История безумия
Шрифт:
Глава XXX
Завершение рабочего дня
1
Хорошо, когда у корпорации есть своя больница – это упрощает доступ к службам спасения, обеспечивает сохранность секретной информации и во многих случаях сокращает время до оперативного медицинского вмешательства.
Плохо, что больница все равно платная. Деньги вычитаются из заработка, но спасибо организаторам такой системы, что вычет происходит частично и постепенно – выжившие голодать не станут.
Могла ли корпорация сделать
«ПОПАДЕШЬ ПОД ЧЕЙ-ТО НОЖ –
НЕ СМОЖЕШЬ ОПЛАТИТЬ КРЕДИТЫ»
Плакат с таким лозунгом висел в приемной. Слова были написаны на фоне кричащего мужчины, залитого смесью, напоминающей кровь. А впрочем, для фотографии могли использовать и настоящую кровь, кто знает. Он глядел с вытаращенными глазами на горящие стопки денег, так что красная жидкость на лице его волновала в последнюю очередь.
Плакат был предостережением. И Алоис оказался в числе тех, кому он был адресован. Но ему повезло – он не любил брать кредиты и предпочитал откладывать остатки средств на черный день. Благодаря этому везению, когда Алоиса резал Николас, Алоис кричал не от мыслей о сгорающих деньгах, а от сумасшедшей дикой боли.
Что ж, остается только сказать насмешливому плакату: «не в этот раз!» и помахать указательным пальцем, криво улыбнувшись сквозь боль и посмотрев на него умирающим взглядом.
Но Алоис бы и этого не сделал. Все это было слишком меркантильно для него, да и кто бы помог ему встать и дойти до приемной ради такой глупой затеи? Нет, он тихо лежал у себя в палате и смотрел в окно напротив.
– Стоит почаще брать больничный, – отстраненно сказал Алоис, рассматривая за стеклом верхушку зданий.
К огненно-красным облакам тянулись антенны и сигнальные вышки. В лучах заката небо переливалось от розового к темно-вишневому, и металлические вставки на башнях покрывались теплым градиентом.
– Но явно не таким образом, – заметил Дариан, сидевший в кресле.
Алоис лежал в светло-голубой пижаме, с расслабленной рукой, в вену которой была вставлена игла от капельницы. Раствор неспешно затекал в его организм каждый вечер в соответствии со строгим предписанием врачей. Ссадины на его лице, оставшиеся после того, как он несколько раз ударился головой о пол в кирпичном доме, были залеплены пластырями.
– Разумеется... Лучше притворюсь, что голова болит.
– Сюда с этим не пустят.
– А если все болит?
– Осмотрят. Но ничего не обнаружат и пошлют обратно.
– Эх. Выхода нет... Придется работать.
Чем ниже было солнце, тем меньше становилось ярких красок. Перьевые облака вместе с размытыми следами от самолетов обретали загадочный синий цвет. Огни на крышах мигали усыпляюще.
Алоис смотрел в окно с того момента, как проснулся. У него затекла шея, но он продолжал смотреть, избегая своих мыслей и воспоминаний. Для него ничего не существовало, кроме сумеречных
Дариан представлял, что Алоис испытывал и от чего теперь абстрагировался. Он мог бы спросить «ты в порядке?», но вопрос был глупым, как и вообще многие повседневные разговоры, полностью предсказуемые и лишенные смысла.
Конечно, не в порядке.
– Значит, перчатку отключил Дэвид.
– Да. Генри помог ему сбить координаты перемещения и вывести перчатку из строя.
– Не зря. Не зря я уговорил Генри остаться.
– Думаю, основную работу сделал Дэвид.
Алоис пересилил себя и отвернулся от окна.
– А что с Николасом? Его казнят?
– Я не знаю.
– Он пытался...
– Убить?
– Спасти меня. Эта магнитная жидкость... Она захватила его разум, но он пытался ей сопротивляться... Его не должны убивать.
– В настоящее время его дело рассматривают. Возможно, за него возьмется наш исследовательский отдел, чтобы выяснить почему он не умер после падения.
– Его нервная система уцелела, разве нет?
– Его нервная система регенерирует.
– Я полагаю, магнитная жидкость на такое не способна.
– Та, которая у нас разрабатывалась – нет. Не с такой скоростью.
– Что ж, значит, казнить его будет сложно.
– Переживаешь за него? Не стоит. Мы установили, что он убил очень многих людей.
– Он маньяк, законченный садист, психопат и все такое. Подобное, разумеется, непростительно. Но разве я не маньяк и не психопат? Скольких я убил?
– Немногих. И непреднамеренно. Если бы не корпорация, было бы намного больше смертей.
– Да, да, я знаю. Мы спасаем мир. Или делаем вид, что спасаем мир.
К ним вошла Эмили, принеся для больного букет цветов. Увидев Алоиса, она заморгала и стала убирать невидимую соринку с глаз. Но слезы становились заметны.
– Привет, Эмили.
Она села к нему на кровать и приобняла, что было не очень желательно в текущем состоянии пациента.
– Ай-ай-ай!..
– Я так рада...
– Все хорошо, Эмили. Пока что. Пока я не потерял сознание.
Она отпустила его и села рядом, все еще сдерживая слезы.
– Сегодня был напряженный день, – говорила она. – Но мы решили всем отделом сделать тебе букет.
С ним Алоис должен был чувствовать себя не так депрессивно, вот только раненный руководитель сразу решил кое-что уточнить:
– Надеюсь, вы знали о том, что некоторые цветы нельзя приносить в палату, поскольку они могут вызвать головную боль, аллергическую реакцию и еще много чего. Ни в коем случае не стоит приносить сирень, розы, нарциссы...
Эмили с улыбкой посмотрела на Алоиса, затем на цветы, и снова на Алоиса:
– Как себя чувствуешь?
– Бывало и лучше.
Она отвернулась вместе с букетом и стала перебирать бутоны.