История человечества. Запад
Шрифт:
За три года учения юноша прошел все ступени создания алтарной картины: научился делать подготовительный рисунок, переносить его на липовую доску, смешивать краски и делать подмалевок. Уже тогда была замечена твердость его руки и прирожденный дар рисовальщика, проявившиеся в ученических работах («Мадонна с музицирующими ангелами», 1486 г.; «Кавалькада» и «Три вооруженных воина», обе в 1489 г.). Все, чем овладел к тому времени художник, он уверенно проявил в портретах отца и матери, написанных по возвращении домой.
По традиции того времени, учебу живописца завершало ознакомление с работами других мастеров. Для этого в 1490 г. Альбрехт отправился в странствие по городам Германии.
С. Бранта «Корабль дураков» и др.). Правда, в них еще чувствовался старомодный позднеготический дух – композиции довольно схематичны и перегружены деталями, но уже здесь было внесено немало нового и интересного, подмеченного наблюдательным юношей во время путешествия. Из живописных опытов Дюрера остался только автопортрет (1491–1492 гг.) и рисунок обнаженной женщины, выполненный впервые с натуры в 1493 г. в Страсбурге. Большинство же других рисунков не сохранилось – художник никогда не берег их, да и в условиях кочевой жизни сделать это было затруднительно.
Годы странствий обогатили Альбрехта не только профессиональными знаниями и навыками, но и значительно расширили его кругозор. Дюрер всегда сожалел о том, что не смог получить хорошего образования (азы грамматики, логики и риторики в начальной латинской школе мало что давали), и потому постоянно наверстывал упущенное усердным чтением. Была бы его воля, он путешествовал бы и учился всю жизнь. Но затянувшаяся поездка была прервана отцом, которому стало трудно справляться с работой и заботами о семье. К тому же Дюрер-старший присмотрел сыну невесту – Агнессу (Агнес) Фрей, дочь механика и медника.
Альбрехт был послушным сыном. В 1494 г. он вернулся в Нюрнберг, женился на Агнес и открыл собственную мастерскую. Семейная жизнь не принесла ему радости: ни большой любви, ни детей, ни особого взаимопонимания с женой не было. Единственное проявление нежности к женщине, с которой ему при шлось прожить более 30 лет, промелькнуло в рисунке, названном «Моя Агнес» и изображавшем ее еще до свадьбы. Все эти годы художник лишь заботился о ней, а во время нередких ссор и разногласий шел к друзьям. Общение с ними, веселое застолье, азартные игры, до которых он был весьма охоч, помогали заглушить горечь размолвок и боль от мыслей о бесплодности этого брака.
Мастерская Дюрера начала работу в отсутствие хозяина. Оставив ее под присмотром молодой жены, он отправился в Италию. Художник был уже наслышан о замечательных творениях итальянских мастеров, видел их гравюры и очень хотел постичь тайны ренессансного искусства. В Венеции он познакомился с творчеством братьев Беллини, Мантеньи, Поллайоло и других выдающихся живописцев. Увиденное ошеломило Дюрера. Он вернулся в Нюрнберг весной 1495 г., полный впечатлений и собственных замыслов, и сразу приступил к работе.
Последующее десятилетие стало одним из самых плодотворных в творчестве художника. Первый большой успех пришел к нему в области графики. Дюрер в совершенстве овладел всеми ее основными видами: ксилографией (гравюра на дереве), акватинтой, офортом, резцовой гравюрой и гравюрой по кислотоупорному лаку (разновидности гравюры на металле). Его графические работы отличались жанровым разнообразием: они отражали как светские сюжеты – мифологические, аллегорические,
Окрыленный успехом Дюрер в 1498 г. создает серию гравюр «Апокалипсис», состоявшую, по различным данным, из 15–18 листов. Это было необычайно смелое предприятие, ибо иллюстрации к «Апокалипсису» – самой запутанной и таинственной части Нового Завета, служившей источником вдохновения для еретиков, – требовали не только больших знаний и мужества, но и нового подхода к изображению религиозных тем. 27-летний художник справился с этой задачей блестяще. В отличие от других мастеров, он проиллюстрировал не книгу, а заключенные в ней идеи, впервые создав альбом гравюр как новый, самостоятельный тип издания.
Раскрывая смысл религиозных сюжетов и пророчеств, Дюрер максимально приблизил события и персонажи к современной ему действительности. Люди и ангелы действовали в узнаваемых ландшафтах и интерьерах, носили немецкие костюмы, использовали оружие того времени. Как писал в своей книге о художнике С. Львов, «Дюрер воздвиг на листах своего “Апокалипсиса” каменные города и взрастил могучие деревья, привел толпы людей, заставил течь реки, шуметь леса, шелестеть травы, корабли качаться на волнах, а лебедей медленно скользить по воде. А в небесах над этим прекрасным миром он поместил видения, загадочные и грозные, то остающиеся в горних высотах, то надвигающиеся на землю». Благодаря всему этому изображение становилось ближе и понятнее современникам. Им казалось, что это их собственные страдания и надежды запечатлены на черно-белых листах гравюр. Да так оно и было на самом деле. Достаточно обратиться к лучшей и наиболее известной гравюре серии – «Четыре всадника», на которой изображено одно из самых мрачных пророчеств «Апокалипсиса» – гибель человечества под ударами неумолимых небесных посланцев, олицетворяющих Мор, Войну, Голод и Смерть. Все персонажи и детали этой фантастической сцены символичны и в то же время наполнены реальным земным смыслом. Даже Смерть изображена художником не традиционно, в виде скелета, а в образе полуобнаженного старика с разверстым в крике ртом и безумно горящими глазами. И держит он в руках не привычную косу, а вилы. Найденный Дюрером атрибут не случаен – это тоже признак его времени, ибо тела умиравших тогда от частых эпидемий чумы сбрасывали в могилу именно вилами.
Большинство листов серии («Битва ангелов», «Мучение Св. Иоанна», «Трубный глас», «Страшный суд», «Небесное воинство» и др.), воссоздававших трагические события, были наделены большой экспрессией, окрашены собственными переживаниями и философскими раздумьями автора. Но, несмотря на мрачность «Апокалипсиса», в нем все же жила, то замолкая, то пробиваясь снова, тема света и надежды, без которой ни человек, ни художник существовать не могут. Она же звучала и в другом графическом цикле Дюрера – «Жизнь Марии» (1502–1505 гг.). Но в отличие от эпического и монументального «Апокалипсиса», он обладал более интимным, лирическим характером. Обе эти работы принесли художнику славу величайшего гравера Европы.