История бриттов
Шрифт:
157. После того, как все были собраны в городе, и настал день торжеств, архиепископов ведут во дворец, чтобы они увенчали Артура королевской короной. Дубриций, поскольку двор пребывал у него в епархии, заботу обо всем, связанном с церемонией коронования и принесением присяги на верность королю, возложил на себя. После того, как король был увенчан короной, его с превеликим почетом ведут в храм архиепископства. Слева и справа два архиепископа поддерживают Артура. Четыре наместника» а именно, Альбании, Корнубии, Деметии и Венедотии, которым было присвоено это право, неся четыре золотых меча, шли перед ним. Бесчисленные монахи, принадлежащие к всевозможным братствам, оглашали воздух дивными песнопениями. По другую сторону шли архиепископы и епископы, провожавшие королеву в подобающем ей облачении к храму девушек, отданных по обету на служение господу. Четыре супруги упомянутых выше наместников, также, соблюдая обычай, несли перед ней четырех белоснежных голубок. Все присутствовавшие тут женщины, в величайшем ликовании и веселии двигались позади королевы. Вслед за тем, по окончании шествия, в обоих храмах раздались звуки органов и стройное пение, так что присутствовавшие тут рыцари, завороженные сладчайшей музыкой, пришли в замешательство, колеблясь, в какой из храмов им прежде войти. И они стали, толпясь, устремляться то в один, то в другой, и, если бы торжественная церковная служба шла непрерывно весь день, то и тогда она не породила бы в них ни малейшей скуки. По завершении службы в обеих церквах король
А во дворце королевы бесчисленное множество обряженных по-разному слуг усердно, как им подобало, услужало гостям. Если бы я попытался подробно описать эти пиршества, мой исторический труд стал бы чрезмерно пространным. Ведь Британия достигла тогда такого величия, что несметными своими богатствами, роскошью нарядов, беззаботностью своих обитателей намного превосходила все прочие государства. Всякий прославленный своей доблестью рыцарь этой страны неизменно облачался в одежды и доспехи одного и того же избранного им цвета. Женщины, наряженные в платья того же цвета, веселые и остроумные, удостаивали своею любовью только того, кто в воинских состязаниях не менее, чем трижды, выходил победителем. По этой причине всякая женщина была целомудренна, а стремление рыцаря внушить ей любовь побуждало его к наивысшему душевному благородству.
Встав от пиршественных столов и намереваясь отдаться различным играм и состязаниям, все направляются в пригородные поля. Вскоре рыцари, затеяв подобие боя, отдаются конной потехе; женщины, смотрящие на нее с зубцов крепостных стен и захваченные любимым зрелищем, распаляются жгучим любовным пламенем. А рыцари без ссор и беззлобно проводят остаток дня, соревнуясь между собой, иные в бою с секирами, иные с копьями, иные в метании тяжеловесных камней, иные, играя в шашки, иные – в кости или предаваясь всяким другим забавам. Кто берет верх в той игре, которою развлекался, того Артур награждает каким-либо щедрым подарком. По истечении трех первых дней этих празднеств, в последний – четвертый день – созываются все, кого он возвысил и кто ему подчинен, и он жалует их всевозможными милостями, то есть городами и замками, архиепископствами, епископствами, аббатствами, а также различными почетными назначениями.
Присноблаженный Дубриций, возжелав удалиться от мира, сложил с себя архиепископский сан. На его место рукополагается дядя короля Давид, жизнь коего была образцом совершенства для тех, кого питала христианская вера. На место Самсона, архиепископа дольского, с согласия короля армориканских бриттов Хоела назначается Телиаус, прославленный священнослужитель Ландавии, [346] чья жизнь и добрые нравы были превыше похвал. Епископства Сильцестрии и Винтонии отдаются Мауганию и Дувиану, епископство Алклуда – Эледению.
346
Ландавия – ныне город Лландаф (Великобритания).
