История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны

Арьес Филипп

Еще один «необязательный» закон

Закон от 30 ноября 1894 года, первый французский закон, который открывал источники кредитования, позволяющие строить дешевое жилье, не принес результатов разработчикам, Жюлю Зигфриду и Жоржу Пико: они ожидали, что правящий класс отнесется к нему с должным вниманием. Ни Налоговая касса (la Caisse des depots), ни сберегательные кассы не захотели рисковать и вкладывать деньги, которые доверил им народ, в операции, целью которых тем не менее являлось именно народное благосостояние.

«В заключение, — уточнил Пико на заседании Французского общества дешевого жилья [295] в феврале 1905 года, — законы от 1894 и 1895 годов задолжали французским строительным компаниям более пяти с половиной миллионов, тогда как Сберегательная и пенсионная касса Бельгии

выделила более пятидесяти миллионов на строительство в Бельгии. Маленькая страна с населением в шесть раз меньше нашего сделала дело в десять раз значительнее нашего!»

Таким образом, все остается на уровне благотворительности. В 1905 году, как и до 1894-го, в судьбах миллионов семей не произошло никаких улучшений. «Рабочий живет так, как может, а не так, как хочет. Он не может выбирать между просторной квартирой и конурой; ему предоставляют одну или две комнаты, почти никогда — три; сколько бы детей у него ни было, ему приходится довольствоваться тем, что ему предлагают, и платить назначенную цену. В первую очередь полагается соблюдать требования собственника жилья». Этот вывод сделан на основании обследования жилья рабочих округа Люневиль в 1896 году, но то же самое можно сказать и обо всей Франции в целом.

295

Bulletin de la societe francaise des habitations a bon marchee. 1890. No. 3. P. 204–224; 1891. No. 3. P. 316–346. См. также: Marrey B. Rhone–Alpes. Paris: Ed. de l’Equerre, 1982.

Такая ситуация очень плохо сказывалась на семьях и морали. «Рабочий, тратящий на жилье 12–15% заработка и при этом живущий с женой и детьми в ужасающей тесноте, духоте, антисанитарии, пользуется любой возможностью уйти из дома. Недовольный собой, своим окружением, пребывая в плохом настроении, он влезает в долги и, случается, бросает работу. Не в силах победить нищету, он кочует из города в город, и его дети мечтают лишь о том моменте, когда они станут свободны и смогут вырваться из этой среды». Так писал автор работы о жилье рабочих в округе Маренн в 1898 году.

Общественная инициатива частных лиц в жилищном секторе потерпела неудачу. Социальное неблагополучие чувствовалось сильнее, чем когда–либо. Да и могло ли быть иначе в условиях соглашательства с властью? Промышленники и банкиры приняли Республику только на условиях ее полного невмешательства в дело накопления капиталов. Игра на бирже была гораздо более доходным делом, нежели строительство дешевого жилья, и правящие классы — и их клиенты–рантье — с жаром отдались ей [296] . По признанию Леона Сэя [297] , одного из руководителей Третьей республики, «благотворительность имеет границы, а хорошее размещение капитала–нет».

296

Согласно Ежегодному статистическому справочнику за 1894 год (Annuaire statistique de la France, annee 1894), количество котируемых ценностей на Парижской бирже в этом году возросло до 938. В 1869 году оно составляло 402. — Примеч. авт.

297

Леон Сэй (1826–1896) — французский экономист, дипломат, государственный деятель.

От фаланстера к рабочим поселкам

Фаланстер инженера Консидерана

Концепция унитарного жилья, изобретение Шарля Фурье, вызвала к жизни — скрыто или явно — появление множества систем и конкретных опытов в области строительства жилья для народа, и так продолжается до наших дней: подсчет денег пророка Гармонии не прекращается. Проницательный наблюдатель реальности своей эпохи, он не мог игнорировать то, что бросалось в глаза: «Наши моралисты, противники совместного труда представителей разных полов, не видят ничего ужасного в том, что три десятка бедняков, мужчин и женщин, набиваются, как селедки в бочку, на чердаки, вперемешку с больными. Цивилизованный обычай это допускает» [298] . Фурье не понаслышке знал «грязные и уродливые города» [299] и деревни, «скопище отвратительных хижин» [300] .

