История четвертая. Гарри и Тремудрые тайны

Измайлова Кира Алиевна

– В общем, голосуем, - сказал я.
– Кто за то, чтобы принять Малфоя в нашу тесную компанию?

– Я за, - тут же сказала подруга, - только надо взять с него подписку о неразглашении.

– Клятву, ты имеешь в виду?

– Ой, ну какая разница, главное, вы меня поняли, - фыркнула она.
– Сириус рассказывал про Непреложный обет, вот его и…

– Ну… я тоже за, - кивнул Невилл.
– Сам Драко ничего ужасного еще не натворил, а что обзывается… можно в ответ обозвать или в нос двинуть. А за отца он отвечать не может.

–

Значит, единогласно, - кивнул я.
– Сейчас страсти вокруг Турнира немного улягутся, тогда и пригласим его в наш Орден Молчальников.

– Можно, я придумаю обряд посвящения?
– загорелась Гермиона.

– Нельзя, - отрезал я.
– Хватит с него Обета. А теперь идемте спать, а то вечером имена чемпионов будут оглашать, а мы станем носами клевать.

– Интересно, почему это они чемпионы, если еще ничего не выиграли?
– прицепилась к термину Гермиона.

– Спроси у Дамблдора, - посоветовал я, и инцидент был исчерпан: все знали, что директор мастерски умеет не отвечать на прямо заданные вопросы.

*

Утром мы спустились в холл в самый разгар веселья: близнецы Уизли все-таки попытались обдурить запретную линию, выпив зелье старения, а теперь щеголяли роскошными седыми бородами.

– Хитро напутано, - пробурчала Гермиона, изучая струны этой самой линии.
– Но ничего невозможного нет, если задаться целью… Хотя потрудиться придется!

– Брось, - сказал я, - а то еще заметят. Директор тут.

– Ага, - понятливо ответила она, и мы пошли завтракать.

После завтрака заняться было нечем. Мы поглазели, как гости кидают записки со своими именами в Кубок, а потом решили сходить в гости к Хагриду.

Там нас ожидало потрясение: Хагрид принарядился. Более того, он попытался причесаться и облился одеколоном. Краше он от этого не стал, а в хижине теперь воняло так, что Клык расчихался, а у меня заслезились глаза.

– Все ясно, - сказала Гермиона.
– Французская мадам поразила благородного дона в левую пятку.

– Чего?
– не понял лесничий.

– Не обращай внимания, - вздохнул я.

Что ж, Хагрида можно было понять! Найти даму полувеликану, мягко говоря, сложно, а тут такая красотка…

– Хагрид, - деловито сказала Гермиона и засучила рукава.
– Если ты намерен завоевать сердце мадам Максим, мы тебе поможем. Но при одном условии!

– Каком?
– заинтересовался он.

– Поди смой деготь с волос и этот кошмарный одеколон!
– выпалила она.
– Им только твоих соплохвостов морить, а не дам очаровывать. А я пока подумаю, что можно сделать с твоим костюмом…

Коричневый костюм был ужасен. Оранжево-желтый в клеточку галстук - еще того хуже, от него в глазах рябило.

– Хагрид, с мылом!
– гаркнула Гермиона, приоткрыв дверь, чтобы проконтролировать процесс.
– Целиком! Мы не будем подсматривать!

Правда, закрыв дверь, она тут же сказала, сама себе противореча:

– Гарри, глянь, что он там делает?

–

Бороду мылит, - ответил я, отодвинув занавеску.
– И все прочее. Правда, сложно понять, где у него кончается борода и начинается остальная растительность. В том числе на спине.

– Отлично, пускай моется, - кивнула Гермиона и посмотрела на костюм.
– Мрак и ужас. Как думаешь, ему пойдет черное?

– Не особо. Еще и Снейп решит, что Хагрид его передразнивает.

– Шотландская клетка?

– МакГонаггал не оценит. Да и представь Хагрида в килте!

– Хм… красный, оранжевый, этот жуткий коричневый отметаем, не та цветовая гамма, - глубоко задумалась она.
– Зеленый? Тоже нет…

– Шоколадный, - сказал я.
– Не этот вот тошнотный оттенок, а цвет горького шоколада, можно с серебристым отливом. Только не блескучий, как у эстрадных певцов, а… Помнишь атласный галстук у Регулуса? Он тебе еще страшно понравился, ты себе платье такое соорудила, а тебе не пошло.

– Точно!
– вспомнила Гермиона.
– Мне такое не к лицу, потому что у меня теплая цветовая гамма, а Хагриду как раз пойдет холодная. Гляди, так?

– Ага… - кивнул я, глядя, как костюм медленно меняет цвет.
– И надо что-то сделать с фасоном, такое носили лет сорок назад, если не больше! Опять же, вспомни Регулуса, он тот еще щеголь.

– Больше всего Хагриду пошли бы кожаные штаны с заклепками и косуха, - проворчала Гермиона, - но если он хочет костюм, будет ему костюм! Сооруди-ка из чего-нибудь манекен, прикинем, как будет лучше… Фасон, как у Блэков, Хагриду не годится, фигура не та. Сам посуди, они высокие, широкоплечие, бедра узкие, сами худощавые, а он квадратный… даже кубический. Ничего! Справимся!

Когда Хагрид ввалился в хижину, оставляя за собой мокрые следы и благоухая дегтярным мылом, мы как раз закончили. Гермиона несколько увлеклась, поэтому вместо пиджака у нее получилось нечто вроде помеси камзола с сюртуком. Выглядело это несколько эклектично, но симпатично. Брюки трансформировались в бриджи, а здоровенные ботинки Хагрида - в щегольские сапоги с серебряными пряжками (Гермиона решила, что чулки с башмаками - это уже перебор). Заключительным жестом подруга перекрасила хагридову рубашку, сделав из клетчатой ослепительно-белой, и на том остановилась.

– Ну-с, - сказала она, пока Хагрид с приоткрытым ртом разглядывал это великолепие.
– Нравится?

– Ы… - растерянно ответил тот и осторожно потрогал пальцем костюм.

– Неплохо нас обучили трансфигурации, а?
– спросил я.

– О-о-о!
– восторженно протянул Хагрид.

– Теперь прическа… - Гермиона обошла вокруг остолбеневшего Хагрида и пару раз взмахнула палочкой.

Буйная грива лесничего сама собой расчесалась и собралась в пышный конский хвост, который Гермиона тут же украсила скромным бантиком, как у кавалеров на старинных портретах. Борода укоротилась вдвое и завилась крупными кольцами.