История четвертая. Гарри и Тремудрые тайны
Шрифт:
И тут из-за высокого толстого дуба вышел, покачиваясь, человек. В первую минуту я его не узнал, но потом понял, что это - мистер Крауч.
Он выглядел так, будто провёл в дороге несколько дней и всё это время шёл пешком. Брюки на коленях оказались прорваны и испачканы кровью; он был небрит, лицо исцарапано и от истощения посерело. Волосы стояли дыбом, всегда аккуратно причесанные усы топорщились… В общем, вид у него был кошмарный, а вёл он себя крайне странно: размахивал руками, бормотал что-то себе под нос, и разговаривал с кем-то невидимым. Но рядом никого не
– Это судья?
– спросил Крам, тоже узнав Крауча.
– Он ведь работает в вашем Министерстве.
Я кивнул и пошёл к Краучу. Тот, впрочем, не обратил на меня ни малейшего внимания и продолжал беседовать с деревом:
– …а после этого, Уизли, уведомьте Дамблдора письмом о количестве студентов из школы Дурмштранг, которые прибудут на Турнир. Каркаров сообщил, что их будет двенадцать…
– Мистер Крауч!
– …и отправьте сову к мадам Максим, возможно, она захочет привезти больше студентов, чем собиралась, так как Каркаров решил взять двенадцать… Вот, Уизли. Вы выполните то, о чём я вас прошу? Выполните?.. Выпол… - мистер Крауч выпучил глаза, уставился на дерево и неслышно что-то забормотал, потом вдруг покачнулся и рухнул на колени.
– Мистер Крауч, что с вами?
– громко спросил я
Он завращал глазами и пустил пену изо рта.
– Что с ним?
– спросил Виктор с опаской.
– Может, позвать кого-нибудь?
– Дамблдора!
– простонал Крауч, схватил меня за мантию и подтащил ближе к себе, хотя по-прежнему будто и не видел меня.
– Мне надо… увидеть… Дамблдора…
– Конечно, - ответил я, и дернул пару струн, вызывая Гермиону и Невилла.
– Виктор, будь другом, сходи в школу!
– Я… совершил ошибку… - прошептал мистер Крауч. Вёл он себя как самый настоящий сумасшедший. Глаза у него вылезали из орбит и бегали туда-сюда, а из уголка рта по подбородку струилась слюна. Было заметно, что каждое слово стоит ему огромных усилий.
– Должен… сказать… Дамблдору…
Мистер Крауч вдруг поглядел прямо на меня. Кажется, у него случилось просветление.
– Кто… ты?
– прошептал он.
– Гарри Эванс, - ответил я, - чемпион здешний. Вы ж меня знаете! А это Виктор Крам.
– Ты не… его?
– еле слышно проговорил Крауч, почти не шевеля губами.
– Так, - сказал я, распутав, наконец, его струны. Он был под Империо, и очень мощным, но каким-то образом ухитрялся действовать вопреки заклятию.
– Погодите, сейчас вам полегчает…
Честное слово, я едва не надорвался, такой силы чары оказались на Крауче!
– Гарри, ты в порядке?
– с тревогой спросил Крам. Видимо, я очень уж отчетливо позеленел, а Крауч и вовсе лишился сознания.
– Все нормально, - заверил я, стараясь отдышаться, а Крауч вдруг открыл глаза и забормотал:
– Не… оставляй… меня… одного, - попросил он.
– Я… убежал… должен предупредить… рассказать… увидеть Дамблдора… моя вина… это всё моя… Берту убили… всё моя вина… сын… я виноват… сказать Дамблдору… Гарри Эванс… Тёмный Лорд… сильнее…
– Да знаю я все про вашего сына!
– рявкнул я, выйдя из себя.
– Успокойтесь!
– Ты о чем?
– изумленно спросил Крам.
– Забей, сходи лучше за Дамблдором, - попросил я, и он быстро пошел к замку, то и дело оглядываясь.
Через пару минут с топотом прискакала Гермиона с развевающейся гривой, Невилл безнадежно отставал, трещал где-то кустами.
– В чем дело, Гарри, что случилось?
– выпалила она, едва отдышавшись.
– Пропажа нашлась, - кивнул я на Крауча.
– Ему совсем плохо.
– Ничего, сейчас попустит…
Гермиона засучила рукава и взялась за дело, пока я отдыхал.
– Ишь ты, как его хитро заколдовали, - приговаривала она.
– Основное ты снял, но тут еще понакручено всякой фигни, но это я сейчас сниму, будет, как новенький…
– Уф, еле догнал, - выдохнул Невилл и плюхнулся на траву.
– Ну ты и бегаешь!
– Да уж, - проскрипел знакомый голос, и из-за деревьев показался Грюм.
– Проклятая нога, если б не она, я давно бы пришел, почуял неладное… Обходил замок, а тут Крам бежит, говорит, судья чокнулся…
– Он не чокнулся, - спокойно ответил я, хотя по спине пробежали холодные мурашки.
– Он просто был под Империо. Но ваш отец - очень сильный человек, и он сумел противостоять заклятию. Наверно, это у вас семейное.
– Да ты бредишь, мальчишка!
– выпалил он, и волшебный глаз бешено завращался.
– Нет, - ухмыльнулся я.
– Мы вас с начала года пасем. Настоящий Грюм спрятан в школе, а вы - под обороткой, верно, мистер Барти Крауч-младший? И как это вам удалось смыться из Азкабана, а?
– А Винки ваш отец выгнал за то, что не устерегла вас?
– вставила Гермиона и вдруг рявкнула: - Ступефай!
Лже-Грюм вздрогнул и выронил палочку.
– А теперь побеседуем, - сказала она спокойно.
– Империо!
– Некогда, Крам сейчас приведет кого-нибудь.
– Не приведет, - помотала Гермиона головой, - я попросила Невилла его остановить. Зачем нам лишние свидетели?
– Да, он там, в кустах лежит, - кивнул тот.
– Так… - я быстро соображал.
– Молодцы! Невилл, прикрой нас. А мы побеседуем… Так как, значит, вы ухитрились удрать из Азкабана?
– Меня спасла мать, - невыразительно произнес Крауч-младший.
– Она знала, что умирает. Она упросила отца спасти меня ради неё. Он любил её так, как никогда не любил меня. Он согласился. Они пришли навестить меня. Дали мне оборотное зелье с волосом матери. А она приняла зелье с моим волосом. Мы обменялись внешностью.
Гермиона присвистнула.
Он судорожно вздохнул и всё так же монотонно продолжил:
– Дементоры слепы. Они ощутили, что в Азкабан вошли один здоровый человек и один умирающий. Они ощутили, что вышли один здоровый и один умирающий. Отец вывел меня, переодев в платье матери, на случай, если сквозь решётку нас видели другие заключённые. Мать умерла вскоре после этого. Она принимала зелье до самой смерти. Она похоронена под моим именем и с моей внешностью. Все были уверены, что она — это я.