрифт:
В октябре того же 2000 года в суде Советского района Махачкалы, где скоротечно проходил суд над журналистом, вопросов прибавилось. Вначале — к следователям, которые довольно быстро переписали обвинение, называя первоначально Андрея пособником террористов, потом всего лишь пользователем фальшивого паспорта. На суде выяснилось, а до этого об этом написал и журналист Хинштейн, что паспорт был не фальшивый, а настоящий. А вызванный свидетелем офицер паспортной службы МВД заявил, что бланк паспорта был украден. Так и сказал.
Вообще суд, на котором мне довелось присутствовать, был великолепным образцом новой российской юриспруденции, когда ни прокурор, ни судья так и не захотели выяснять причины, по которым Андрей несколько недель удерживался военными на территории Чечни. Иногда
Странно даже, что инициаторы судебного процесса не догадались организовать что-то вроде «спонтанной» акции протеста «возмущенных россиян», клеймящих позором «американского шпиона». Напротив, в Махачкалу в те дни приезжали люди из далеких аулов, чтобы пожать руку Андрею…
Мне показалось, что в этой книге достаточно материала, чтобы представить читателям степень позора российской власти, затеявшей всю эту историю только с одной целью — показать журналистам, что с ними теперь можно сделать все что угодно. Задержать на неопределенное время, оскорблять, устроить суд, который так и не захотел определять степень виновности чиновников.
Вероятно, в этой книге должна быть еще одна глава — о международном резонансе, о беспрецедентной акции протеста, которая, собственно, и повлияла на достаточно мирный исход этой истории. Речь идет, прежде всего, о том, как во всем мире говорили, писали заявления, устраивали митинги, пикеты и демонстрации, кроме России. Кроме нескольких небольших попыток российских журналистов поддержать своего коллегу.
Вот перечень только части протестов различных организаций:
27 января — «Репортеры без границ», 27 января — офис Представителя ОБСЕ по свободе СМИ, 27 января — Комитет защиты журналистов (США), 28 января — Международный институт прессы, 31 января — «Репортеры без границ», 1 февраля — офис Представителя ОБСЕ по свободе СМИ, 2 февраля — Комитет защиты журналистов (США), 3 февраля — Всемирный комитет свободной прессы, 4 февраля — Артикль 19 (Великобритания), 4 февраля — Международная Амнистия, 5 февраля — Международная федерация журналистов, 7 февраля — Хьюман Райтс Вотч, 8 февраля — офис Представителя ОБСЕ по свободе СМИ, 8 февраля — Международная федерация журналистов, 8 февраля — Международный ПЕН-центр, 9 февраля — «Репортеры без границ», 10 февраля — офис Представителя ОБСЕ по свободе СМИ, 10 февраля — Комитет защиты журналистов (США), 10 февраля — «Репортеры без границ», 14 февраля — Молдавский ПЕН-клуб, 18 февраля — Международная Амнистия, 28 февраля — «Репортеры без границ», 29 февраля — офис Представителя ОБСЕ по свободе СМИ, 1 марта — Международный ПЕН-центр, 1 марта — Комитет защиты журналистов (США), 2 марта — Комитет защиты журналистов (США), 10 марта — Комитет защиты журналистов (США), 15 апреля — Американское общество редакторов газет, 7 июля — «Репортеры без границ», 14 июля — Международный ПЕН-центр 19 июля — Комитет защиты журналистов (США), 29 сентября — Комитет защиты журналистов (США), 5 октября — Комитет защиты журналистов (США), 6 октября — Комитет защиты журналистов (США), 14 декабря — «Репортеры без границ».
Олег Панфилов,
январь 2004 г.
