История болезни, или Дневник здоровья
Шрифт:
В какой-то момент Костик стал исповедовать новую диетическую религию – сыроедение и даже каким-то образом сумел обратить в неё свою супругу. Поначалу всё шло хорошо. Зоя Ивановна подвела под модное увлечение теоретическую базу: мол, если бы приматы не ели сырые продукты, не превратились бы они в человека. Подавая нам наглядный пример, она в свои присутственные дни постоянно грызла морковь, хрустела листьями капусты и яблоками из Костикина урожая. Весь начальственный стол был уставлен принесёнными из дома баночками и бутылочками, содержащими салаты и свежевыжатые соки. Теперь мы с медицинской точки зрения знали, какой овощ и какой фрукт лучшего всего отвечает за деятельность того или иного нашего органа и чего нам не хватает для полного счастья. Две кафедральные
Вскоре у главной сыроедки начались проблемы с желудком, который не справлялся с переработкой обильно поступающей в него клетчатки. В отсутствие в те времена телевизионной фармацевтической рекламы Зоя Ивановна не знала, что если у тебя внутри «шум и гам», то тебе нужен эспумизан. Вдобавок к звуковым эффектам стопроцентный натуральный морковный сок отметил лицо и тело потребительницы бросающимися в глаза пятнами. Да здравствует поразившая Зою Ивановну аллергия! Благодаря ей состоялось моё знакомство с чудесным человеком и врачом.
У преподавательницы нашей кафедры Зинаиды Георгиевны Зайцевой дочь Светлана закончила 3-й мед, поступила в аспирантуру и в свободное от написания диссертации время лечила пациентов в больнице имени Короленко, тесно соседствующей с моим возлюбленным ЦКВИ. В этой же цитадели борьбы с кожно-венерологическими заболеваниями находилась и соответствующая данному профилю учебная кафедра, возглавляемая профессором Машкиллейсоном. Он являлся научным руководителем Светланы Зайцевой и настолько высоко оценил способности своей аспирантки, что даже пригласил её работать на вверенную его заботам кафедру. Светлана полностью оправдала доверие шефа и в положенный срок блестяще защитилась. Вместе со степенью кандидата медицинских наук она получила ставку на столичной кафедре. О такой карьере мечтали тысячи аспирантов нашей необъятной родины.
Как-то в перерыве между занятиями я сделала над собой усилие и решила предстать перед раздражёнными сыроедением начальственными очами. В кафедральном помещении я застала необычную картину. Около сидевшей в кресле заведующей стояла миниатюрная девушка в белом халате врача. Она внимательно разглядывала агрессивные покраснения на лице и руках Зои Ивановны и тихим, но твёрдым голосом задавала вопросы. Было что-то такое в манерах белоснежной девушки, что вызывало немедленное к ней доверие и уверенность, что она может помочь. После осмотра, вынесения вердикта, полученных рекомендаций и выписки рецептов Зоя Ивановна сменила раздражение последних недель на гостеприимную любезность и громко обратилась к лаборантке:
– Эй ты, как там тебя, – забыла, пойди сюда.
Лаборантка с забытым именем, но с неиссякаемой надеждой получить учебные преподавательские часы по немецкому языку мигом пошла туда, куда звали. Получив пять рублей общественных денег, она помчалась в соседний гастроном за чем-нибудь к чаю. Всем остальным начальство велело сократить академические часы, отведённые на посев разумного, до минимума, озадачив студентов объёмным домашним заданием. Строгановская учащаяся молодежь легко соглашалась на предоставление ей свободного времени и часто надолго исчезала из поля зрения, ссылаясь на неотложные профессиональные дела: выезд на пленэр, показ в конце семестра, молодёжную выставку и т. д. Понятное дело, необходимость самостоятельной работы над иностранным языком напрочь забывалась.
