История Европы. Том 2. Средневековая Европа

Чубарьян Александр Оганович

Использовать к своей выгоде благоприятные экономические условия могли только богатые крестьяне и небольшая часть средних. Именно среди них постепенно распространялась фермерская аренда. В XIV—XV вв. в таких фермах основная часть продукции шла на рынок. Между тем крестьянская беднота и низшие слои среднего крестьянства вынуждены были арендовать землю на совсем иных, более тяжелых условиях, поставляя кадры для краткосрочной, по большей части испольной, мелкой аренды. Они оказывались в долгу у сельских и городских ростовщиков, в том числе и у своих господ. Многие из таких мелких арендаторов более или менее регулярно работали по найму или, живя в деревне, занимались ремеслом на продажу. Крестьянская беднота особенно тяжело страдала от явлений сеньориальной реакции, налогового гнета и ростовщичества. Чем больше преград встречало крестьянство всех имущественных групп на пути к улучшению своего материального положения и социально-правового статуса, тем острее становилась его классовая борьба.

В XIV—XV вв. крестьянство

в Западноевропейском регионе, как и другие социальные слои феодального общества, постепенно складывалось в сословие. Однако, даже освобождаясь от личной зависимости и укрепляя свои права на землю, оно в отличие от других сословий не располагало комплексом каких-либо прав и привилегий, т.е. оставалось сословно неполноправным.

Эволюция господствующего класса в Западноевропейском регионе в XIV—XV вв. была связана с постепенным падением его экономического значения и сокращением сеньориальных доходов. В связи с этим происходила перестройка господствующего класса, которая создавала условия для временной стабилизации его положения. Наряду с попытками сеньориальной реакции феодалы использовали и другие пути для выхода из трудностей. Наиболее крупные из них стремились еще больше расширить свои земельные владения и укрепить свою политическую власть в них в целях усиления феодальной эксплуатации теперь уже лично свободного крестьянства. В Англии именно в XIV—XV вв. при поддержке правительства закладывались основы крупных компактных феодальных территорий — палатинатов и герцогств, которых ранее эта страна не знала. Владения того же типа — апанажи, принадлежавшие крупнейшим феодалам страны — принцам крови, в еще большем числе складываются в это время во Франции. В Германской империи территориальные княжества фактически становятся самостоятельными государствами. При этом князья используют политическую власть для превращения своих подданных — крестьян в лично зависимых от себя людей, а государственные налоги, по сути дела, отождествляются с феодальной рентой.

Во всех странах региона вокруг крупных феодалов образуются большие военные свиты, состоящие из их менее богатых родственников и других мелких феодалов, которых эти магнаты содержат на свой счет. Одновременно с этим классическая военно-ленная система под воздействием товарно-денежных отношений претерпевает существенные изменения: с конца XIII в., и особенно в XIV в., главной формой связи между сеньорами и их вассалами становится уже не условное земельное пожалование (лен или феод), но так называемый рентный феод, когда вассал получает от сеньора за свою службу уже не реальный участок земли, но лишь доход (ренту) с него. В XV в. широко распространяется, особенно во Франции и в Англии, система феодальных контрактов. При этой системе вассал обязуется служить сеньору в течение обусловленного в договоре срока просто за денежную плату. Таким образом, вассальные связи также постепенно отрываются от земельного держания и превращаются в чисто денежные отношения. Это неизбежно вело к развалу прежней многоступенчатой феодальной иерархии, к установлению прямых связей между крупнейшими феодалами страны, в том числе и королем, и мелкими рыцарями, служившими им по контрактам.

Содержание больших военных свит, пышного двора, организация турниров, щедрые пожалования клиентам требовали огромных денежных средств, в то время как доходы феодалов от крестьянской ренты и сеньориальных прав в XIV—XV вв. неуклонно сокращались. Для их пополнения крупные, да и более мелкие феодалы, охотно прибегали к войнам, которые могли обогатить их военной добычей, выкупами пленных врагов, простым мародерством. На смену частным и локальным межгосударственным войнам приходят теперь крупные длительные международные военные конфликты. Такова была Столетняя война (1337—1450 гг.) между Англией и Францией.

Другим не менее важным дополнительным доходом для господствующего класса в XIV—XV вв. становится практика постоянных государственных субсидий феодалам (в форме пенсий, высокооплачиваемых гражданских и военных почетных должностей, пожалований королевским фаворитам земель и богатств, конфискованных у врагов короля). Королевская казна все более рассматривается представителями господствующего класса как своего рода кормушка.

Такая ситуация меняет характер феодальных междоусобий в этот период. Не только в Англии, где это наблюдалось еще в XIII в., но и во Франции сепаратистские выступления отдельных крупных сеньоров с целью ослабить королевскую власть постепенно сменяются борьбой целых феодальных группировок за овладение королевским престолом. Для таких выступлений чаще всего используются моменты временного ослабления центральной власти.

В Германских землях, где князья фактически были почти полностью самостоятельными, междоусобия крупных феодалов были связаны с борьбой за королевский титул, которая облегчалась тем, что королевская власть оставалась выборной. Боровшиеся за престол князья домогались здесь не столько контроля за весьма скромными в Германии королевскими финансами, сколько возможности, став королем, вести свою узкодинастическую политику (Hausmachtspolitik), т.е. расширять в период царствования территорию своих владений, а вместе с тем доходы и политическое влияние.

