История боголюбцев
Шрифт:
2. Подобную же жизнь проводили и Моисей, подвизаясь на одной высокой вершине близ Рамы, и Антиох — муж уже престарелый, устроивший себе ограду в весьма пустынном месте, и Антонин, в состарившемся теле подвизающийся подобно молодым. У всех них одинаковы и одежда, и пища, и стояние на молитве, и труды, продолжающиеся днём и ночью: ни продолжительность этих трудов, ни старость, ни немощь природы не ослабили их терпения; наоборот, все они постоянно преисполнены любовью к трудничеству. Высший Судия добродетели – Бог имеет в наших пределах, на горах и равнинах, много и других подвижников, которых и перечислить трудно, не то чтобы описать жизнь каждого из них. Поэтому, указав на этих святых мужей тем, которые желают стяжать пользу духовную, я, испросив у них благословения, перейду к повествованию о других.
XXIV. ЗЕБИНАС
1. Те, которые удостоились видеть Зебинаса, прославляют его и по сей день. Говорят, что он, достигнув глубокой старости, до самой кончины пребывал в одних и тех же трудах, и тягость старческих лет не заставила его изменить подвигов молодости. Превосходил же он современников особенным усердием в молитве. Проводя в ней дни и ночи, он не только не пресыщался ею, но, наоборот, приобретал всё более горячее желание её. Поэтому он недолго беседовал с приходящими к нему, не позволяя своей мысли отвлекаться от Небесного; но, очень скоро оставляя посетителей, вновь предавался молитве, чтобы не удаляться от Бога всяческих даже на минуту. В старости, когда Зебинас не мог уже безболезненно переносить непрестанного стояния, он прибегал к помощи жезла и, опираясь на него, молился и славословил Владыку.
2. Будучи украшен, среди прочего, добродетелью страннолюбия, он многим из приходящих позволял оставаться у него до вечера, однако они, устрашаясь его всенощного стояния, старались, под предлогом каких-либо дел, избегнуть подобных трудов. Зебинасу удивлялся и великий Марон, который всем посещающим его повелевал сходить к старцу и принять от него благословение. Марон называл Зебинаса отцем, учителем и образцом всякой добродетели; даже просил, чтобы их обоих поместили в одном гробе — только исполниться этому желанию подвижника не допустили похитившие священное тело Марона: они отнесли его в то место, о котором было уже сказано выше. Блаженный же Зебинас, умерев прежде Марона, погребён был в соседнем селении, называемом Киттика; над местом его погребения соорудили большой храм, так как мощи подвижника дают исцеление от разных болезней приходящим с верою. Ныне вместе с ним под одной и той же священной кровлей покоятся и останки мучеников, которые, хотя и подвизались у персов, и у нас чтутся ежегодными празднествами.
3. Учение Зебинаса вкусил и великий Полихроний; да и божественный Иаков говорил, что этот старец первый облачил его во власяницу. Я же, не видевший Зебинаса никогда (потому что он окончил жизнь прежде, чем я начал её), вижу любомудрие божественного мужа запечатленным в великом Полихронии. Даже на воске не так точно отпечатлевается образ перстня, как в Полихронии запечатлелись характерные черты того блаженного. В этом убедился я, сравнив между собой повествования о том и другом. И Полихроний, подобно Зебинасу, пламенеет Божественной любовью и возвышается над всем земным; будучи связан телом, имеет окрылённую душу и, пролетая мыслью воздушные пространства и область эфира, возносится превыше небес, постоянно пребывая в Божественном созерцании. Он никогда не позволяет своей мысли развлекаться, даже во время бесед с посетителями.
4. О всенощном его бдении и стоянии на молитве я узнал вследствие такого случая. Видя, что Полихроний, угнетаемый старостью и слабостью, не прибегает к чей-либо помощи, я часто упрашивал его взять двух келейников, дабы он мог облегчить свою жизнь. И так как он соглашался принять к себе только мужей, просиявших добродетелью, которые вели уединённую жизнь в другом убежище подвижников, то я убедил двух из них предпочесть всему служение человеку Божия. Однако они, прожив вместе с ним немного времени, захотели покинуть Полихрония, ибо не могли вынести всенощного стояния. Когда же они стали просить человека Божия соизмерять труд с немощью тела, то он сказал им:"Я не только не принуждаю вас участвовать постоянно в моём стоянии, но прошу ложиться почаще". На эти слова старца келейники ответили:"Как можем ложиться мы, люди цветущего здоровья и далеко не старых лет, когда человек, состарившийся в трудах, совершает стояния, презирая слабость тела?"Таким образом узнал я о ночных подвигах этого досточтимого для меня мужа.
