История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны д`Арк. 987-1460
Шрифт:
III. Государи
Пространство, которое доверил Господь Роберту Благочестивому, вмещает в себя, как я уже отмечал, несколько королевств. В каждом из них живет нация: это отечество. В каждом правит государь, заместитель сюзерена, имеющий одинаковые с ним прерогативы. Как и верховный государь, он распоряжается государственными землями (фисками), охотничьими угодьями (лесами), у него также повсюду имеется право на кров, на надзор за оборонительными сооружениями. В густых приграничных лесах соседние государи периодически встречаются друг с другом, подобно королям франков и германцев. Это дружеские собрания/ во время которых обмениваются подарками, вместе травят зверя, устраивают военные игры, предвосхищающие турниры. Подначальные королевства представляют собой пограничья, которые заместили большие системы военного управления, возникшие во второй половине IX века. Чтобы подчинить себе другие народы, ими завоеванные, Каролинги пытались повсюду поселять франков, доверять им все почетные должности. Чтобы сделать надзорную сеть более надежной, на жительство в завоеванные земли, кроме этих уполномоченных, направляли людей из дома Каролингов — вассалов (vassi). Однако доля франков в местных властвующих группах сильно колебалась в различных частях великого королевства. При взгляде на это королевство
В результате великого переселения народов в эпоху раннего Средневековья бретонцы осели в Арморике. Франки, которым так и не удалось подчинить себе бретонцев, в начале XI века считали их дикарями, еще не включенными в порядок. В глазах людей культуры существенной чертой такой дикости является беспорядочность в отношениях полов: они считают бретонцев многоженцами. Однако Бретань политическая обширней Бретани этнической, ибо бретонские короли не только упорно сопротивлялись каролингским вторжениям; расширяя свои владения, они завоевали франкские графства Нант и Ренн. И хотя вожди этого народа уже перестали называть себя королями, хотя епископы этой страны считаются наместниками архиепископа Турского, Бретань совершенно самостоятельна, и она представляет собой угрозу. Поздние переселения привели сюда людей Севера, норманнов, и именно в результате их вторжения родились четыре других княжества. Доверенная предкам Гуго Капета «марка» превратилась в герцогство Франкии в первую очередь потому, что она противостояла скандинавам на Луаре и Сене.
Граф Отенский Ричард возглавил отпор набегам норманнов, одержал над одним из их отрядов решающую победу в самом конце IX века. Благодаря этому франкские короли признали его власть как маркиза над всеми остальными графствами края. Ричарда стали величать герцогом бургундцев. Политика брачных союзов, проводившаяся герцогами Франции, увенчалась включением Бургундского княжества в их родовое достояние. Будучи наследником своего дяди, король Роберт захватил это княжество, хотя и не без труда. Однако Бургундия сохранила свое лицо; она досталась по наследству одному из сыновей Роберта, который в акте, обнародованном в 1053 году, четко определяет свою власть: «По кончине моего отца, короля Франков, я правил как герцог в королевстве Бургундцев». Таким образом, франки и бургундцы составляют одно королевство, одно герцогство. Но благодаря родственным связям, существовавшим на протяжении всего периода, который я исследую, Бургундия теснее, прочнее других привязана к короне Франции. Именно в этом проявляется вес, который имеют такие связи в распределении власти и в ее эволюции.
Родственные структуры определили и судьбу Фландрии, второй из марок, созданных для обороны от северных пиратов. Ее маркиз похитил одну из дочерей Карла Лысого; в результате их брака, в конце концов узаконенного, образовалась новая ветвь каролингской династии. В тысячном году ее потомок правит в округе, разделяемой языковой границей, где живут люди весьма своеобразных нравов. Он здесь является единственным графом и не имеет другого титула.
