История Антисемитизма. Эпоха Веры.
Шрифт:
«В том, что касается евреев, то в наших странах имеется большое количество тех из них, кто не получил от меня писем о покровительстве. Вы должны их изгнать, поскольку евреи в стране – это саранча и разорение христиан. Я прошу вас не давать им новых писем о покровительстве, даже если они предложат вам много денег… Если у вас будет нужда в деньгах, наложите на еврейство в целом налог в двадцать-тридцать тысяч талеров каждые три или четыре года сверх денег за покровительство, которые они вам платят. Вы должны душить их налогами, ибо они предали Иисуса Христа, и вы не должны никогда доверять им, ибо самый честный еврей – это жулик и мошенник, не сомневайтесь в этом…»
Фридрих Великий был реалистом, как и его отец, но насколько тот был набожным, настолько этот циником, которого
С экономической точки зрения немецкие евреи играли в XVII- XVIII столетиях все более возраставшую роль в крупных коммерческих центрах; в Лейпциге, где их численность среди участников знаменитой ярмарки достигла в конце XVIII века двадцати пяти процентов; в Гамбурге, где сенат свободного города, изгнавший их в 1648 году и разрешивший нескольким семьям вернуться в город пятнадцать лет спустя, в 1733 году констатировал, что евреи стали для коммерции «необходимым злом» по причине переплетения их интересов с интересами христиан; и особенно во Франкфурте, где пожар в гетто в 1711 году, как тогда говорили, потряс финансы империи, но место для гуляний, устроенное там, где были его стены, украшала надпись; «Ни один еврей и ни одна свинья не имеет права входить сюда». Во Франкфурте, главном финансовом центре Германии, число евреев было особенно велико и составляло в 1711 году более трех тысяч, или шестнадцать процентов населения города. Само собой разумеется, что гетто, из которого вышли Ротшильды, помимо нескольких богатых финансистов насчитывало большое количество плебса, скученного на нескольких узких улицах, и занимающегося тысячами видов мелких промыслов, чтобы обеспечить свое пропитание. Вот как описал это в 1778 году в своей «Ярмарке в Плундерсвейлерне» Гете (Как известно, Гете был родом из Франкфурта. Вот как на склоне дней он описывал свои впечатления от гетто:
«Среди важных вещей, которые занимают ребенка и юношу, следует особо отметить еврейский квартал, который, по правде говоря, называют еврейской улицей, поскольку его образует, в основном, одна улица, которая когда-то теснилась между рвом и городской стеной. Теснота, грязь, суета, неприятный для слуха акцент местной речи, все это производило крайне отталкивающее впечатление. Долгое время я не решался ходить туда в одиночестве и возвращался всегда с тяжелым сердцем, после того, как удавалось избежать приставаний стольких людей, постоянно стремящихся привлечь покупателя и затеять торг…»), которого это зрелище привлекало еще в молодости:
«Но деньгами они владеют как отмычкой,И в сердце ближнего читают, как в своем,У них для всякого особый есть прием.Там ссудой оплетут, тут связывает мена;Кто раз запутался, не вылезет из плена».(пер. М. Лозинского) Народная песенка дает более точное описание:«Кто-то решил купить себе костюм,Он тотчас же бежит к еврею.Посуда, ложки, вилки, занавески, ночные колпаки,Все, в чем возникла нужда,Можно найти у еврея,КоторыйБезусловно, бедным жителям немецких городов и деревень присутствие евреев приносило реальную выгоду, в отличие от торговцев и ремесленников. Но все свидетельства единодушно подтверждают, что «бессловесные классы», те, кто не имел возможности публично выразить свое мнение, презирал и ненавидел их в той же мере. «Надуть еврея» считалось высшим подвигом, как это видно по многим народным сказкам, таким как «Еврей в терновнике» (Der Jude im Dorn), которую братья Гримм включили в свое классическое собрание.
Традиционное христианское определение: «иудаизм = ложь», следовательно, «еврей = мошенник», видимо, лучше всего подходит для подобной этической системы. В XVII веке вера в прирожденную склонность евреев к мошенничеству, скорее всего, распространилась среди всех слоев общества. Шпенер, основатель лютеранского пиетизма, был одним из первых, кто выступил на их защиту, предложив даже своеобразное естественное объяснение:
«…Бедняки, которые среди них [евреев] составляют, как и среди христиан, подавляющее большинство, не могут поступать иначе; располагая лишь несколькими талерами, эти люди вынуждены прибегать к жульничеству, чтобы содержать себя и свои семьи. Поэтому эти несчастные днем и ночью не могут думать ни о чем ином, кроме того, как им обеспечить свое существование с помощью хитрости, интриг, обмана и воровства…»
В следующем столетии подобные взгляды стали относиться просвещенными людьми к числу предрассудков. Согласно Кристиану-Вильгельму Дому, прусскому чиновнику, который был одним из предшественников еврейской эмансипации, «есть лишь люди из народа, которые сами считают, что они имеют право обманывать евреев, обвиняя их в соблюдении закона, позволяющего совершать мошенничества по отношению к иноверцам; а нетерпимые священники занимаются тем, что распространяют басни о еврейских предрассудках, выказывая таким образом свои собственные предрассудки на этот счет…»
Можно сказать, что массовый антисемитизм держался на двух главных опорах, являвшихся его необходимыми и достаточными условиями: как детям, так и взрослым священники обеих конфессий проповедовали как в церковных школах, так и с высоты кафедр, что евреи – это гнусный народ-богоубийца. В реальной и взрослой жизни эти взгляды лишь очень редко подвергались опровержению, получая свое повседневное подтверждение из естественного напряжения, свойственного деловым отношениям, скрытых или открытых конфликтов, которые неизбежны при любой покупке или продаже, любой торговой сделке и любом обмене, а контакты между христианами и евреями преимущественно ограничивались напряженными отношениями такого рода.
Гораздо более сложными были отношения евреев с власть имущими и правящими классами. Именно эти отношения определяют силу их позиции, а в эпоху, когда традиционный порядок вещей и общепринятые идеи оказывались поколебленными сверху, они иногда достигают настоящей близости. Благодаря их покровительству ведущие фигуры гетто могли совершить фантастический взлет и, добившись богатства, наслаждаться властью и даже своеобразной славой, продолжая оставаться евреями.
Необыкновенные истории Германии эпохи барокко! Вот бедный двадцатилетний Александр Давид из Хальберштадта, который в 1707 году прибыл в поисках счастья в Брауншвейг, столицу одноименного герцогства, в котором евреям не разрешалось селиться. Когда он прибыл, страж городских ворот якобы воскликнул: «Должен ли я верить собственным глазам, что еврей поселился в Брауншвейге?» Ему действительно удалось получить право на проживание, но первые несколько дней он должен был ночевать на лавке под открытым небом, поскольку не мог найти дом, где бы согласились его приютить.