5. А бывшие его келейники со временем так преуспели в добродетели, что сравнялись в любомудрии со своим учителем. Моисей (имя одного из них) и до сего дня остаётся с ним, всячески заботясь о старце как об отце и господине и отражая в себе лучи добродетелей его святой души. Дамиан же (это имя другого), хотя и удалился в один, расположенный поблизости город, называющийся Ниарой, и найдя здесь небольшой домик на одном гумне, поселился в нём, проводит здесь жизнь, совершенно подобную житию Полихрония. Поэтому хорошо знающие и того и другого, видя Дамиана, думают, что они видят в другом теле душу великого Полихрония. Та же у обоих простота, кротость,
6. Я же, оставив учеников, обращусь к учителю, так как потоки обычно берут своё начало в источнике. Изгнав из души, вместе с другими страстями, честолюбие и поправ тиранию тщеславия, Полихроний всегда старался скрывать свои труды. Он не решался носить вериги из опасения нанести вред своей душе, в которой из-за этого могла бы возгореться гордыня. Однако, повелев принести тяжелый корень дуба, как бы для другой некоей надобности, он ночью возлагал его на свои плечи и таким образом совершал молитву; иногда делал это и днём, если было на то время. Когда к нему приходил кто-нибудь и стучался в дверь, Полихроний прятал корень в известном месте. Один человек, нечаянно увидев это, поведал мне о таком подвиге. Мне же захотелось узнать, сколь тяжел этот корень; улучив время, я едва смог поднять его обеими руками. Увидев это, старец приказал мне оставить это. Я же усердно стал просить Полихрония унести корень, чтобы отнять у него орудие изнурительного подвига, но, заметив, что мои слова неприятны ему, вынужден был уступить пред его жаждой победы.
7. Вследствие таких трудов процвела в Полихронии и Богодарованная ему благодать, и молитвами его совершаются многие чудеса. Когда ужасная засуха, поразив жителей округи, побудила их молиться, пришло к нему множество священников; вместе с другими пришел и пастырь Антиохийской области, которому вверено было окормлять множество селений. Он попросил старейших из присутствующих, чтобы они убедили сего мужа возложить свою десницу на принесённый сосуд для масла. Когда же они в ответ сказали, что старец этого не сделает, то пастырь сам, во время свершившейся вскоре молитвы подвижника, стоя позади, подвинул к нему обеими руками сосуд, который немедленно начал наполняться елеем так, что даже двое или трое из присутствующих протянули сложенные руки и они также наполнились маслом.
8. Однако, даже просияв лучами Божией благодати, преуспев в многоразличных добродетелях и ежедневно собирая богатство любомудрия, старец так преисполнен смирения, что обычно обнимает ноги у каждого из приходящих к нему и перед каждым падает ниц: приходит ли к нему воин, или ремесленник, или крестьянин. Я расскажу одну историю, которая являет его простоту и смирение. Один добрый человек, получив управление над нашей провинцией, прибыл в Кир и пожелал вместе со мной насладиться лицезрением великих подвижников. Обойдя всех, мы посетили и того, о добродетели которого идёт теперь речь. Когда я сказал Полихронию, что пришедший со мной — правитель, ревнитель правды и любитель благочестия, то божественный муж, протянув обе руки и обняв его ноги, сказал:"Я хочу обратиться к тебе с одной просьбой". Тому стало неприятно, и он попросил старца встать, обещая исполнить его желание, ибо думал, что подвижник ходатайствует о ком-нибудь из его подчинённых. Но божественный муж сказал:"Поскольку ты дал обещание исполнить мою просьбу и подтвердил свое обещание клятвой, то вот моя просьба: принеси за меня усердную молитву Богу". Правитель, будучи поражен такой просьбой, просил старца снять клятву с него как с человека, который и за себя самого не может приносить Владыке достойных молитв. Этот случай показывает, что ни одно слово не в состоянии восхвалить того, кто, достигнув высот любомудрия, обладал столь великим смирением.
9. Его трудолюбия не ослабляли и часто приключающиеся с ним болезни; даже подвергаясь различным недугам, он продолжал совершать обычные подвиги. Многократными просьбами мы едва убедили Полихрония, что хотим построить для него небольшой домик, дабы он мог как-то согреть свое полуостывшее тело. Многие и при жизни своей приносили ему золото и, умирая, завещали его ему, но Полихроний ни от кого ничего не принимал, а приказывал самим жертвователям быть распорядителями того, что ему приносили. Однажды великий Иаков прислал ему халат из козьей шкуры, который ему самому кто-то принёс, но старец отослал и этот халат, сказав, что он слишком плотен и красив, ибо имел обыкновение носить одежды самые бедные и дешевые. Бедность он предпочитал всем царствам мира; даже не хотел иметь всегда при себе и необходимой пищи. Я знаю это, ибо, часто приходя к Полихронию, я не находил у него ничего другого, кроме двух смокв. Поистине притягателен сей блаженный муж и для тех, которые его видят, и достоуважаемым будет он для тех, которые услышат о нём. Даже среди насмешников над благочестием я не знаю ни одного человека, который мог бросить ему какой-либо упрёк. Все восхваляют великого старца, а те, которые бывали у него, не хотели бы никогда расставаться с ним.