Четвертое княжество — Нормандия: надо было дать место захватчикам. По договору, заключенному в начале X века в Сен-Клер-сюр-Эпт, вождь викингов после своего крещения получил от короля полномочия осуществлять графские функции на всей территории церковной провинции Руана, занятой его народом. Здесь четко видно, как новые политические структуры опираются на старые, на то, что устояло после опустошений. Роллон восстанавливает старинную провинциальную столицу с ее римскими стенами. Как и во Фландрии, он здесь единственный граф. Совершив обряд, принятый во второй половине X века, граф Руанский становится человеком герцога франков. Однако сохраняется дистанция: внук Роллона Ричард I титуловал себя «маркизом Нормандцев», говорил о своем «королевстве»; он принимает герцогское звание, когда герцогство Франции растворяется в королевстве франков. В 1015 году его сын Ричард II называет себя герцогом и патрицием, утверждая таким способом свое право руководить Церковью и ставить своих графов. Герцогство нормандцев расширилось за счет Бретани, а народ его воспринял цивилизацию Франкии. Это вхождение поручено было описать Дудону из Сен-Кантена. Он начинает с картин язычества, насилия, половой беспорядочности; показывает, как Роллон, став христианином, скрепляет свой союз с нормандской землей, выявляет ее жизненную силу, устанавливает законы; в описании хрониста Вильгельм настолько проникается верой в Христа, что хочет принять монашество; наконец, показан Ричард, воспитанный при дворе франкских королей, решительно извлеченный из бескультурья и украшенный всеми добродетелями.
В итоге усиливавшегося окультуривания нормандцев почитают за франков. Свидетельство тому — надпись, объясняющая одну из сцен на шпалере из Байё: «Здесь пали в битве Англы и Франки». Таким образом, Англию завоевали в 1066 году франки. А несколькими годами позднее Гвиберт Ножанский, говоря о Боэмунде, нормандском государе Сицилии, снова утверждает: «Боэмунд является франком, ибо родом он из Нормандии, «которая есть часть Франкии». Это ее часть, но имеющая отличия, убежденная в своей самобытности. Как настаивает Дудон, предками нормандцев были датчане. И следуя фантастической этимологии, добавляет, что они произошли, как и франки, от троянцев.
Итак, пять династий, пять домов, один из которых стал царствующим. Все государи — сначала в Бургундии, затем во Франции, затем во Фландрии и в Нормандии, потом в Бретани — с одинаковым рвением следят за тем, чтобы монастыри находились в хорошем состоянии, как материальном, так и духовном, стремятся к их обновлению. Поэтому их взоры обращены к Клюнийской конгрегации. Однако необходимо оставить место и для других политических конструкций, которые в более поздние времена возвели «собиратели графств» (К. Ф. Вернер). Речь идет о рядовых графах. В конце X века, уклоняясь от контроля со стороны маркизов, они обрели в подчиненных им землях власть, которую можно назвать вице-королевской. Так добились независимости графы Булони на рубежах Фландрии и Вермандуа, так поступили графы Невера и графы Макона в южной части Бургундии. Во Франкии, по соседству с Бретанью и
Франки двигались от берегов Луары в южном направлении, встречая мужчин и женщин, которые были одеты иначе, чем они сами, вели себя за трапезой не так, как это было принято у франков дома, говорили не на их языке. Текст XII века, нечто вроде путеводителя для паломников в Сен-Жак-де-Компостель, предупреждает: им окажется трудно понимать людей, их самих будут понимать с трудом; в Пуату сложности не представляются большими, но в Сентонже язык «огрубеет», он еще более испортится при приближении к Бордо; в Гаскони — язык совсем «варварский»; что же до басков, то они «лают как псы», общение более невозможно.
Людей Севера, обескураженных речью, столь же сильно смущают формы, в которых на Юге проявляется набожность, — формы, по их мнению, скандальные. Так, каноника Бернарда, руководителя школы при соборе в Анжу, шокирует поклонение, которым местные жители окружают статуи святых «в краях Оверни, Родеза, Тулузы». Для него нет сомнения — речь идет о языческих пережитках, люди в деревнях поклоняются идолам, и вот каноник вспоминает о Юпитере, Марсе, Венере, Диане. Это римские боги. Бернард не совсем ошибался. Украшенные драгоценностями фигуры, вызывающие смятение, — взгляните на статую Св. Фуа в Конке — действительно воскрешают давние традиции римской скульптуры. Здесь Рим продолжает жить.
