История философии: Учебник для вузов
Шрифт:
Существует огромное количество видов атомов, однако этих видов не бесконечное число, как учил Демокрит, число видов атомов только непостижимо . Как говорит Плутарх, по Эпикуру «атомы не могут быть ни крючкообразными, ни трезубчатыми, ни кольцевидными, ибо эти формы легко ломаются, а атомы не должны быть подвержены внешнему воздействию». Число же самих атомов в том или ином виде бесконечно. Атомам свойственно вечное движение, не имеющее начала. В этом движении они сталкиваются между собой и сплетаются, образуя атомарные соединения.
Бесконечное число атомов делает возможным существование бесконечного числа миров , ибо такое количество атомов не будет исчерпано созданием конечного количества миров. Одни из миров похожи на наш, другие — нет.
Атомы не имеют никаких качеств, присутствующих в воспринимаемом нами мире, кроме формы, веса и величины. Это необходимо, поскольку любое качество может изменяться, а атомы, по определению, лишены изменений. Бесконечное количество атомов вместе с их формами и весом должны, по Эпикуру, объяснить все качественное многообразие феноменального мира. Кроме того, нельзя считать, что атомы могут иметь любую величину,
6
Впрочем, Симплиций говорит, что и Демокрит наделял атомы весом.
Ограниченное и определенное тело не может состоять из бесконечного множества атомов, даже если они максимально малы. Ибо из бесконечного количества составных элементов не может получиться ограниченное тело, оно должно тогда быть бесконечным и беспредельным.
Все атомы независимо от своих размеров и веса в пустоте движутся с одинаковой и очень большой скоростью, пока не натолкнутся на какое-либо препятствие, т. е. пока не столкнутся друг с другом. Поэтому то, что мы называем скоростью или медленностью, есть только отсутствие противодействия или присутствие такового.
Важнейшим изменением, которое внес Эпикур в демокритовскую схему атомистики, является отклонение атомов, о котором говорят Лукреций, Цицерон и Плутарх. Атомы, первоначально движущиеся по прямой в силу своего веса, никогда не смогли бы столкнуться друг с другом и образовать соединения, если бы каждый атом в какой-то минимальный момент времени не начинал без всякой причины мало-помалу отклоняться от этой линии своего движения. Именно в силу такого отклонения стало возможным образование мира и всех его частей. Как замечает Цицерон, это учение было введено Эпикуром для преодоления необходимости судьбы (necessitas fati). Цицерон так поясняет эту мысль: «Это учение Эпикур ввел потому, что, действительно, если бы атом всегда двигался под воздействием естественной и необходимой тяжести, у нас не было бы никакой свободы, поскольку дух наш имел бы такое движение, которое полностью было бы обусловлено движением атомов». Таким образом, для того, чтобы уже в физике был заложен фундамент человеческой свободы, Эпикур идет против детерминизма атомистики Демокрита, вводя самопроизвольное отклонение атомов, не имеющее никакой физической причины. Противоречие этого учения с основным каркасом атомизма было подмечено стоиками, которые говорили, что, признав беспричинность отклонения, Эпикур признал и ничто. Действительно, Эпикур, строя свое учение для освобождения человека, возводит его на фундаменте демокритовской физики, которая таких целей перед собой не ставила. Отсюда противоречие между двумя системами атомистики и желание Эпикура поправить основанную на необходимости натурфилософию Демокрита, вводя учение о произвольном отклонении атомов.
Душа, по Эпикуру, не является самостоятельно существующей сущностью, чем-то бестелесным. Бестелесное не может ни действовать, ни подвергаться воздействию, что неверно относительно души. Она же есть состоящее из тонких частиц тело, рассеянное по всему организму, и похожее на воздух с примесью тепла. В душе имеется еще более тонкая часть, которой и принадлежат ощущения. Эта часть воспринимает то, что происходит с остальной душой и с физическим телом. Причем это восприятие обусловлено тем, что данная часть души «покрыта» всем остальным организмом. Благодаря ей и остальной организм получает участие в деятельности ощущения. При потере какого-либо из органов тела душа не лишается способности ощущения, тогда как при распаде всего тела, душа также распадается и рассеивается.
Формы, цвета и величины тел не являются чем-то самостоятельно существующим. Хотя Эпикур прекрасно понимает, что все они определяют природу того или иного тела, он не признает все это как составные части тела. И хотя для всех этих свойств существует собственное познание, все же познаваться они могут только в контексте всего тела. Форма, цвет и величина являются, по Эпикуру, существенными свойствами тела . Им он противопоставляет свойства случайные . Такие свойства не всегда сопутствуют телу и не определяют его природу. Без случайных свойств мы можем мыслить тело, тогда как без существенных — нет.
Все миры и все тела образовались из особых скоплений атомов, в них они и разрушаются. В том, что возник именно такой космос, а не иной, не заключено никакой необходимости. Эпикур отрицает, что какая-то бессмертная и блаженная сила может заботиться о космосе и упорядочивать его. Если быона это делала, она не была бы блаженной и самодостаточной, ей были бы свойственны заботы, гнев, милость.