158. И вот, когда Артур был занят пожалованиями и назначениями, размеренными шагами входят двенадцать мужей пожилого возраста с почтенными лицами, несущих оливковые ветви в руке в знак того, что они – посольство, и, обратившись к королю с приветствием, вручают ему послание от Луция Гиберия, содержавшее нижеследующее: «Луций, правитель Римского государства [347] Артуру, королю Британии, по заслугам его. Пораженный безмерно, поражаюсь наглости твоего своеволия. Поражаюсь, повторяю, и оскорблению, нанесенному тобой Риму. Вспоминая, я возмущен, что ты непозволительно возвеличил себя, что не желаешь знать Рима и медлишь подумать о том, что означает оскорблять неподобающими поступками Римский сенат, коему, как тебе хорошо известно, должен подчиняться весь мир. Ведь, пренебрегая повелением столь могущественного сословия как сенат, ты до того занесся, что задерживаешь выплату дани, которая наложена на Британию и на тебя и которую получал еще Гай Юлий и на протяжении долгого времени прочие мужи, облеченные властью Римского государства. Ты у нас отнял Галлию, отнял область аллоброгов, отнял все острова на Океане, властители коих, пока римляне господствовали в этих краях, платили подати моим предкам. И поскольку сенат решил призвать тебя к ответу за множество нанесенных ему тобой оскорблений, приказываю тебе прибыть в Рим к середине августа месяца ближайшего года, дабы, удовлетворив своих господ и повелителей, смиренно выслушать приговор, который вынесет их справедливость. В противном случае я сам прибуду в твою страну и все, что твое безумие отняло у Римского государства, постараюсь, прибегнув к мечам, ему возместить».
347
Император Луций Гиберий в истории Рима неизвестен, это фигура вымышленная.
По оглашении этого послания в присутствии королей и правителей, Артур, сопровождаемый ими, удалился в огромную надворотную башню дворца, намереваясь обсудить с ними, как следует отнестись к изложенному в послании. Но едва они стали всходить по ступеням, как Кадор, правитель Корнубии, отличавшийся веселым и жизнерадостным нравом, разразившись смехом, обратился с такою речью к королю: «До сих пор я опасался, как бы продолжительный мир и нерушимый покой, в которых протекает жизнь бриттов, не превратили их в трусов, и жажда воинской славы, каковая, по общему мнению, свойственна им в большей степени, чем другим народам, окончательно в них не заглохла. Ведь, где оружие отложено в сторону и ржавеет, но в ходу такие утехи, как кости, пылкие увлечения женщинами и прочее в этом же роде, там, без сомнения, праздность неминуемо запятнает то, что почиталось доблестью, честью, отвагой и славой. Ведь миновало почти пять лет, как, отдавшись перечисленным удовольствиям, мы лишены бранных услад. И вот господь, стремясь исцелить нас от вялости, распалил римлян гневом, дабы те вселили в наши души былую доблесть».
159. Слушая эти его слова и подобные им, все пришли, наконец, туда, где были расставлены кресла, и, когда уселись, Артур сказал нижеследующее:
«Сотоварищи мои в успехах и неудачах, чья мудрость в преподании полезных советов и доблесть в военных деяниях испытаны мною на деле, изложите ныне, ничего не тая, все ваши мысли и благоразумно предусмотрите, как, по-вашему, надлежит поступить, раз нам предъявили такие требования. Что тщательно предусмотрено мудрыми, то легче осуществляется, когда приходится переходить к действию. Итак, мы легче сможем противостоять натиску Луция, если заранее сообща обдумаем, какими способами его ослабить. Полагаю, что нам не очень-то нужно страшиться, ибо он, требуя дань от Британии, приводит столь неразумные доводы. Ведь он утверждает, что надлежит выплачивать ее и ему, ибо она вносилась Юлию Цезарю и его преемникам, которые, будучи привлечены раздорами между нашими предками, с оружием в руках высадились на остров и истерзанную
348
Об этом повествуется в гл. 43.
349
См. гл. 79 и 86.
«Хотя всякий из нас должен сосредоточиться, подумать обо всем и обдумать все, я не считаю, чтобы он смог предложить что-нибудь более значительное и полезное, нежели те источающие благоухание мысли, которыми только что подарил твой неиссякаемый разум. Ведь твое рассуждение, пропитанное поистине цицероновой убедительностью, дальновидно предусмотрело все: вот почему нам должно непрерывно превозносить хвалами чувства неколебимого мужа, порождения мудрой души, высказанные им благие советы. Если, в соответствии с приведенными тобою соображениями, ты пожелаешь пойти на Рим, я не сомневаюсь, что, отстаивая свою свободу, мы одержим верх и справедливо потребуем с наших недругов то, что они несправедливо дерзнули потребовать с нас. Кто вознамерится отобрать у другого его достояние, тот заслуженно утратит свое, поневоле отдав его тем, на кого нападает. Итак, раз римляне норовят отнять у нас наше, мы, вне сомнения, захватим у них принадлежащее им, когда представится возможность столкнуться с ними в бою. А такое столкновение для всех бриттов не может не быть желанным. Прорицания Сивиллы, [350] которые почитаются неоспоримыми, возвещают, что от бриттского семени родятся три властителя римского государства. Относительно двоих это пророчество уже сбылось, так как общеизвестно, что преславные, как ты сказал, полководцы Белин и Константин были облечены знаками римской власти. Ныне – ты третий, кому возвещена вершина почета. Итак, торопись принять то, чем не преминет одарить тебя бог; торопись поработить то, что велит поработить жажда отмщения; торопись подвигнуть на это всех нас, которые не будут бежать ни ран, ни самой смерти, и я предстану перед тобой с десятью тысячами вооруженных, лишь бы ты преуспел».
