История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны

Арьес Филипп

Нельзя было лучше выразить мысли имущих классов. Как и Ле Пле, последователем и другом которого он являлся, Шейсон был инженером–политехником. Оказавшись изолированным в своем доме, рабочий отвернется от коллективной борьбы и профсоюзной деятельности. Архитекторам же специально поручалось проектировать отдельно стоящие домики так, чтобы общение их жителей друг с другом было затруднено. Свободное общение соседей приведет к «сексуальной распущенности» — эта мысль была настоящим наваждением в буржуазных кругах на протяжении всего XIX века — и к политическим волнениям, которые начнут представители «безответственного меньшинства».

В провинции то здесь, то там совершались попытки облегчить приобретение рабочими жилья в собственность. Эжен Ростан — отец поэта и дед естествоиспытателя — активно занимался этим вопросом в Марселе, где Сберегательная касса приняла экстраординарное решение: стала дотировать строительство социальных домов для неимущих слоев населения в неоклассическом стиле: эти дома

напоминали особняки богачей. Таким образом, в Марселе в 1889 году была начата программа строительства индивидуальных домов, домов с трехкомнатными квартирами и жилья для холостяков [331] .

331

Rostand E. L’Action sociale par l’initiative privee. Paris: Guillaumin et Cie, 1892. L’Habitation du peuple. P. 147–348; Dumont G. La Question du logement sociale a Marseille de 1875 a 1939: these de 3е cycle, universite d’Aix-Marseille, 1973.

Гаврское Общество рабочих поселков в 1889 году построило сорок домов, отдельно стоящих или сдвоенных [332] ; в Бове по заказу промышленника Рюппа построены двадцать восемь домов [333] . В Лионе архитектор Руштон выполнил заказ «Коттеджа» — Лионского общества добротного недорогого жилья; общество было создано «для облегчения доступа к собственности благодаря труду и экономии». В каждой программе эта идея фигурирует в завуалированной форме…

332

Bulletin de la Societe francaise des habitations a bon marche. 1890. No. 1. P. 35–75.

333

La Construction moderne. 1898. 29 juillet. P. 210–212.

В 1903 году все строительные газеты с энтузиазмом будут освещать Международную выставку жилья, строительной промышленности и общественных работ, которая пройдет в Большом дворце [334] с 30 июля по 15 ноября. В заключение своей статьи редактор La Construction lyonnaise [335] наивно радовался: «Не свидетельствует ли это о том, что философы, искатели идеала, художники, промышленники, коммерсанты, рабочие — одним словом, все работящие сыновья Франции — найдут в Большом дворце если не полностью, то хотя бы частично воплощение своей мечты?» Последователи Франсуа Энбика, изобретателя железобетона, воспользуются этой возможностью, чтобы прославлять свой излюбленный материал, «который должен бы заинтересовать строителей дешевого жилья своими замечательными качествами: надежностью, гигиеничностью, долговечностью, а также себестоимостью, которая вряд ли превышает себестоимость местных стройматериалов» [336] .

334

Большой дворец (Grand Palais) был построен к Всемирной выставке 1900 года. В настоящее время — культурный и выставочный центр.

335

1 февраля и 1 марта 1903 г.

336

Beton arme, organe des concessionaires et agents du systeme Hennebique. Sept. 1903. P. 49–51.

В соответствии с точкой зрения властей на выставке продвигалась идея индивидуального дома: были представлены разные модели с мебелью; указывались цены. Развитие строительной отрасли во Франции в 1894–1904 годах на деле подтверждает важность жилых комплексов, состоящих из индивидуальных домов. В Дюнкерке — городок Розендаль; в Рубе — 96 домов в комплексе «Рюш Рубезьен» («Улей Рубе»); в Алансоне — 45 домов, построенных Сберегательной кассой; в Бордо — 74, в Монпелье —14 домов, построенных обществом «Домашний очаг на сбереженные деньги»; в Безье —18 домов для местной Сберегательной кассы, которая в Марселе начала строить 24 дома. Парижские пригороды станут стартовой площадкой для продвижения социальной недвижимости: вскоре появятся имитации Коттеджа Атис (Cottage d’Ahis) и Семейной Крыши (le Toit familial) в Аржантёе [337] .

337

Большинство домов, которые мы упоминаем, описывались в статьях, иногда с иллюстрациями, в La Construction moderne и Le Bulletin de la Societe francaise des habitations a bon marche.