Приложение. Пресс-конференции
7 марта 2000 г
Русский ПЕН-клуб, Москва, ул. Неглинная 18/1
ВЕДУЩИЙ: Господа. Я хочу представиться. Я — генеральный директор «Российского ПЕН-клуба», Ткаченко Александр Петрович. Я очень рад приветствовать сегодня в нашем ПЕН-клубе, членом которого уже стал Андрей Бабицкий, как почетный член ПЕН-клуба. Я буду собственно вести пресс-конференцию. Поэтому прошу называть фирму, которую вы представляете. Но вы понимаете, что мы собрались для того, чтобы все больше и больше узнать об этом деле. Но хочется сказать только одно, что дело Бабицкого — это лакмусовая бумажка, по которой мы сейчас можем судить о том, что происходит
БАБИЦКИЙ: Да. Если можно, несколько слов сначала, не имеющих отношения к тем уголовным делам, которые сейчас ведутся, а о ситуации в Чечне. Я хотел бы сказать о том, что, по моим точным данным, и я готов назвать источники, если дело дойдет до судебного следствия, я готов назвать источники, это источники Главного разведывательного управления, не мои источники, поэтому я сейчас не хотел бы указывать на человека, который передал мне эти сведения. В боях в Аргунском ущелье пропало без вести, или погибло, или ранено, ну, по крайней мере, о судьбе этих десантников ничего не известно, 82 человека из 90. Значит 82 псковских десантника. Об их судьбе сейчас неизвестно ничего.
Далее. То, что сейчас по телевизору представляется как окончательный разгром бандформирований в Аргунском ущелье, на самом деле это ситуация, ситуация там складывается не совсем таким образом. Это запланированная операция вооруженных чеченцев, которые пытаются продемонстрировать, что они еще способны воевать, пытаются продемонстрировать, что они готовы продолжать войну. И я понимаю, что сегодня и средствам массовой информации, поддерживающим нынешнюю власть, и нынешней власти необходимо представить дело таким образом, что война завершена, идет уничтожение остатков бандформирований.
На мой взгляд, это абсолютно не так. На мой взгляд, война в Чечне, боевые действия в Чечне продолжаются с той или иной степенью интенсивности, и, по всей вероятности, они будут продолжаться таким образом и далее. Ну и, по-видимому, российские матери вправе спросить Путина, почему умирают их дети. Сейчас ведутся постоянные разговоры о том несоответствии по количеству погибших в каждом конкретном случае. А мне кажется, что надо выяснить порядок. Комитет солдатских матерей ведет постоянный учет, и они уже сумели установить, что официальные цифры погибших никоим образом не соответствуют тем реальным сведениям, которые поступают по их частным каналам в Комитет солдатских матерей. Эта ситуация одинакова с начала этих боевых действий и по сегодняшний день.
Я думаю, что и российская общественность, и западная общественность вправе спросить у Путина, почему продолжается уничтожение гражданского населения в Чечне, стоит ли президентское кресло тех жертв, которые сегодня несет мирное население Чеченской Республики. На все эти вопросы до сих пор нет ответа, и, к сожалению, есть ощущение, что мы этого ответа не получим.
Что касается моего дела. Я приглашен на сессию Парламента Европы, в рабочую группу, на 14 марта. Сегодня следователь Данилкин (к сожалению, не мне лично) заявил, что он отказывает мне в возможности участия в этой сессии, поскольку опасается того, что я не вернусь в Россию. В правовом отношении — ну, я, правда, не юрист, я думаю, эту ситуацию лучше разъяснит мой адвокат, Александр Яковлевич Зозуля—в правовом отношении это все выглядит довольно странно, потому что следователь обязан доказать, что сессия Парламента Европы при-частна к изготовлению фальшивых документов. Я напомню, что это статья, по которой меня обвиняют, которую мне инкриминируют, преступление, которое мне инкриминируют. Оно не является общественно опасным, поэтому я могу быть лишь ограниченно стеснен в передвижениях как внутри России, так и за ее пределами.
Он должен доказать, что сессия Европейского Парламента поможет мне скрыть следы совершенного преступления. Только после этого следователь может вынести решение о запрете, о запрете выезда за рубеж.
Далее. Мы уже в течение всего сегодняшнего дня пытаемся с нашим адвокатом, несмотря на то, что не готово заключение медицинской комиссии, но я себя чувствую вполне здоровым и хотел бы форсировать участие в следственных действиях для того, чтобы истина по моему делу была наконец установлена. Мы пытаемся склонить следователя к тому, чтобы наконец следственные действия начинались.