350
Сивиллы – прорицательницы у древних греков, римлян и некоторых других народов. Гальфрид, по всей вероятности имеет в виду Сивиллу Кумскую. По преданию, в Риме при царе Тарквинии Гордом (в действительности, вероятно, в первые годы республики) появились так называемые Сивиллины книги, составление которых приписывалось пророчице Сивилле Кумской. Хранение этих книг было поручено коллегии жрецов и толкователей. Прорицаний, касающихся бриттов и Британии, в них, насколько известно, не заключалось. Сивилла Кумская фигурирует и в «Энеиде» (кн. VI).
161. Наместник Альбании Ангусель, лишь только Хоел закончил, в таких словах высказал все, что думал и чувствовал:
«Меня так взволновало услышанное от моего властелина и душу мою охватила такая радость, что мне невмочь сейчас ее выразить. Ведь во многих победоносных войнах со столькими и столь могущественными королями, мы, как мне кажется, ничего не достигли, поскольку римляне и германцы по-прежнему невредимы, и мы им не отмстили, как подобает мужам, за те поражения, которые они некогда нам нанесли. Но ныне, так как нам дозволено сойтись с ними в бою, я охвачен безмерною радостью и, пылая от нетерпения в ожидании дня, когда мы сразимся с ними, жажду их крови, как жаждал бы воды, если бы целых три дня был ее лишен. О, если я увижу этот ослепительный свет, сколь сладостны будут для меня раны, которые достанутся мне и которые я нанесу, когда мы скрестим, наконец, мечи! Самая смерть, и она будет сладостна, если я погибну, отмщая прародителей наших, оберегая свободу нашу, возвеличивая державца нашего. Итак, накинемся на этих полумужчин и будем упорно драться, дабы, разделавшись с ними, насладиться блистательною победой, а также отнятыми у них богатствами. К нашему войску я добавлю две тысячи вооруженных всадников, не считая пеших».
162. После того как и остальные высказали все то, что нужно было сказать, они пообещали Артуру столько людей, сколько каждый из них предоставит в его подчинение, так что, помимо обещанных королем бриттов Арморики, только остров Британия выставил шестьдесят тысяч полностью вооруженных воинов. Короли других островов, поскольку не имели в обычае содержать пехоту, обещали сколько кому было посильно, так что с шести островов, а именно из Ибернии, Исландии, Готландии, Оркад, Норвегии и Дании набиралось общим счетом сто двадцать тысяч. Из галльских земель – рутенов, портивенов, эструзенов, ценоманов, андекавов, пиктавов [351] – восемьдесят тысяч человек. Из двенадцати их округов, те, что прибыли вместе с Герином Карнотским, пообещали по тысяче двести человек с каждого округа. В итоге, таким образом, выходило сто восемьдесят три тысячи двести всадников, [352] кроме пехоты, которую было бы нелегко подсчитать.
351
Рутены – галльское племя, обитавшее на юго-западе Галлии (см примеч. 1 к гл. 54). Портивены – также галльское племя. Эструзены (или неустрийцы) – обитатели северо-западной Галлии, в том числе полуострова, который ныне называется Нормандией. Ценоманы – галльское племя, обитавшее частью в Цизальпинской, частью в Трансальпийской Галлии (т. е. на территории нынешней северной Италии и Швейцарии). Андекавы – галльское племя, обитавшее на правобережье нижней Луары; по их имени получила название область Франции Анжу. Пиктавы – народность в Аквитанской Галлии; город Пиктава – ныне Пуатье.
352
Из цифр, приводимых самим Гальфридом, получается больше.