С согласия хозяина Медана

В

это время описываемый тип жилья пользуется популярностью у литераторов: не его ли избрал Золя для утопического города Боклера из романа «Труд», одного из последних своих произведений, увидевшего свет в 1901 году? Никаких казарм типа Фамилистера в огромном саду, которым стала бывшая деревня, — только отдельно стоящие домики, «разбросанные тут и там [не по линейке, что Золя отмечает особо], для более мирной, здоровой и счастливой жизни». Вспоминать в райском хаосе Боклера о канализации или состоянии дорог–притом что жители уже передвигаются на двухместных электромобилях — все равно что подрезать крылья идеалу. Золя много говорит об электричестве, которое будет освещать каждый дом; возникает вопрос, не забыл ли автор о проводах, по которым оно должно поступать в дома.

Однако наш романист — «натуралист» противоречит сам себе: после того как он вообразил «флотилию белых домов», наводняющих Боклер, он описывает весьма далекие от этой чистоты здания, сложенные из керамического лома, который стал очень цениться после триумфа на выставке 1889 года: «Они были украшены песчаником и ярким фаянсом, черепицей, покрытой эмалью, коньками, рамами, панно, фризами, карнизами». Сегодня Золя испытал бы целую гамму эмоций, потому что этот материал сохранился — или же был реставрирован — и теперь присутствует на улицах некоторых парижских пригородов.

Золя показал свой идеал — идеал мелкобуржуазного собственника (роль, которую он играл в Медане) [338] . Тогда как французская буржуазия, сопротивляясь натиску социализма, ищет клиентуру в верхушке рабочего класса, купившей себе дома в кредит, ненавистный буржуазии писатель своим талантом создает «павильонный миф», который начинает захватывать весь французский средний класс.

На деле только он, средний класс, и имеет доступ к этим строениям из известняка или тесаного камня, упрощенным подобиям буржуазных вилл, постепенно заполонившим все парижские пригороды и окрестности других городов. Пятикомнатный дом с садом в парижском пригороде стоит в 1910-х годах в среднем 12 000 франков. Средний годовой доход рабочей семьи составлял тогда 1700 франков, мелкие служащие получали в среднем 2200 франков. Дневной заработок парижских рабочих, занятых в строительстве, не превышал 5,5 франка, в целом по стране — 4,86 франка.

338

Медан — городок в департаменте Ивелин (регион Иль–де–Франс), в котором жил Эмиль Золя.

Выходцам из низов общества, желающим приобрести жилье в собственность, приходится довольствоваться минивариантом, который отдельные архитекторы, чувствуя тенденции рынка, поспешили ввести в употребление. Так, хитроумному Петипа — директору газеты Ма petite maison, основанной в 1905 году, — удается снизить цену двухкомнатного дома с кухней и туалетом до 1300 и даже 1200 франков [339] . Его собрат Бурникель [340] будет представлен издателем Гарнье, который в нескольких строках как нельзя более явно даст понять, что уроки Ле Пле и его конкурентов усвоены отлично: «Можно сказать, что тот, кто не имеет собственного дома, не живет в безопасности. <…> Глава семьи собирает всех своих у настоящего очага, дает им возможность избежать пугающей тесноты: от этого выигрывает достоинство, мораль, воспитание каждого члена семьи».

339

Maisons de campagne, Villas et Cottages. 1913.

340

Pour construire sa maison. 1919.

Тон задан, и Бурникель представляет все свои модели домов: от маленького домика для рабочей семьи он переходит к некому временному пристанищу коммерсанта и небольшому дому промышленника и заканчивая элегантной буржуазной виллой, с покатой крышей, увенчанной флюгером, и башенкой, добавляющей пейзажу средневековой утонченности. Самые скромные его произведения почти всегда имеют красивое крыльцо — фирменный знак такого рода построек. «Довольствуюсь малым», «Мне многого не надо», «Ничто не дается даром» и прочие высказывания такого рода свойственны французам, прячущимся от «богачей» и «чужаков»; в межвоенные годы начнется дробление участков на доли, мечта разобьется о грязный барак. Но какое это имеет значение, если обладание хотя бы какой–нибудь собственностью — основная идея современности? Газета, которая будет выходить на протяжении пятнадцати лет, получит простое название — Not’ cabane («Наш домишко»), что является дополнительным лингвистическим свидетельством того, что во Франции с нежностью относятся ко всему «маленькому» [341] .

341

Not’— просторечное сокращение notre, «наш».