В этих краях франки появляются не только в качестве паломников. Многие лишь идут по направлению к Испании, молясь по пути во всех прославленных святилищах, которыми изобилуют здешние места. Другие направляются туда специально, как, например, король Роберт, совершивший великое очистительное путешествие. За несколько недель до своей кончины он выехал из Буржа поклониться святыням в Сувиньи, Бриуде, Сен-Жиле, Тулузе, Конке. Еще недавно франки устремлялись сюда ради грабежа. В течение десятилетий, в прекрасные времена каролингской экспансии, Юг был обречен на разграбление, на его земле хозяйничали австразийские шайки. Некоторые их главари взяли жен из тех мест, положив начало родам, которые вскоре освоили новую культуру. Король франков был озабочен главным образом тем, чтобы канализировать набеги, оберегая хрупкие соглашения между теми, кто этими набегами руководил, и местной знатью. И здесь также спокойными оказались годы царствования Карла Лысого, когда установилось равновесие и было достигнуто временное умиротворение. Именно тогда наделялись «честью» друзья короля. Именно тогда были образованы «марки», во главе которых ставились старшие графы. С началом X века эволюция властных сил продолжалась здесь в условиях независимости. Под франкским владычеством, в качестве придатка Франкии, осталась лишь северная часть обширного диоцеза Буржа. Все остальное от этого владычества ускользнуло. От старой политической системы сохранились лишь привезенные с Севера знаки. Это слова: hominium — клятва верности, feodum — фьеф (феод); это, бесспорно, некоторые (символические) жесты; по правде говоря, историку в последних труднее всего разобраться. Смысл таких слов и жестов изменялся применительно к местной действительности. И это увеличивало замешательство людей Севера, укрепляло их в мысли о том, что южане играют не по правилам, что они неверны, переменчивы в поступках; что слова, называемые ими клятвой, не есть клятва. Действительно, общий для жителей Севера и Юга словарь скрывает глубокие их различия. В первую очередь в составе политического класса. Некоторые представители власти на Юге имеют очевидное франкское происхождение, во многих течет кровь местных жителей, но все заявляют о своих дофранкских предках. В Аквитании, как подтвердили труды А. Дебора, память о пращурах сохраняется благодаря весьма многочисленным саркофагам с надгробными галло-романскими надписями. Наряду с житиями святых и повествованиями о чудесах древние гробницы оживляют эту память. Она даже позволяет знатным родам считать своими предками местных святых времен раннего Средневековья, а поскольку большинство этих святых вышли из сенаторского класса, то знать считается потомками сенаторов римской эпохи. Как и на Севере, власть здесь передается по наследству — кровному родству, но генетические корни ее представляются иначе, чем во Франкии. Имеются различия и в подходе к властным отношениям. В этих областях в основе их, по римскому образцу, лежит соглашение, convenientia, — договор, заключаемый свободными людьми при уважении к закону. На таких договорах покоятся согласие и авторитет государей.
Как и на Севере, политическая география складывается здесь в результате взаимодействия между самоосознанием определенных наций и сохранившимися элементами каролингской административной организации. В первую очередь речь идет о народе, чуждом, как и бретонцы, франкам, ибо у него иной язык, иные вожди, укоренившаяся привычка к независимости. Это — баски. Они обитают в Гаскони, являющейся княжеством, приняли христианство гораздо позднее бретонцев. Включение басков в галло-франкскую культуру также происходило во время завоевательной экспансии, особенно по направлению к Бордо. Свою роль играли и брачные союзы между владетелями страны и домами франкских графов.