История Андрея Петрова

Переверзев Игорь

Я кивнул, аккуратно отодвинул стул и сел напротив. Действительно, по-моему, только женщинам интересно зайти в каждую комнату незнакомого дома, посмотреть обои, мебель, люстры, потрогать статуэтки и все такое прочее. Признаюсь, ни разу не видел мужика, пришедшего в гости впервые, который бы переминался с ноги на ногу, ожидая, когда хозяева наконец скажут: «Ну, а теперь мы покажем вам дом!»

Мы сидели молча, смотрели друг на друга, по очереди убирая взгляд. На столе между нами корзина со свежими фруктами. На меня смотрело сочное зеленое яблоко и несколько виноградин. Носов придвинул тарелки поближе.

– Угощайся, – сказал он виновато, как обычно говорят хозяйки, у которых на ужин опять макароны.

– Спасибо.

Я

безо всякого стеснения взял самое большое яблоко и аккуратно начал фруктовую трапезу. Откусив второй раз, я понял, что хруст настолько громкий, что буквально заполняет собой пространство. Я отложил фрукт и громко засмеялся, понимая, насколько, должно быть, по-идиотски все это выглядит. Не успел зайти в дом, как схватил яблоко и жрет себе помаленьку, хозяин и опомниться не успел. Носов смотрел на меня и пытался сдержаться, но секунду спустя сам гоготал, да так, что мне захотелось смеяться еще громче. По-моему, у нас даже выступили слезы. Неплохой он парень, подумал я, немного успокоившись, приятный смех у этого Носова.

Виталий встал, подошел к бару, достал с верхней полки небольшой графин с ярко-золотыми надписями по бокам и разлил янтарную жидкость в два бокала.

– Виски, мой любимый, не спрашивай, как называются, я и сам не знаю… вот, – сказал он и протянул мне бокал.

Мы чокнулись и неторопливо сделали по глотку. Напиток весьма достойный, как раз из тех, что можно пить чистым, но все же я закусил виноградом.

– Предлагаю продолжить разговор, – сказал Носов и отправил в тощий рот несколько зеленых виноградин. – Брат прочитал твою писанину на прошлой неделе. Пару дней назад я был у него, и он дал почитать мне. Надеюсь, ты на него не в обиде? – Я махнул рукой и он продолжил: – Сема, как ты его называешь, в издательском деле слывет большим человеком, и то, что вы с ним друзья, это, конечно, здорово. – Виталий сделал паузу, опять отпил, посмотрел мне в глаза и продолжил: – Книга хорошая, и я тебя уверяю, любое издательство взяло бы ее и так, но в этом мире страниц и обложек все устроено по принципу: печатают все что угодно, и не всегда вещи стоящие выпускают в первую очередь. В общем, я поговорил с братом, и мы решили взять тебя в проект.

– Какой проект? – перебил я Носова.

– В проект под названием «Андрей Петров». Как ты знаешь, издательский дом принадлежит мне, и обычно такие вещи без моего ведома не происходят.

Я кивнул (хотя понятия не имел, кому принадлежит издательский дом).

– Издавать книги в сто раз выгоднее, чем их писать, ну, ты, наверное, догадывался, – сказал Носов, сморкнулся в белоснежную салфетку и добавил: – Но издатели книг писать не умеют, а писатели не умеют их продавать, поэтому нам друг без друга не жить.

Я улыбнулся, похоже, он прав, наверное, издать даже какой-нибудь дерьмовый детектив не такое простое дело, плюс всякие там правки, обложки, корректура и прочая туфта, о которой и думать-то тошно.

– Понимаешь, Андрей, говоря деловым языком, ты делаешь неплохой продукт, а мы умеем такие продукты дорого продавать, – сказал Носов, перейдя сразу к делу.

– Угу, – сказал я и взял пару виноградин.

– В общем, мы с Семой решили, что можем заключить с тобой договор на издание трех книг в течение года… Считай это официальным предложением, так что тебе решать…

Я сделал глоток, посмотрел на Носова. Он сказал это быстро, серьезно и просто, обычно так не бывает. Глаза его смотрели на меня неподвижно, будто он видел меня насквозь. Понятно, что все это не розыгрыш, и по идее мне надо прыгать от радости, ведь именно об этом я и мечтал, но мечта, как известно, никогда не случается по плану.

