История Бледной Моли
Шрифт:
Я отчетливо расслышала хлопок, а затем мой мир взорвался миллионами красок.
Нет, зрение не вернулось, но вместо привычной темноты перед мысленным взором резвилась радуга, нещадно жаля и без того уставшее сознание. Цветные пятна плыли, а вместе с ними уплывала и я. Не хватало воздуха, кружилась голова, хотелось одного: исчезнуть, раствориться. Откуда во мне такое желание? Будто навеянное, навязанное чьим-то желанием… Это не мои мысли. Это точно не я.
Собрав всю волю в кулак, ущипнула себя. Мгновение, и калейдоскоп пропал, возвращая в вечную ночь.
– Да,
– Матушка Гелла, пойдемте, – прохрипела я, горло пересохло, а тело пылало, словно меня засунули в печь.
Нужно вернуться в комнату, стены защитят. Пусть не родные, пусть временный оплот, но там я в безопасности. Эта мысль гнала меня, заставляя тянуть руку наставницы. И совершенно не думать о последствиях своего поведения.
– Леди Инари, придите же в себя!
Что?.. Она назвала меня леди Инари? Как чужую! Сердце, бешено отмеряющее удары, замерло и ухнуло вниз.
– Сестра Гелла! – И это мой рот говорит? – Простите мою бестактность, но, боюсь, поспешить – это необходимость, а не мой каприз.
Меня действительно мутило. И мне абсолютно не хотелось оконфузиться прямо в коридоре.
Не знаю, мой ли ледяной тон подействовал или лицо выдало мое состояние, но, не говоря ни слова, меня буквально потащили вперед. Голова продолжала кружиться, казалось, еще чуть-чуть – и меня вывернет на ходу. А прежде я попросту свалюсь на пол.
Этого не произошло. Скрипнула дверь, оповещая, что мы достигли цели.
– В ванную комнату, пожалуйста, – прошептала я, из последних сил удерживая рвотные позывы.
После того как мой желудок избавился от обеда, матушка Гелла умыла меня и уложила в кровать. Сама же присела рядом и нежно провела рукой по распущенным волосам. Ее ласка успокаивала расшалившиеся нервы.
– Милая, – позвала она, – расскажи, что произошло перед тем, как ты перестала видеть?
Намного больше мне хотелось знать, что говорят лекари, а не вспоминать произошедшее в классе. Прикрыла веки, восстанавливая в памяти события нескольких недель назад. Вздрогнула и резко распахнула глаза.
– Викки, огонь поджигала она, но… – я замялась, не зная, как сказать так, чтобы меня не приняли за сумасшедшую, – но видеть я перестала раньше, чем почувствовала жар на лице.
– Раньше? – переспросила матушка и вновь погладила по голове.
– Да… я смотрела в глаза Викки, они у нее такие черные… Помню, как удивилась, что даже зрачки отличить не могу… И все… темнота.
Понимаю, как глупо звучат мои слова, но все было именно так. Черноокая Викки, которая упрямо поджимает губы, и блеск ярости, на секунду мелькнувший во тьме ее глаз. А затем мой мир резко лишился красок. И такая ненависть овладела мной, что отсутствие зрения не сыграло особой роли. Собственно, в тот момент Тиара лишилась передних зубов, а у меня в пальцах остался клок ее волос.
– Все будет хорошо, теперь все будет хорошо, – издалека раздался голос матушки Геллы.
Видения завладели моим воображением, и я не обратила внимания на то, что женщина отошла от кровати.
– Милая,
Я даже не вздумала сопротивляться, наоборот, встрепенулась и выполнила просьбу. Удобно расположившись на подушках, положила руки поверх одеяла.
– Выпей, моя хорошая, – придерживая мой затылок и поднеся к губам чашку, сказала наставница.
Вкус у снадобья был отвратительный: непонятные пряные травы в совокупности с ромашкой и зверобоем. Очень хотелось запить эту отраву. О чем я и сообщила, уж слишком вяжущим оказалось лекарство. Названая матушка дала мне вдоволь напиться прохладной водой.
Откинувшись на подушки, я поняла, что нестерпимо клонит в сон, хотя несколько мгновений назад спать совершенно не хотелось. Неужели в это снадобье добавили снотворное? Но для чего? Время послеобеденное, а не вечернее. Может, для того, чтобы мой организм лучше воспринял лекарство?
– Спи, милая. – Нежная рука погладила мои волосы.
Последнее, что уловило ускользающее сознание, – как сестра Гелла поправляла одеяло.
Мне снился странный сон. Будто я по-прежнему лежу в моей спальне, но не одна: матушка Гелла с какой-то женщиной ведут приглушенный разговор.
– Ты уверена, Геллара? – недовольно спросила незнакомка. – Впрочем, это легко проверить.
– Знаю, такого давно не было, – зашептала наставница, – но у нас две преждевременные инициации.
– И вторая имеет темный дар… – задумчиво протянула собеседница. – Когда у нее…
Остальную часть фразы я не смогла разобрать, зато ответ услышала:
– Думаю, чуть меньше года.
– Плохо… – Женщина выругалась на чужом языке. – В сторону, Геллара, пора вытягивать ее из тьмы.
Мое тело было деревянным. Я чувствовала касания незнакомки, но сама пошевелиться не могла. Чувствовала бархат кожи и холод ее пальцев, которые прошлись по моим сомкнутым векам и остановились на висках.
Все внутри запротестовало против ее манипуляций. Пусть я и понимала, что это всего лишь сон, но остро не желала, чтобы она ко мне притрагивалась.
– Отвергает, – прошипела женщина. – Как же не вовремя умерла Лилит!
– Ваше… – Приглушенный всхлип названой матушки острой шпилькой отозвался в груди.
– Потом, – оборвала ее женщина. – Последствия будут непредсказуемы, Геллара.
– Но…
– Выбора нет, – жестко отрезала она, а ее пальцы с силой надавили на мои виски. – Змеюка за все ответит, двух чарити упустить!
– А…
– Помоги мне, нужно убрать остатки.
Дальше мне снилась непонятная дребедень. Я от кого-то убегала, пряталась в темных переулках и вновь срывалась на бег. Мне казалось, остановись я, и мое сердце замрет и больше не заведет свою барабанную песнь. Все вокруг слилось в одно сплошное пятно. Дыхание сбилось, а шляпка слетела с головы и осталась сиротливо лежать на каменной мостовой. Новый переулок и тупик! Резко развернулась и застыла. Передо мной стоял мужчина, лица которого как ни старалась, но рассмотреть не могла. От него-то я и пыталась сбежать.