298

Fourier Ch. La Fausse Industrie… Paris: Bossange, 1835–1836. 2 vol.

299

Из

рекламного объявления книги Фурье «Nouveau Monde industriel et societaire» (1830).

300

Fourier Ch. Traite de l’association domestique–agricole. Paris: Bossange, 1822.

В его идеальном обществе люди будут жить не в «хаотически стоящих домишках, соревнующихся, который из них грязнее и уродливее», — семьи будут жить в «фаланстерах» или «общественных дворцах», вмещающих до трех с половиной тысяч человек. Фурье приводит схематический план своего фаланстера и дает краткое пояснение к нему. Мысль будет подхвачена Виктором Консидераном, одним из первых популяризаторов идей Фурье [301] .

Здание, которое воображает Консидеран, повторяет прототип, придуманный учителем, однако, будучи инженером, он дополняет проект большим количеством технических подробностей и формул. Вот как Консидеран описывает структуру нового жилья: «В нем все предусмотрено, организовано и скомбинировано, и человек по–хозяйски управляет водой, воздухом и теплом». Горячая и холодная вода будет проведена в каждую квартиру, будет установлено центральное отопление: «Одного центрального калорифера будет достаточно, чтобы распространять тепло по всем частям здания: подавать его на галереи, в мастерские, — залы и квартиры. Тепло будет проводиться по системе труб, снабженных кранами, при помощи которых можно регулировать температуру в любой точке общественного дворца».

301

Considerant V Op. cit.

Предполагается, что фаланстер будет разделен на рассчитанные на любой кошелек квартиры с мебелью или без нее. Благодаря централизованйому снабжению цены на еду в местном ресторане будут приемлемыми. Все квартиры на каждом этаже будут выходить на застекленную галерею, открытую летом и отапливаемую зимой; галерея обеспечит единство общественного дворца: «Галерея, которая опоясывает здание, соединяет все его части в единое целое, обеспечивает контакт центра и периферии здания, является каналом, по которому циркулирует жизнь в большом теле фаланстера, артерией, по которой из сердца ко всем венам переносится кровь» [302] .

302

Представляется, что идея улицы–галереи очень заинтересовала современников Фурье. В 1930-е годы Тиссо в работе «Сравнение Парижа и Лондона» рассматривает некоторые механизмы, явно позаимствованные у фаланстера, включая центральное отопление. К этому новому комфорту он добавляет также лифт: «Можно будет подниматься и спускаться при помощи машин, работающих на паровой или механической тяге». — Примеч. авт.

Функциональное здание фаланстера не будет только лишь «машиной для проживания»: «Там надо будет гармонично соединить воду, огонь, свет, гранит и металлы; это будет творческий процесс!» «Этот идеал слишком красив, чтобы его невозможно было создать!» — патетически завершил Консидеран свой труд. «Если у вас есть жилье, то у других его нет! Многие люди страдают зимой от холода, летом от жары, вам это известно? Есть и такие, чьи соломенные тюфяки промокают, когда на улице дождь, чей пол превращается в грязь! Человек не создан для того, чтобы жить в берлоге. Человек — это не животное, он не может жить в норе. Это человек, он нуждается в жилье!»

Нет такой абсурдной проблемы, которую человечество не попыталось бы решить, и идея соединения законов гармоничной архитектуры с человеческим организмом встретила сопротивление. Военный инженер Консидеран знал, какие миллиарды ежегодно идут в Европе на нужды армии. Нельзя ли потратить часть этих денег более продуктивно и легко, инвестируя их не в военный корабль, а в строительство жилья? «Неужели проще отправить 1800 человек в открытый океан, чем построить жилье для крестьян где–нибудь в Шампани или в Босе?»

Депутат Учредительного собрания при Второй республике, Консидеран 14 июля 1849 года внес проект закона о государственном финансировании жилищных товариществ. Речь шла о том, чтобы поселить пятьсот человек на территории поблизости от Парижа. Государство должно было бы построить за свой счет дома, собственность на которые вернулась бы к нему в конце срока концессии. Собрание не стало обсуждать этот проект. Однако последователи Фурье не отказались от основной идеи фурьеризма. Они подхватили инициативу Консидерана, слегка видоизменив ее.