– Я написал всего пятьдесят страниц, что, если дальше вам не понравится? Я уже молчу о том, что будет, если следующие две будут, мягко скажем, полной хренью?

– Андрей, человек, написавший половину нормальной книги, просто не сможет испортить ее. По поводу остальных

двух, ты прав, скорее всего, какая-то из них будет хуже, но тебе лучше должно быть известно, что история не знает ни одного автора, книги которого все как на подбор были хорошими… хотя я как издатель был бы счастлив, поломай ты эту чертову формулу.

Я для приличия улыбнулся. Он прав. У каждого есть любимый автор, но за именем Лондона, Шоу, Кафки и Хеллера стоит один, ну максимум два действительно классных романа. От этих мыслей у меня поднялось настроение, в конце концов, каждый автор мечтает затмить всех предыдущих. Да и почему именно автор? Любой в своем деле из кожи вон лезет, чтобы стать лучшим, и не всегда ведь получается сделать все по высшему разряду, даже если вы влюблены в свое дело, как артисты в сцену.

– Конечно, я согласен! Никогда не думал, что моя литературная карьера начнется так легко, – сказал я и зачем-то протянул руку.

– Просто это твое, но это совсем не значит, что будет легко, – сказал Носов и сжал своей тощей рукой мою ладонь немного сильнее обычного.

Темная носовская столовая стала вдруг какой-то светлой, уютной и даже родной. От хороших новостей обычно всегда так бывает. Никогда не думал, что мои мечты о писательстве материализуются в кабинете моего невзрачного начальника, жадного до денег, но, в общем-то, не самого плохого парня. Вот он сидит и смотрит на меня и наверняка думает, что же я скажу или почему я молчу сейчас. А что мне ему сказать? Я уже сказал «да», и совсем скоро моя книжка будет лежать на полках магазинов, продаваться в Интернете, ее буду обсуждать, называть последними словами, а может, хвалить. Странно, но все эти возможные эмоции сотен и тысяч людей могут быть вызваны одним росчерком пера на договоре. А что было бы, подумал я, если бы мою первую или двадцатую книгу вообще бы никогда не напечатали? Что тогда? Я представил, как мой взрослый сын или дочь раскопает где-нибудь мои наброски и прочитает папину писанину. Наверняка у моей маленькой дочери раскраснеются щечки, при чтении любовных сцен, и она скажет: «Ну и папа, ну дает!» Или мой 18-летний сын прочтет что-нибудь из моих рассказов и вдруг поймет, что пора бы ему заняться чем-нибудь другим, или найдет среди всех этих историй полезный для себя совет (например, рекомендацию не поступать в институт, пытаясь заняться бизнесом и учиться по ходу дела). Наверное, любые слова, если написаны они честно и от сердца, обязательно найдут своего читателя.

Почему я об этом сейчас думаю и зачем? Мне ведь улыбнулась удача, можно просто писать и все…

– Сема расскажет что делать и как заполнять бумаги, и вообще даст тебе много дельных советов, а теперь, извини, ты не против, если я пойду отдыхать? – спросил Носов по-доброму и даже по-свойски.

– Да ну что ты?! Конечно! – сказал я чуть громче обычного и от радости пожал ему руку еще раз, по пути в коридор убеждая себя, что это я так попрощался.

Я надел пиджак, обулся и мы вышли. Носов лично провел меня до самых ворот. Оказывается, водитель все это время прождал на улице. «Ну и работа у людей», – подумал я, сжал Носову руку, не знаю даже который раз за день, плюхнулся на сиденье носовской шины, и мы тронулись.

– В бар возле офиса! Знаешь, где это?!

– Да знаю, знаю! Что, шеф вздрючил? Правильно – выпей! Ха-ха, он у нас такой! – сказал водитель и принялся деловито крутить рулем, да так, будто «мерседес S 600» за четыреста тысяч долларов не иначе как его собственный.

У меня не было ни сил, ни желания вступать с ним в беседу, сейчас я просто хотел побыть один среди людей. Такое одиночество по мне. Я люблю толпу, люблю, когда все они рядом: громко разговаривают, улыбаются, попивают себе коктейли или курят в сторонке, но все это делают так, будто они не замечают меня. Наверное, это такая форма ухода от реальности: вроде бы, ты совсем один и можешь взгрустнуть, с другой стороны – в любой момент можешь с кем-нибудь заговорить.