История безнравственности
Шрифт:
– Вы разве уезжаете? – удивился Дронго, обращаясь к Стефании.
– Решили уехать, – подтвердила она, убирая телефон в сумочку.
– Вы должны были уехать завтра или послезавтра, – напомнил он.
– Верно. Но у Освальдо важные дела в Риме и в Лос-Анджелесе.
– И все-таки, что-то случилось? – спросил он.
– Ты произвел на нас такое неотразимое впечатление своими внушительными формами, что Освальдо решил уехать отсюда, – пошутила Стефания. – Он понял, что с тобой нельзя вместе появляться на пляже. Тем более на пляже нудистов.
– Недавно
– Очевидно, у нее гораздо больший опыт, чем у меня, – удивилась Стефания. – Это не та высокая блондинка, которая подошла к нам на пляже? С ней еще была одна женщина постарше; она так дико смущалась, что мне было ее даже жалко.
– Мне тоже, – кивнул Дронго, – мы все-таки не совсем европейцы. Для нас подобное общение выглядит не слишком комфортным. Я думал, что ты это должна была понять.
– Сразу поняла. Только не поняла, зачем ты туда поехал. Или ты не знал, какой это клуб?
– Конечно, не знал. А теперь скажи – почему вы так неожиданно решили уехать? Только не нужно про наши формы, этот вопрос мы с тобой уже обсудили.
– Ты потрясающий человек, – улыбнувшись, произнесла Стефания. – Такое невероятное сочетание восточного иррационализма, учтивости и скрытности с европейской толерантностью и рациональностью…
– И все же ответь мне серьезно, – попросил он.
– Если серьезно, то позавчера в отеле погиб российский бизнесмен, которого Освальдо немного знал. Кажется, его звали Мигуровский или Фигаровский. У них такие трудные фамилии… Вчера все говорили только об этом. А сегодня утром мы узнали, что у многих постояльцев отеля берут отпечатки пальцев. Освальдо решил, что пора уезжать. Он очень дорожит своей репутацией и не хочет, чтобы его имя связывали с какими-то преступлениями, которые здесь произошли, и вообще со всеми этими событиями. Он – известный финансовый эксперт, и любая тень сомнения на его репутации может пагубно сказаться на его бизнесе.
– Очевидно, прогулки по нудистскому пляжу не являются пятном на его блестящей репутации, – пошутил Дронго.
– О чем ты говоришь? – не поняла Стефания. Она действительно его не понимала.
– Ничего. Это я тоже пошутил. Значит, Освальдо решил уехать. Очень вовремя. Кажется, здесь назревают еще более серьезные события, – тихо сообщил Дронго.
К ним подошел Освальдо. Он был в белых брюках, белой рубашке и в своей неизменной сине-белой морской фуражке – очевидно, носил ее уже по привычке.
– Мы уезжаем, – сообщил он Дронго. – Решили, что нам нужно возвращаться в Италию. Оттуда я полечу в Лос-Анджелес.
– Вы знали погибшего?
– Немного. Но я не хотел бы давать показания следователю, чтобы мое имя каким-то образом фигурировало в полицейских сводках. Моя репутация финансового эксперта должна быть безупречной, иначе мне просто не поверят люди, с которыми я работаю. Как и ваша, господин Дронго. Вы ведь тоже стараетесь соблюсти реноме своей профессии?
– Моя профессия как раз подразумевает общение с не очень
– Каждому свое, – согласился Освальдо, протягивая руку. – Я был очень рад с вами познакомиться. У меня чудесная вилла под Флоренцией. Стефания часто там отдыхает. Если когда-нибудь будете во Флоренции, можете мне позвонить, мои телефоны у нее есть, я с удовольствием выпью с вами нашего домашнего вина.
– Спасибо, обязательно воспользуюсь вашим приглашением, – пообещал Дронго.
Освальдо повернулся и пошел к машине, стоявшей перед входом в отель. Стефания протянула руку.
– Жаль, что мы так быстро уезжаем, – прошептала она, – я бы с удовольствием повторила нашу встречу на Мадейре.
– Когда-нибудь в будущем, – усмехнулся Дронго, – в другом месте и в другое время.
– Все вы, мужчины, одинаковые, – вздохнула Стефания. – А я уже решила, что ты идеальное воплощение мужского характера. Не изменяешь своей жене, ведешь здоровый образ жизни и даже не разучился смущаться, когда оказываешься в обществе обнаженных женщин.
– Еще одна фраза в этом роде, и я начну снова смущаться, – сказал Дронго.
– Береги себя. – Стефания чмокнула его в голову. Он поцеловал ей руку, и она быстро вышла из отеля, устремляясь к машине.
Дронго все еще стоял и, улыбаясь, смотрел, как они отъезжают, когда рядом с ним появился Лопес. Он тоже посмотрел вслед отъехавшему автомобилю. Дронго почувствовал состояние следователя и взглянул на него. У Лопеса было абсолютно другое выражение лица, словно на него надели восковую маску.
– Что случилось? – спросил эксперт, уже не сомневаясь, что произошло нечто ужасное.
– Мы ее нашли, – сумел произнести следователь с каменным выражением лица. – Она убита…
– Что?! – не поверил Дронго. – Что вы говорите?
– Она убита, – повторил Лопес, – мы нашли ее мертвой на пляже. Кто-то ее отравил…
Глава шестнадцатая
Линара Молдобаева сидела в шезлонге. На ней было надето парео, лицо скрыто под темными очками, на голове – шляпа с широкими полями. Именно поэтому проходившие мимо сотрудники полиции дважды не обращали на нее никакого внимания, принимая за обычную отдыхающую.
Когда Дастану сообщили о случившемся, он громко разрыдался. В стакане апельсинового сока, стоявшем на столике рядом с погибшей, был найден сильнодействующий яд.
Тело несчастной перенесли в машину «Скорой помощи» и увезли в городской морг на вскрытие. Дастан решил поехать вместе с ними, чтобы быть в больнице, около своей жены. Он просил не делать вскрытия, но понимал, что эту просьбу все равно проигнорируют. Комиссар Аламейда испытал настоящий шок, узнав о том, что главная подозреваемая мертва, и только в растерянности молчал, позволяя следователю распоряжаться всеми делами. Лопес отправил тело погибшей в городской морг, попросив срочно провести вскрытие. Он тоже был растерян и не знал, что предпринять дальше – ведь погибшая, казалось, унесла все тайны с собой.