Низший слой класса феодалов — рыцарство в узком смысле этого слова — в XIV—XV вв. также пытался поправить

свои дела службой в военных свитах королей и крупных феодалов, участием в межгосударственных и внутренних войнах, а иногда грабежами на больших дорогах, мародерством и насилиями над более слабыми своими соседями. Во Франции и Германских землях между Рейном и Эльбой подавляющая часть рыцарства, так же как и крупные феодалы, устранилась от ведения сеньориального хозяйства и полностью сосредоточила свои интересы на военной или судебно-административной службе. Значительная часть английского рыцарства также жила за счет военной и гражданской службы, пенсий, подарков, войн и грабежей. Однако вместе с тем в Англии в XIV—XV вв. росло число мелких феодалов, занимавшихся в своих владениях активной хозяйственной деятельностью, в основном с помощью наемных рабочих. Они округляли за счет скупки или аренды соседних земель свои владения, усовершенствовали методы земледелия, усердно занимались товарным скотоводством, были постоянно и в больших масштабах связаны с рынком. Низшие слои этих мелких феодалов, не входивших в число титулованных рыцарей, собирательно называемые «джентри», постоянно пополнялись снизу выходцами из крестьянской верхушки, и сами по достижении определенного имущественного положения (20 или 40 фунтов годового дохода) поднимались в ряды рыцарства, которое, таким образом, в Англии не было замкнутым сословием. Число джентри в XIV—XV вв. все время росло. Эта жизнеспособная часть феодалов укрепляла общие позиции господствующего класса и являлась наряду с городами наиболее прочной опорой центральной власти. Хозяйственная деятельность джентри, так же как и богатых крестьян, создавала предпосылки для зарождения капитализма в сельском хозяйстве.

Хозяйственно активным, как уже отмечалось, было в эти столетия и немецкое рыцарство в Заэльбских землях. Однако здесь оно, напротив, оставалось замкнутым сословием, которое не получало свежего пополнения из крестьянской среды. Это рыцарство сыграло скорее консервативную роль в последующем социально-экономическом развитии Заэльбской Германии, стало одним из препятствий на пути развития там капиталистических отношений в деревне.

Чем больше падало экономическое значение феодалов в XIV—XV вв., тем больше росли их политические амбиции, их сословное самосознание, а вместе с тем претензии на то, чтобы поставить себя на недосягаемую социальную и моральную высоту, отделить непроходимой гранью от нижестоящих слоев общества. Такое самовозвеличивание господствующего класса в XIV — начале XV в. достигает своего апогея. Это время называют иногда «веком рыцарства» (в широком смысле этого слова), поскольку именно тогда окончательно складываются образ идеального рыцаря и кодекс рыцарской чести, только наметившиеся в предшествующий период. Согласно этому кодексу, рыцарь «без страха и упрека» должен был быть отважным воином, благородным человеком, щедрым к своим вассалам, верным слугой своего сеньора, защитником слабых и угнетенных, преданным возлюбленным избранной им дамы. От него требовались учтивость, умение сочинять или хотя бы читать стихи, играть на каком-нибудь инструменте, сражаться на турнирах, соблюдать все сложные правила так называемой «куртуазии» — безупречного воспитания и поведения при дворе королей или вышестоящих сеньоров — в любви и даже в войне.

Однако подавляющее большинство феодалов на практике очень мало руководствовалось этими идеальными нормами. В их среде по-прежнему господствовали насилие и обман, предательство своих сеньоров, они постоянно делали налеты на владения врагов или просто соседей. И уж, конечно, они были скорее врагами бедняков, слабых и обездоленных, а не защитниками.

* * *

Противоречивым было и дальнейшее развитие городов и бюргерства в Западноевропейском регионе. В XIV—XV вв. процесс отделения ремесленного производства от сельскохозяйственного несколько изменил свой характер. В эти столетия на всей территории региона появилось сравнительно мало крупных новых городов; возникали вновь или вырастали из рыночных местечек в основном мелкие и мельчайшие города, не всегда превращавшиеся в более значительные. Они, однако, играли весьма важную роль в развитии местного и внутреннего рынка в масштабах отдельных стран и упрочивали положение городов как центров экономического прогресса. Развитие более крупных старых городов вело в этот период к их специализации в торговле (Гамбург, Любек, Додрехт, Брюгге, Марсель, Бордо, Дувр, Портсмут, Бристоль, Линн и др.) или ремесленном производстве (Амьен, Ипр, Гент, Нюрнберг, Аугсбург, Ульм, Норидж, Йорк и др.). Отдельные города соединяли в себе обе функции в качестве «общенациональных» центров ремесла и торговли (Лондон, Париж).

Города развивались неравномерно. Некоторые старые центры приходили в XIV — начале XV в. в упадок, часто в связи с развитием товарного сукноделия в окрестных мелких городках и селах; другие, напротив, переживали подъем в связи с особыми успехами той или иной области городского ремесленного производства, особенно сукноделия или металлообработки (Лилль, Антверпен, Амстердам — в Нидерландах; Рипон, Лидс, Понтефракт — в Англии). Рост числа цехов, происходивший в крупных городах в это время, отражал факт дальнейшего развития общественного разделения труда. С другой стороны, замыкание цехов тормозило развитие городской экономики и иногда даже вело к упадку старых городов.