Итак, изучение природы в ее главнейших причинах избавляет от страхов и дает блаженство. Однако, по Эпикуру, совершенно необязательно стремиться к точности в частностях физического знания. Совершенно необязательно знать, по какой именно причине всходит и заходит солнце и т. д. Многие знатоки этих деталей не были, по Эпикуру, свободны от страхов, ибо не знали главнейших причин всего происходящего. Как и Демокрит, Эпикур, будучи
В письме к Менекею Эпикур говорит, что признание определенных положений о богах является важнейшим началом блаженной жизни. Однако нельзя допустить, что боги управляют миром, вмешиваются в человеческие дела, наказывают порочных и вознаграждают добродетельных. Такое учение ложно, поскольку оно противоречит главным свойствам божественной природы, невозмутимости и блаженству. В учении о награде и наказании за те или иные деяния и добродетели Эпикур справедливо видит антропоморфизм: «Ибо, свыкаясь в течение всей своей жизни с собственными добродетелями, люди принимают и одобряют себе подобных, а все, что не таково, считают чуждым». Нечестив не тот, кто отвергает представление толпы о богах, но тот, кто приписывает богам эти представления. «Божественное же существо, будучи блаженным и неуничтожимым, и само ни о чем не хлопочет, и другим не доставляет хлопот, поэтому и не гневается, и не милосердствует, ибо все это свойственно лишь бессильному существу». Такое понимание бога должно заставить людей перестать бояться богов, изгнать из человеческой души страх, основу всех наших несчастий. Эпикуровская концепция божества резко противостоит платоновскому учению о божестве, создающем мир по своей благости, аристотелевской трактовки божества как начала мирового движения, стоической концепции вездесущего божественного провидения. Но зачем тогда признавать богов, какой от них прок? Многие античные враги эпикуреизма (Посидоний в сочувственном пересказе Цицерона) говорили, что Эпикур — тайный атеист. Однако у эпикурейцев был ответ на такие заявления. «Те, что поверили в наши пророчества о богах, возжаждут подражать их счастливому бытию», — говорит эпикуреец Филодем. В этом смысле, по свидетельству Аттика, Эпикур признавал, что от богов людям бывают благодеяние. Тот же Филодем говорит о своего рода мистическом опыте Эпикура: «И восхищается (Эпикур. — Д. Б.) их естеством и состоянием, пытается сблизиться с этим естеством и как бы прилепляется к нему, стараясь достичь его и пребывать с ним. Мудрецов зовет друзьями богов, а богов — друзьями мудрецов». Таким образом, концепция божества Эпикура — не прикрытие для тайного атеизма, как клеветали его враги, его божество, блаженное и свободное, пребывающее вне мира, проводящее все время в беседах и размышлениях, есть идеал, к которому нужно стремиться человеку, чтобы достичь счастья. Первоначальное, имеющееся у всех знание богов гарантирует каждому возможность достижения этого блаженного состояния.
Этика. Приступая к изучению этики Эпикура следует помнить, что этическая концепция Эпикура имеет мало общего с тем, что обычно называется «эпикурейством», т. е. с любовью ко всем и всяческим наслаждениям. Целью этики является определение блаженной, или счастливой, жизни. Основами счастья, по Эпикуру, являются надлежащее понимание божественной природы, о чем мы уже говорили, и отсутствие страха перед смертью. Страх смерти есть самое страшное зло, препятствующее нам достичь счастливой жизни. С избавлением от него у нас появится возможность избавиться и от всех прочих бед. Смерть не имеет к нам никакого отношения, поскольку всякое благо и зло для нас заключены в ощущении, а смерть есть полное прекращение ощущений. «Пока есть мы, смерти нет, когда есть смерть, нас нет», — говорит Эпикур.
Высшей целью счастливой жизни является телесное здоровье и невозмутимость души. «Ибо мы все делаем — утверждает Эпикур, — чтобы не страдать и не волноваться». Поэтому началом и целью счастливой жизни будет удовольствие или наслаждение, ведь мы можем наслаждаться только тогда, когда мы не страдаем и не волнуемся. Таким образом, определение счастья у Эпикура чисто отрицательное. Мы имеем потребность в удовольствии только тогда, когда мы страдаем, когда же страдания нет, мы не испытываем нужды и в удовольствии. «Предел величины удовольствий есть удаление всякого страдания. И где будет удовольствие, и все время пока оно будет, нет ни страдания, ни печали, ни того и другого вместе». Из-за этого удовольствие является мерилом, которым мы меряем всякое благо. Оно само есть первое и прирожденное нам благо. Говоря об удовольствиях, Эпикур не имеет в виду удовольствия развратников, гурманов, любителей праздности. Такие удовольствия не ведут ни к здоровью тела, ни к невозмутимости души. Значит, хотя всякое удовольствие благо, мы тем не менее должны производить выбор между удовольствиями, предпочитая одни другим. Мы должны выбирать те удовольствия, которые ведут к счастливой жизни, т. е. к большему количеству удовольствий, и избегать тех, которые ведут к страданиям и болезням. Хотя всякое удовольствие само по себе благо, но некоторые причины удовольствий могут привести к страданию, превышающему удовольствие. Иногда даже необходимо выбрать страдание — хотя любое страдание само по себе есть зло — если это страдание, в конце концов, приведет к удовольствиям.