История частной жизни. Том 5. От I Мировой войны до конца XX века
Шрифт:
После того как будет освоена модификация растительного и животного миров, человек сможет изменять свой собственный вид. Но в каком направлении?
Сознавая, что генетическая революция есть поворотная точка в истории человечества, ЮНЕСКО и ноября 1997 года приняла «Всеобщую декларацию о геноме человека и правах человека», подготовленную и задуманную много лет назад Международным комитетом по биоэтике. В этой хартии, состоящей из двадцати пяти статей, утверждается, что «каждый индивид имеет право на уважение своего достоинства и своих прав, какими бы ни были его генетические характеристики», а «любая дискриминация по генетическим признакам» осуждается.
Генная инженерия, позволяющая снабдить живое существо
В 1998 году парламент Рейкьявика предоставил частной компании эксклюзивный доступ сроком на двенадцать лет к генетическим и генеалогическим данным жителей Исландии, страны, которая не очень интересует СМИ, и при этом страны поистине особенной: ее площадь составляет 103 ооо квадратных километров, а население—всего лишь 300 ооо человек; население очень однородно на протяжении веков, иммиграции практически не существует, среднедушевой доход составляет 27 590 долларов на человека, уровень рождаемости — 2,1, средняя продолжительность жизни — 79 лет; мы видим, что речь идет не о бедной стране. Во что превратится частная жизнь, если генетические и генеалогические данные будут доступны соседям, работодателю, судьям?
На момент написания этих строк (февраль 1999 года) замечательная «Всеобщая декларация о геноме человека и правах человека» уже поставлена под сомнение. Текст, написанный менее полутора лет назад, уже устарел? Как быстро летит время! Как защитить индивида и не скомпрометировать исследования? Когда начнется клонирование человека?
Как говорится, прогресс не остановить. Мнения исследователей и моралистов по вопросам процедуры ловко и несколько лицемерно разделились.
Во Франции Национальный комитет по этике и Национальный консультативный совет французских работодателей сосредоточились на превентивных мерах. Усилия будут направлены на «определение биологических и генетических основ предрасположенности к некоторым заболеваниям во избежание дополнительного риска при работе в потенциально патогенной среде»14.
Такая «альтруистическая» озабоченность беспокоит проф. союзы, которые задают резонный вопрос: нет ли здесь поворота в сторону отбора работников по генетическому признаку? Не станет ли завтра генетический тест инструментом селекции при приеме на работу? Не будет ли разрешаться следствию проводить генетический анализ подозреваемого? И в более общем плане — не начнут ли клонировать человека? Приведем свидетельство враждебно настроенного, но смирившегося профессора Акселя Кана из Института молекулярной генетики: «Даже если предположить, что клонирование технически применимо к человеческому виду и будет легитимизировано, все равно нельзя забывать, что никакой бой не проигран, пока он не начат. Поэтому, как и многие другие, без колдовства и демонизации противника, я буду вести этот идейный бой».
Американцы и британцы настроены более решительно или уже смирились. Страховщики подумывают о выгодах, которые могут принести им результаты некоторых биологических тестов. Не будет ли стоимость медицинской страховки в Соединенных Штатах зависеть от диагноза, поставленного на основании целой череды тестов? Профессор Роберт Дж. Эдвардс (Кембриджский университет), один из тех, кто двадцать лет назад впервые провел зачатие ребенка «в пробирке» (или, если угодно, in vitro), и Хелен К. Бирд, редактор журнала Human Reproduction, выступают против запретов на клонирование человека и на изменение его наследственности. Дадим им слово: «Современное общество настроено враждебно по отношению к новым идеям, в частности, в области репродукции. Страх чего-то незнакомого — контрацепции, экстракорпорального оплодотворения, консервации замороженных эмбрионов,
Оппоненты пока держатся в рамках приличия, но бой начался, и можно не сомневаться, что в конечном счете доводы профессора Эдвардса одержат верх над опасениями профессора Кана.
СПИД
Специалисты пока не сошлись во мнении о происхождении сифилиса: по мнению одних, он прибыл к нам с моряками Колумба, не устоявшими перед чарами красавиц с Антильских островов: согласно уницистской теории, сифилис существовал с доисторических времен в других формах (трепонема-тоз—обобщающий термин). В любом случае понадобились тысячелетия или века, чтобы появился пенициллин и если не искоренил его, то по крайней мере помог поставить под контроль. Чума существует в Центральной Азии также с незапамятных времен; пандемия легочной чумы в Европе за семь лет (с 1346 по 1353 год) уничтожила от четверти до половины населения, то есть 25-50 миллионов человек. Вакцины и антибиотики смогли лишь частично побороть болезни, но не полностью избавиться от них.
СПИД появился в 1980-х годах и распространился с большой скоростью. Как все болезни, передаваемые половым путем, он вызвал двойственную реакцию, тем более сильную, что заболело множество гомосексуалов, у которых, как правило, половых партнеров больше, чем у гетеросексуалов. Вначале «спидоносцев» (слово обидное и имеющее негативную коннотацию) отождествляли с гомосексуалами, но потом оказалось, что болезнь затрагивает в равной степени и гетеросексуалов и может передаваться при переливании крови.
В первое время медицина была бессильна. И лишь в 1996 году антипротеазы явились эффективным средством борьбы против этого загадочного вируса: «Мои больные умирали по двое
в неделю. Это был какой-то смерч, кошмар, это было невыносимо»16,— вспоминает доктор Марк Бари. Сегодня от СПИДа умирают реже, и распространение вируса снижается: в первом триместре 1998 года зарегистрировано пооо новых клинически подтвержденных случаев, то есть в два с половиной раза меньше, чем в аналогичный период 1996 года.
Тритерапия (высокоактивная антиретровирусная терапия, В A APT) имеет впечатляющий эффект, в прямом смысле ставит больных на ноги, но не вылечивает их. Вирус никуда не исчезает, он вновь начнет размножаться, если лечение не будет строго регулярным. Соблюдать рекомендации врача очень трудно: режим приема медикаментов очень жесткий, диета, кроме прочего, исключает жиры и алкоголь, некоторые препараты несовместимы с другими лекарствами. Могут быть непонятные побочные эффекты: ожирение тела и исхудание лица, рук и ног; повышение уровня холестерина; диабет, почечная недостаточность, сердечные приступы, лимфомы, ментальные расстройства и пр. Вот почему некоторые из обреченных на смерть «делают паузу» в лечении или прекращают его.
Здесь нужно сделать важнейшее замечание, которое не удивит историка, привыкшего к тому, что, каким бы ни был технический прогресс, социальное неравенство существует всегда. Жертвы СПИДа сегодня находятся в худших условиях: они «более других уязвимы, хуже информированы, имеют ограниченный доступ к медицинским услугам. Сегодня в больницы поступает маргинальный контингент: бездомные, наркоманы, мигранты, у которых порой нет ни средств, ни желания следить за собой»17. Часто больной теряет работу, спутника или спутницу жизни, жилье и кое-как выживает на 4000 франков пособия, выплачиваемого взрослому инвалиду.