Итак, отослав свою группу на художественную выставку и обязав всех написать по-французски рецензию на её посещение, я вернулась на кафедру. Пока начальство что-то громко выговаривало второй лаборантке, Зинаида Георгиевна познакомила меня со своей дочерью Светочкой. Мы разговорились и враз прониклись взаимной симпатией. Когда она узнала, что я живой подопытный кролик доцента Самсонова, то степень приязни возросла ещё больше. В знак особого расположения мне было предложено
Сегодня я понимаю, как мне всегда везло. В очень трудные моменты жизни я встречала замечательных человеко-врачей, таких как Светлана Юрьевна Зайцева. Она стала для меня, моих родственников и друзей настоящей палочкой-выручалочкой. Она мчалась по первому зову к страждущему, ставила верный диагноз и назначала правильное лечение. Она внимательно выслушивала потоки жалоб и задавала вопросы по существу. Из неё мог получиться прекрасный психотерапевт, а получился врач широкого профиля – именно такими, по моему представлению, были дореволюционные уездные доктора, и наверное, Гиппократ имел в виду Свету Зайцеву, когда сочинял знаменитую клятву.
Неустанно повышая квалификацию, Света не боялась осваивать и применять новые методы. А я настолько ей доверяла, что не боялась их на себе испытывать. Однажды на какой-то научной конференции с докладом выступил академик от медицинского ведомства, работающего на космос. Он так увлекательно рассказывал о возможностях электромагнитных колебаний высокой частоты, что Светлана Юрьевна немедленно возглавила движение по практическому применению КВЧ, для чего был взят в аренду специальный аппарат, эти самые колебания генерировавший. Направленные на определённые точки человеческого тела, они заставляли надлежащие клетки нашего организма работать изо всех сил и повышать иммунитет до заоблачных вершин. По мнению академика, волшебные колебания помогали от всего на свете, главное – направить их куда надо, чтобы расшевелить наши дремлющие силы самообороны. Если, например, пошевелить тлеющие угли, то появится пламя – так и с КВЧ: послал колебания в одно место – на голове оживились луковицы и выпустили ростки новых волос; сосредоточил их в другом – успокоилась боль в суставах, затихла мигрень. Что касается меня, то могу засвидетельствовать, что к десятому сеансу пятна весеннего или осеннего обострения бледнели, оставляя шероховато-шелушащуюся поверхность.
На смену одним увлечениям приходили другие. Как-то на очередном умном симпозиуме Светлана Юрьевна познакомилась с профессором Натальей Васильевной Красногорской, которая в том числе изучала связь некоторых физических явлений с экстрасенсорными. Тогда вокруг Джуны, Чумака, Кашпировского кипели невероятные страсти. Народные массы, соблазнившись простотой и доступностью лечения, рванули к экранам заряжать волшебной энергией баки с водой. Происходили чудеса. Однако противоборствующие консервативные силы традиционной медицины не дремали. Целителей объявили шарлатанами и мошенниками. Тем не менее альтернативные методы не исчезли, и прогрессивные учёные, такие как Красногорская, решили научно посмотреть на биополе человека и поставить его на службу человечеству.
Отлично помню, как Наталья Васильевна появилась у нас дома с двумя ассистентами и неким прибором. Металлический треугольник с шариком на верёвочке внутри поражал не только простотой устройства, но и магической способностью определять, что вам можно делать, а чего никак нельзя. Не подозревая пока ещё о существовании фэн-шуя, треугольничек начинал раскачиваться в местах, неприемлемых для вашего пребывания. То же самое он проделывал над продуктами питания: чем интенсивнее шарик раскачивался, тем хуже и опасней для вас; а вот ежели он не двигался, то тем лучше. У ассистентов с прибором, очевидно, сложились особо доверительные отношения, ибо они безошибочно трактовали любое изменение положения шарика в треугольном пространстве. В результате произведённых манипуляций всему семейству были даны рекомендации. В благодарность семейство угостило экспериментаторов чаем от «трёх индийских слонов» и пирожными. Несмотря на то что над эклерами с заварным кремом прибор пришёл в сильное волнение, тем не менее их съели с удовольствием, не задумываясь о грозящей опасности.